Salacity

      Мы договорились о встрече на половину пятого, и как удивительно это не звучало бы, я пришла даже раньше. Наверное, все потому, что от скуки я начала собираться еще в час дня. Но дело не в этом. Я долго не могла решиться зайти. Мне казалось, что не смогу продержаться достойно, и от этого страх показаться слабой поселился в печенках. Если бы не начавшийся неожиданно дождь, вряд ли бы рискнула зайти.       Мое платье на запах цвета горчицы легко развивалось, волосы, вьющиеся от влаги, касались плеч, кончики приятно щекотали оголенные ключицы, походка была уверенной и твердой, а губы, накрашенные любимой персиковой помадой растянулись в милой улыбке. Я чувствовала себя превосходно в этом образе и хотела, чтобы Крис это заметил. Нет, это не из разряда «чтобы понял, кого потерял», а скорее, чтобы увидел насколько мне комфортно и без него.       Да, платья я надевала в редких случаях: на праздники, иногда на вечеринки и для фотографий, но почему-то именно перед Эвансом хотелось выглядеть максимально женственной. Не буду врать, мне очень нравится, как он смотрит оценивающим взглядом, как хитро улыбается при виде меня, как облизывает свои губы, когда я случайно задираю подол платья чуть выше.       — Привет, — мужчина встал и подвинул мне стул, оставил легкий, но тем не менее обжигающий, поцелуй на щеке и вернулся на свое место.       — Здравствуй, — я долго думала, как ему ответить. Мне хотелось держаться холодно, но в то же время я просто не могла не улыбнуться от его прикосновения.       — Добрый день, меня зовут Элиза, сегодня я буду Вас обслуживать, готовы сделать заказ сразу или подойти позже? — я так внимательно засмотрелась на Кристофера, что не сразу заметила подошедшую официантку.       — Подойдите позже, — мужчина на нее даже не взглянул, предпочитая пилить меня своим пристальным, но ласковым взглядом. Мурашки пробежались по коже, позвоночник будто оледенел — я не могла пошевелиться.       Опять это чувство: я не могу сопротивляться его харизме, не могу не смотреть в эти красивые глаза, не могу не облизывать губы, рискуя съесть помаду, не могу контролировать свое бешено колотящееся сердце и начинающие трястись руки. Не понимаю, такое ощущение, будто у меня лихорадка, и только близость к его телу, его прикосновения могут меня излечить.       Крис сидит напротив, но прикоснуться к нему нельзя. Черт, Луиза, соберись! Я чувствую себя дурой! Главное не показывать виду. Интересно, о чем думает он?       — Я рад, что ты согласилась спокойно со мной поговорить, — мужской голос разрывает повиснувшее между нами молчание. Которое, честно говоря, казалось до жути напряженным.       Я молчала. Потому что, во-первых, боялась неуверенности в своем голосе, во-вторых, не хотела ляпнуть чего-нибудь лишнего.       — Прежде всего, извини за все, что я сделал не так. За тупые намеки, за то чертово свидание, за вечеринку, где таким хорошим людям, как ты, не место, за обман, который подорвал твое доверие. Я действительно был в браке, когда познакомился с тобой, но, Луиза, для меня он уже ничего не значил. И дело даже не в том, что я влюбился в тебя, как глупый подросток… Не хочу рассказывать все те подробности, но развод был неизбежен. Остальное — дело времени. Веришь или нет, но я хотел рассказать. Однако боялся, что ты просто не захочешь меня слушать, а потом и вовсе уйдешь, — Крис говорил тихо, в его словах было столько умиротворенности. Они не казались какими-то тупыми оправданиями, они были правдой.       Я не сводила с него глаз, внимательно слушая каждое слово. Эванс же то смотрел на меня, то опускал взгляд, точно провинившийся ребенок. Трудно было поверить, что передо мной сидит практически сорокалетний мужчина. Его искренности и сожалению мог позавидовать каждый. И почему-то в этом не было ни капли сомнения. Да, может он отличный актер, но я склоняюсь к тому, что он просто хочет загладить вину.       — А сейчас не боишься? — мой голос прозвучал почти бесшумно. Я даже не уверена была, что Кристофер услышит его сквозь шум в заведении.       — До чертиков, — он протянул мне свою руку, надеясь, что я сделаю то же самое. Я не долго думала, вложила ладонь в его и почувствовала невероятный жар. Он не опалял, а скорее приятно согревал и окутывал спокойствием. И если слова можно придумать и уверенно проговорить, то такие прикосновения точно не могут быть фальшивыми.       — Я не могу тебе довериться, Крис.       — Я понимаю, — его рука крепко сжала мою. — И не смею об этом просить. Дай мне шанс завоевать твое доверие снова.       — У тебя был второй шанс, — мне не верилось, что я это говорю. Возможно, где-то в глубине души, понимание неизбежного прекращения «отношений» разрасталось, поэтому такие резкие слова вырывались наружу. Мне не хотелось этого, но блядская гордость крепко схватила меня за глотку со словами: «никаких поблажек!». Надежда была только на уверенность и желание Кристофера получить свое.       — Не будь у тебя мысли о примирении, ты бы не пришла сюда, — он чертовски прав. Признаваться, естественно, было трудно и не хотелось. На мое молчание Эванс улыбнулся. Где я опять себя выдала? Или он хренов телепат? А может чувствует мои сомнения?       — Готовы сделать заказ? — вновь эта надоедливая официантка. Странным взглядом смотрит на наши сплетенные ладони, оценивает взглядом меня, затем мужчину. Я не позволяла себе подобного на работе.       — Мне, пожалуйста, чизкейк и зеленый чай, — я коротко взглянула на девушку и улыбнулась, буквально, самой сучьей улыбкой, которой могла. Представляю, как ей неловко, но она тут нам серьезный разговор портит, вообще-то!       — Стакан воды, — Эванс внимательно наблюдал за каждым моим жестом и мимикой. Как только третий лишний покинул нашу «территорию», мужчина усмехнулся:       — Не срывайся на других.       — Я не срываюсь, — мой голос прозвучал резко и даже грубо. — Это все, что ты хотел мне объяснить?       — Давай попробуем заново? Я расскажу все, что тебя интересует, — моя душа ликовала. Почему? Да потому что Крис готов был на все, лишь бы получить от меня еще один шанс. Можно было бы его мучить, заставлять раскаиваться, выгонять и игнорировать вновь и вновь. А зачем? Таким образом я буду не только отталкивать его, но и раздражать саму себя конченым поведением.       Мне кажется, я готова простить его. Да что греха таить, я и так уже это сделала. Только по-прежнему не понимала, почему так быстро и, если на то пошло, то зачем боюсь признаться? Некогда непонятное для меня словосочетание «женская логика» стало вполне очевидным. Бесило ли это? Безусловно.       — Хорошо, — спустя лишь минуту я тихо выдохнула и легонько кивнула головой, будто бы в знак окончательно подтверждения своим словам. — Я не знаю, сколько времени нам на это понадобится, но быстрого решения не жди, ладно?       Кристофер только кивнул, но в зелено-голубых глазах читалось такое облегчение, что мне самой как будто полегчало. Знаете то чувство, когда вас гложет какой-то вопрос? Когда нерешенная проблема разъедает вас изнутри и все не может насытиться? Когда вы находитесь в долгом поиске ответов и уже морально не выгребаете? Так вот, ощущение мерзостное, противное, гнусное, паскудное… Оно наконец прошло. Сейчас стало так просто, словно с души упал груз весом в двести тонн. И улыбка сама засияла на моем лице. Непроизвольно.       — Проведешь этот вечер со мной? — Эванс все еще не отпускал мою руку. Как только он увидел мою улыбку, сам расслабился. Его плечи теперь не выглядели такими напряженными, спина немного ссутулилась, а вдохи были не короткими и резкими, а размеренными и глубокими.       — Почему нет?       Весь вечер мы действительно провели вдвоем. Правда, я не рисковала оставаться с ним наедине надолго. Поэтому все места, где мы успели побывать, были людными. И, честно признаться, мне было хорошо. Я вспомнила наши встречи, как каждый раз у меня учащалось дыхание рядом с ним, как смущенно я опускала голову, как незаметно вздрагивало тело от каждого его, даже случайного, прикосновения. Мне этого не хватало.       Домой я вернулась до полуночи и с прекрасным настроением. Собираясь на эту встречу, и подумать не могла, что она обернется чем-то хорошим и приятным. Почему-то была уверенность в плохом исходе, но… Интуиция, бывает, подводит. Однако, сегодняшний день должен был быть чем-то подпорчен. И этим «чем-то» было сообщение от директора заведения, в котором я работала. Прочитав о том, что моей сменщице срочно нужно уехать в Канаду, я поняла, что каникулы мои закончатся прямо сейчас.       Утро выдалось пасмурным, оно совершенно точно отражало мое настроение. Конечно, кто бы хотел выходить на работу на двенадцать дней раньше положенного? Хоть и особенно никаких планов я не строила на конец лета, все равно хотелось насладиться последними свободными деньками.       Мне безумно не хотелось расставаться с родителями еще на полгода, возвращаться в свою пустую квартиру, вбиваться в привычную колею. Так сложно будет восстановить тот быстрый ритм, в котором я жила, после такого размерного отдыха. Кто-то скажет: «Эй, нет худа без добра». Но знаете что? Это совершенно не та ситуация. Никаких достоинств в таком ходе событий я не вижу.       Родители тоже были расстроены этой новостью, говорили бросить эту работу. Знали бы, как сложно найти новую… Несмотря на масштабы и количество заведений в городе, только это подходило мне по расписанию, местоположению и зарплате. Поэтому уволиться я никак не могла, по крайней мере сейчас.       — Милая, только ты звони почаще, хорошо? — мама крепко меня обнимает, в ее глазах уже скапливаются слезы.       — Обязательно, — я улыбаюсь, и в глазах тоже начинает щипать. Я так привыкла к ним, так полюбила снова проводить с ними время, видеть каждый день и чувствовать их любовь и заботу. Хотелось вернуться в среднюю школу, исправить все те гадости, которые я наговорила и натворила, и просто быть рядом с ними, максимально тесно общаться и каждый день говорить, как сильно я их люблю. Но, к сожалению, время необратимо.       — А ты пойдёшь со мной в школу в мой первый день? — Каролина надувает свои пухлые губки и с детской наивностью смотрит своими большими глазами. Вот как этому чуду отказать?       — Конечно приду, — целую ее в мягкие щечки, прижимаю это маленькое тельце к себе и вдыхаю ее сладкий запах детского шампуня с ароматом клубники.       Мы в последний раз обнимаемся, и я сажусь в машину, рядом с папой. Он был безумно рад, когда я согласилась на его предложение отвезти меня. Мы редко проводили время вдвоем, без мамы и Лины, но в такие исключительные моменты любили поболтать. Поэтому я тоже наслаждалась появившейся возможностью.       Из колонок льется классический рок, в руках по стекляшке колы — примерно так выглядела каждая наша с отцом поездка. В этом было что-то бодрящее, но в то же время умиротворенное, как будто вот он — способ успокоения души. Такие моменты заставляли меня улыбаться, чувствовать себя счастливой. Только к сожалению, дорога в час оказалась слишком короткой, чтобы все успеть: поорать в унисон AC/DC, поболтать, посмеяться с папиных анекдотов. Машина остановилась возле подъезда.       — Там в бардачке для тебя подарок, — меня не стоило упрашивать, я достала две небольшие коробочки и открытку, нарисованную Каролиной. Наша семья рядом с озером, куда мы ездили отдыхать. От умиления я настолько сильно улыбнулась, что аж щеки заболели.       В первой коробочке лежала та кофточка, которую я хотела купить, но не могла из-за отсутствия нужного размера, а во второй — складной нож. Нетрудно было догадаться какой подарок от кого. Я посмеялась и покачала головой. Кстати, прошлый перочинный нож, бесстыдно потерянный мной, тоже был подарком от папы.       — Пусть будет на всякий случай, — отец крепко меня обнял, да так, что спина захрустела. — Тебя тут никто не обижает?       — Нет, пап, — я усмехнулась и уткнулась носом в его плечо. До одури обожаю его парфюм, даже самой хочется такой купить.       — Ну смотри мне. Мой номер все еще на быстром наборе? — я кивнула и нехотя отлипла, пора было идти, иначе он опоздает на работу.       — Все будет хорошо, не переживай.       — Как я могу не переживать, ты же моя маленькая дочурка, — папа щелкнул по моему носу, на что получил возмущенное «эй!».       — Я люблю тебя.       — Я тебя сильнее, — я оставляю на его идеально выбритой щеке легкий поцелуй и выхожу из машины. Совершенно противоправное действие, потому что внутри было так уютно, тепло, сухо; морось на улице и сорвавшийся ветер казались просто невыносимой мукой.       До конца дня я лишь разбирала вещи, кушала и смотрела какое-то новое телешоу. Алиши не было в городе, она тоже решила навестить родителей, хоть они и были в ссоре. Поэтому у меня была возможность провести несколько часов наедине с собой. И не теряя более не минуты, я отправилась в ванную комнату, чтобы выполнить мини-процедуры с пользой для собственного тела и лица.       Погружаясь в атмосферу уединения, слушая шум воды и натирая тело кофейным скрабом, я будто снова оживала. Разум очищался, мозг отсеивал ненужное, избавлялся от плохих мыслей и воспоминаний. Как будто вместе с горячими каплями с меня стекал накопившийся негатив. На душе стало спокойнее, теперь ничего не тревожило, даже завтрашний рабочий день длинною в пятнадцать часов. Мне было хорошо физически, духовно, эмоционально.       Розовое масло помогло окончательно расслабиться, а атласная легкая пижама казалась барьером от всех невзгод. Свежая постель была мягка, а уличный воздух, проникающий в приоткрытое окно, прохладен. Мне казалось, вокруг меня царит идеальная гармония, полностью отражающая мое внутреннее состояние. Симфония окружающих факторов позволила уснуть крепким и непробудным сном.       Из царства Морфея меня вырвал сначала звон будильника, а затем сообщение от мамы.       «Луиза, клянусь, твой цветочный поклонник мне уже надоел! Если я найду его, запихаю ему эти тюльпаны куда только можно!»       Я тихо рассмеялась. Поверить не могу, что Крис нашел тюльпаны в конце августа.       «Спокойно, я попрошу его больше так не делать с:»       Только сейчас понимание того, что Эванс не знает о моем отъезде, проникло в мою еще сонную и туго соображающую головушку.