***
На протяжении полугода Лондон стоял на ушах. На улицах города появился зверь, терроризировавший жителей, пугающий до безумия в слабо освещенных городских переулках, заставлявший молодых девиц попасть домой до наступления темноты. Лучшие полицейские города охотились на маньяка, но, кажется, он был неуловим. Преступник словно насмехался над стражами правопорядка, оставляя на месте преступления автографы и абсолютно не заботясь об отсутствии улик. Роджер был помощником детектива, который вел это дело. Но именно Тейлору удалось проследить закономерность в цепочке преступлений и внести свой вклад в раскрытие дела. Тогда же ему доверили провести допрос подозреваемого самостоятельно, хотя детектив и подстраховывал своего подопечного, стоя за стеклом. Юный полицейский мастерски вел беседу, абсолютно не поддаваясь на провокации хладнокровного и циничного урода, который прекрасно понял, что перед ним новичок. Даже тогда, когда преступник наклонился ближе к Роджеру и, выплевывая слова, прохрипел угрозу, на лице Тейлора не дрогнул ни один мускул. — Засадишь меня, легавый, — по полному лицу пробежала злая усмешка, — думаешь, что дело будет закрыто, а город станет спать спокойно. Ничего, мы с тобой еще встретимся, и тогда ты будешь считать этот день началом своего кошмара. Роджер не реагировал, он только жалел о том, что смертная казнь невозможна, потому что пожизненного в самых строгих условиях для этого отброса общества было явно недостаточно. После суда над насильником и убийцей Тейлора повысили, дав ему звание сержанта и доверили вести дела самостоятельно. Довольно скоро угроза, брошенная в комнате допроса стерлась из памяти. Роджер слишком часто будет слышать слова ненависти от тех, кто был не в ладах с законом, чтобы запоминать каждого.***
— Толстый Винни, — Роджер не верил своим глазам. Он считал, что этого человека, если его так можно было назвать, он не увидит никогда в жизни. — Толстый Винни мертв, — в стальных глазах блестел нехороший огонек, — теперь мое имя Джозеф Мэйт. Пацан Джозеф в какой-то момент оказался сокамерником Винни. Осужденный за какую-то мелочь, он с открытым ртом смотрел на хладнокровного убийцу, с которым его на непродолжительное время свела судьба. Винни это запомнил, как запомнил и то, что пацану сидеть всего-то пять лет. Пользуясь своим авторитетом и связями он нашел того, кто согласился за разумную плату поменять документы осужденных, изменить данные во всех базах. А глупый пацан с удовольствием и, даже, гордостью, согласился стать Винни и остаться в тюрьме. Хотя, если бы не согласился, то разве это было так важно? В любом случае, тот, кто теперь стал Винни, был найден мертвым в своей камере через неделю после освобождения Джозефа Мэйта. На свободе началось самое интересное. Возвращаться к старому занятию не хотелось, пока не были отданы все долги. А самое главное, не выполнено обещание, данное тому самодовольному мальчишке-детективу. Тот должен был понять, что ничего не бывает просто так. Убить его было слишком просто, нужно было заставить его страдать. Причем так, чтобы тот вспоминал об этом всю свою жалкую жизнь. Винни выжидал и собирал информацию. Скоро о Роджере Тейлоре он знал столько, сколько не знал никто. О всех слабостях, всех слабых местах, о том, как звали его первую школьную любовь. И вот тогда можно было переходить ко второму акту прекрасного спектакля. Винни стал тенью Брайана. Он экстремально похудел, чтобы стать похожим на него. Благо роста они были примерно одинакового. Он следил, просчитывал пути перемещения, постоянно незаметно находился рядом, даже стал вольнослушателем на одном из курсов доктора Мэя. Все ради одного. Винни прекрасно знал, что этим делом займется Тейлор. И рано или поздно улики приведут его к старому другу. Детектив же честный малый. Он не предаст службу ради личного. И вот тогда наступит триумф. Восемь гребаных лет, которые Роджер отобрал у Винни, будут возвращены. — Какого хрена ты мне все это рассказываешь? — Роджер понимал, что сейчас он ничего не может сделать. Исповедь преступника не записывалась, улик никаких против него не было, но что-то было, что Тейлор не мог понять. — Неужели ты не понимаешь, детектив, — Винни хрипло и зло рассмеялся, — думаешь мне интересно было убивать этих девиц? Абсолютно неинтересно. Я люблю, когда меня просят, умоляют, а здесь все было тихо и незаметно. Думаешь мне доставляет удовольствие мысль, что твой профессор незаслуженно страдает? Нет, мне даже жаль его немного. Но в любом деле нужно чем-то жертвовать. А вот что мне нравится, так это выражение беспомощности на твоем милом личике, Тейлор. Я знаю, ты бы с превеликим удовольствием сейчас затащил меня в кутузку, но ты не можешь. У тебя ничего нет