Фривольность

— У меня только один вопрос: «Как»? Барт стояла напротив беззаботного эмо-боя, вроде как являющегося самой смертью, и пристально на него смотрела. Тот сидел на старом матрасе, по-турецки скрестив длинные ноги, и смотрел на девушку, задрав голову и откинув с глаз тёмную чёлку. Кадык то и дело поднимался, и Барти старалась, как можно более стремительно преодолевать соблазн следить за ним, но — судя по нахальной ухмылке — получалось у неё это плохо. — А спросить: «Зачем» не хочешь? Девушка, не отдавая отчёт в своих действиях, приехала на уже знаменитое пересечение спустя всего час после того, как увидела пропущенный от неизвестного. Словно знала, что от неё этого и хотели. И вот сейчас, в пыльной комнатке, в которой ничего не изменилось за сутки (хотя нет, паучки немного подросли), Барти видела в хитро сощуренных глазах едва заметный огонёк радости. Что ж, каким-то непостижимым образом она угодила самой смерти. — Вероятно, потому что тебе скучно, — если Барт не согласилась со словами Алессы, это не значит, что она к ним вообще не прислушалась. Хоть и незаметно с первого раза, но интуиция у русоволосой развита довольно-таки неплохо, что сейчас лишний раз подтверждается коротким кивком. — Так как? — Узнал номер из документов в больнице, — смерть ухмыльнулся, — люди такие глупые в большинстве случаев. Верят в россказни про несчастного парня, который только недавно вернулся из длительной поездки и не может дозвониться до своей любимой, сменившей номер телефона. — И потрудился ведь, — Барт также растянула губы в улыбке, но внутри разразилась возгласами непонимания. Что происходит? Почему смерть так заморачивается ради неё? Какого черта между ними не царит та жуткая, суръёзная* атмосфера невольного подчинения и благоговейного страха, трепета, существа к высшему существу? И что, в конце концов, она, Барти, здесь вообще забыла?! — Чего только не сделаешь от скуки, — когда гостья изогнула бровь, он пояснил: — В этом районе никто не умирает, а ты единственная, кого я здесь более или менее знаю. — И поэтому меня можно вот так отрывать от дел? Потому что тебе просто скучно? — девушка скрестила руки на груди, всё ещё, и даже больше, поражаясь своему странному, расслабленному, поведению. — Смею напомнить, что за шиворот тебя никто не тащил, — парень задумчиво окинул взглядом девушку, и Барт поняла — он только что представил себе эту отнюдь не комичную ситуацию. — Ты сама пришла, даже не перезвонив. Не иначе сработал мой животный магнетизм. — Сомневаюсь, — фыркнула Барти, и охотно, слишком, слишком, поспешно, сказала «да», когда брюнет быстро перевёл тему, предложив сыграть в карты…

***

Игроком он оказался искусным — ничего не скажешь. Домой Барт ехала, придавленная к земле тяжелой табличкой с поразительным счётом: 7:1, явно не в её пользу. В голове горела мысль об унизительном проигрыше и сравнение эмо-боя с Гитлером, возникшее буквально из ниоткуда. Рядом садились люди — девушка, мужчина, старушка, парень с алыми щеками, но на всех уходило ровно по одному, мимолётному, взгляду. Барти не могла выкинуть из головы спонтанную встречу, окончившуюся на слишком дружелюбной ноте. Все думала, думала, пока не вышла на одну остановку позже нужной, но и тогда, когда она шагала до дома, нахохлившись, словно воробей, мысли не покинули её. Когда закрыла за собой дверь, на ключ, как привыкла с детства, скинула куртку и кеды, то как-то само собой перестала пролистывать в голове утренние моменты, облегченно вздохнула и поплелась на кухню. Наскоро приготовила омлет, который впечатлённая вкусом первогодка Алесса «хотела бы есть каждое утро», села за стол и включила видео на ютубе, единственном сайте, где её не закидывали тоннами (даже странно, ведь Барт не особо общительная, в отличие от той же Патти) сочувственных сообщений. Она почти окончательно расслабилась, когда позвонил Майк. Барт тут же напряглась, отношения с шатеном были не очень хорошие, но на звонок ответила предельно беззаботным тоном, мысленно надеясь, что этот разговор не перерастёт во встречу. — Да, привет. Ты что-то хотел? — Хотел узнать, как ты себя чувствуешь, — сказал парень, но Барт ему не поверила. Может, потому что большинство из стаи ему слабо верили, может, потому что ей очень редко звонят просто так. Последний разговор закончился клятвенным наказом не идти по тротуару слишком близко от дороги и не тратить деньги на карточке по причине расшатанной психики, не способной во время остановиться. — Ты двадцать первый, — она почти не врёт, хоть и не читала полностью все присланные сегодня сообщения. В трубке послышались вопросы, неясное копошение и глухой удар с последующим вскриком и грубым майковским смешком. Стало очевидно, что кто-то упал с кровати, резво подскочив к разговаривающему соседу. Майк её догадки подтвердил тоном, являющимся веселым, но тщетно это скрывающим. — Тут Рей рвётся с тобой поговорить. Дать ему трубку? — Да, пожалуй, — Рэй был значительно лучше Майка, хоть за ним и не бегало пол-института во главе с молоденькой преподавательницей английского. В отличие от него, Рэй понимал её, уважал и ценил. — Привет! — Привет, Барти! — голос у парня был до того радостный, что вызвал у девушки улыбку. — Ты как? Хотел тебе позвонить, да только возникли неполадки с телефоном. — Он его случайно сломал, — пояснил Майк, — и у него украли зарядку пацаны с третьего. Или кража случилась до?.. — Заткнись, — огрызнулся парень. — Все нормально? Держишься? — Да, всё хорошо, — Барт закинула ногу на ногу и начала задумчиво ковырять вилкой остатки омлета. Голос Рэя неожиданно успокоил, став бальзамом на душу для расшатанных нервов. — Только, честно говоря, безумно устала от ежедневного потока сочувствующих и сожалеющих. — Понимаю, — ничего Рэй не понимал и говорил так исключительно для вида, на что Барт ни капельки не обижалась. Ещё бы она обижалась на то, что у него никто из семьи не умирал. — Не хочешь побыть отшельником и временно отключится от всех соц.сетей? — Ты тогда умрёшь, — послышался голос Майка, — и дня не выдержишь. А адрес я тебе говорить не буду. — Выдержу, вот увидишь, — ответил ему Рэй и вернулся к разговору с Барт. — Попробуй так сделать. Отключи телефон, wifi, займись своим душевным состоянием, посмотри фильмы, выспись. А после, спустя два-три дня, не глядя, удали все скопившиеся сообщения. Если в них будет что-то учебное, не волнуйся, мы всё равно это узнаем. — Идея хорошая, но есть один минус, — Барт посмотрела в окно, и ей на какой-то краткий миг показалось, что там, за рамой, что-то есть. Что-то, выглядывающее только при порывах ветра. Девушка списала это на перенапряжение, хотя пообещала себе проверить после телефонного звонка. — Родители. Особенно мама, которая звонит чуть ли не каждый час. Представляешь, что с ней будет, если я не буду брать трубку три дня? — Да, представляю, — стало очевидно, что Рэй задумался, а значит по привычке начал перебирать пальцы правой руки. — Почему бы тогда их не предупредить? Они отнесутся с пониманием… — Папа, возможно, и поймёт, а мама напридумывает себе трагедию, в которой главная героиня в конце своего трёхдневного прощания с жизнью, перережет себе вены или же сбросится с крыши. Знаешь, я тут подумала, может к ним поехать и у них отдохнуть? — Можно, но я не советую, — сказал парень тоном знатока. — С ними ты вряд ли в полной мере расслабишься, хоть и говорят, что после…хм…утраты… поддержка близких — самое