на меня, кроме моих же слов, которые ты нигде не сможешь использовать. Власть, Роджер, власть над ситуацией и над тобой — вот что мне доставляет удовольствие. — Ты ебаный сукин сын. Ты же понимаешь, что я переверну горы, но найду на тебя достаточно материала, чтобы упечь тебя до конца твоих дней. — Ты уже один раз нашел, Тейлор, — Винни упивался отчаянием, которое исходило от Роджера, — и, разумеется, начнешь копать снова. Но на это у тебя уйдут месяцы. А знаешь, что в это время будет с твоим дружком? — Заткнись, гнида, пока я не всадил тебе пулю в лоб прямо здесь. — Не посмеешь, я тебе нужен живым. Так вот, ты знаешь, как быстро расходятся слухи в определенной среде. Как думаешь, что будет в тюрьме с твоим драгоценным Мэем, как только все узнают, что мало того, что он спал с мужиком, так еще и с копом, — на этих словах Роджер глухо зарычал, — да, ты всегда был умным мальчиком. Но его не убьют, я позабочусь об этом. А ты, в каждый свой визит будешь видеть, как он гаснет, как от него не остается ничего, что ты знал, как он будет превращаться в зашуганное и затравленное животное, которое будет бояться каждого шороха. И в этом будешь виноват ты, Тейлор, ведь это твое шило в заднице и жажда справедливости отправили его за решетку. И даже если ты сможешь его вытащить, то будет слишком поздно. Винни поднялся и вышел прочь из кафе, оставляя Роджера в раздавленном состоянии. Ублюдок был прав, сейчас Тейлор не мог ничего с ним сделать. Хотя очень хотелось всадить всю обойму прямо в грудь этому смердящему куску говна. Но одно было хорошо. Винни так хотелось начать праздновать победу, так хотелось лично посмотреть на поверженного противника, что он допустил один серьезный промах, придя в кафе. Теперь Тейлор совершенно точно знал в какую сторону ему двигаться, чтобы помочь Брайану. А еще он совершенно точно знал, что Мэй не только не виноват, но и абсолютно адекватен. Брайан физически ощущал то отвращение, которое к нему испытывали окружающие. Оно чувствовалось на эмоциональном уровне, не выражаясь ни в словах, ни в действиях. Но косые взгляды, прикосновения конвоиров, словно к чему-то омерзительному. Все это переносилось с трудом. Страшно было представить, что его ждет, если он окажется в суде, где столкнется с родственниками жертв. Погруженный в мрачные раздумья, Брайан не удивился, когда за ним пришел дежурный и снова проводил его в комнату для допроса. Из внутреннего монолога его выдернул только Роджер, который подошел к нему и расстегнул браслеты наручников. Тейлор присел на край стола, рядом с Мэем и ответил на его молчаливый вопрос. — Тебя подставили, Брай. Серьезно подставили. С мрачным видом Брайан слушал рассказ Роджера, но его лицо просветлело, когда Тейлор еще раз подтвердил, что он невиновен. Мэй вглядывался в лицо человека, изображенное на фотографии, которую Роджер положил перед ним. Он знал этого парня, он ходил к нему на курсы, постоянно задавая вопросы. А несколько дней назад, словно случайно, налетел в коридорах колледжа. Это был перерыв, народу было много и Брайану даже показалось, что кто-то прижал его волосы. Несмотря на то, что Брай заметно воспрял духом после услышанного, у Роджера на душе скребли кошки. Во-первых, он понимал, что сейчас говорила эйфория и Брайан еще не до конца осмыслил все произошедшее. Возможно потом он окончательно возненавидит Роджера и уже никогда больше не захочет его видеть или слышать. Во-вторых, это были не все новости, которые собирался сообщить Роджер. — Брай, есть еще одно. Пока все должно идти так же и раньше. Тебя сегодня увезут в следственный изолятор. Брайана словно выключили. Он снова тупо уставился в одну точку перед собой. — Брай, этот парень, а значит и пресса, и общественность, не должны знать, что с тебя сняты обвинения. Мы знаем, что он виновен, но у нас нет никаких улик, чтобы схватить этого мудака. Брайан только мелко кивал в ответ. Словно сквозь воду до него доносились слова Роджера о том, что у него будет отдельная камера, что к нему никто не сможет зайти кроме адвоката и прокурора. Тейлор предупреждал его о том, что все должно быть реалистично. Не известно кому и где можно доверять, а детектив полагал, что и в прокуратуре могут быть крысы. Свобода, мелькнувшая яркой птицей на горизонте, ускользнула, оставив болезненный след несбывшейся надежды. Эйфория снова сменилась черной тоской. Роджер заметил, как дрогнули плечи, но не видел лица Брайана, завешенного густыми волосами. Тейлор присел рядом с Мэем, осторожно беря того за руку. Брайан не шелохнулся, но его губы двигались, словно он пытался озвучить мысль, которая не давала ему покоя. — Роджер, а если ты не успеешь найти то, что ты ищешь до суда? Что тогда? — Я найду, Брай. Я обещаю тебе.