оно. Можно, кстати, подключить к этому Алессу или Елену, чтобы они подтвердили, что с тобой всё хорошо и ты под пристальной опекой. Я мог бы и сам, но не хочу…ты понимаешь…из огня да в полымя. Майк гортанно заржал. Рэй оскорбился, Барт мысленно с парнем согласилась. Имевшая только одни отношения, и то не ахти какие с парнем из параллельного класса, Барти бы вызвала приступ громадной радости и буквально собачьего восторга у матери, которая уже который год мечтает о передачи дочери в надежные сильные руки. Конечно, это бы женщину взбодрило, но так же существовал и риск слишком её эмоционально перенапрячь. Медленная смерть любимого ребёнка, за которой ты собственнолично наблюдал, не в силах хоть как помочь, волнение за потерявшую сестру Барти, а затем ещё и неожиданная новость о том, что долгожданный парень наконец-то появился, да так быстро, что теперь они живут вместе! Мартин, хоть и была сильной, такой нагрузки не выдержала бы. Именно поэтому, кандидатура Рэя на роль «сиделки» отпадала. Так же, впрочем, как и кандидатура Майка, Нила, Фабио… — Рэй, слушай, как там наш полковник? — Барт вдруг вспомнила, что не видела Джейка на похоронах, да и вообще никто о нём не упоминал с того самого момента, как Барт объявила стае печальные новости. Джейка (он же полковник, по фамильной причине, и парень Патти) тогда не было, и Марта сказала, что ему будет очень тяжело свыкнуться с этим. — Не посещает пары, почти не отвечает на звонки, запирается в квартире, игнорируя дверной звонок, — Рэй помрачнел. — Наверное, увлёкся алкоголем. А я ведь думал, что они уже расстались, Сандерс даже пытался завести отношения с другой… — Только не реви, — подал голос Майк, за что Барт захотела ему врезать, но потом желание резко пропало. — Я уже говорил, что мы соберём нашу «команду спасателей» и наведаемся к нему. Если не откроет, вышибем дверь. Каким бы мудаком Майк не был, к стае и её членам он относился с уважением и любовью, не видной, но ощутимой. И поэтому не думал бросать Джейка в беде, собираясь вытащить его из той задницы, в которую тот сам себя загнал. — Ну, так что, ты подумаешь над моим предложением? — поспешно сменил тему Рэй, а затем кто-то с грохотом открыл дверь их комнаты и что-то прокричал высоким тенором. Что именно — Барт не поняла, но затем, спустя секунду, всё стало ясно: — Нас срочно вызывают на собрание жильцов, так что созвонимся попозже, ок? Пока, удачи! — Пока, — как только недоуменные парни («Какое ещё собрание?» «Разве его не было на прошлой неделе?») отключились, Барт отложила телефон и устало вздохнула. Новость о собственновольном затворстве вечно веселого Джейка опечалила её, в груди появилось нехорошее предчувствие, и девушка взмолилась, чтобы оно не оправдалось (интуиция в последнее время била все рекорды по своему размеру). Затем подошла к окну, оглядела раму, открыла его и еле успела поймать сложенный вчетверо серый листок бумаги. Вновь села за стол, отложила в сторону выпавшую белую бумажку (также сложенную вчетверо) и открыла записку. Первым, что бросилось в глаза и заставило заныть сердце, был до ужаса знакомый почерк, принадлежащий Патти. Барт принялась читать, неосознанно сильно сжимая ещё холодный лист. Дорогая Барт, Если ты читаешь это письмо, то, вероятно, меня уже нет в живых, поскольку обычно ты к оконной раме не присматриваешься. получилось слишком клишировано, но ок В связи с этим я хочу сказать, что все эти годы, что я прожила с тобой, с мамой, с папой и Дюком, были самыми лучшими в моей жизни (и не только потому, что не было альтернатив). Не осознавая, я была счастлива находиться с вами, с тобой. Я любила, люблю и буду любить тебя, сестрёнка. Я не знаю, что меня ждёт, сохраню ли я воспоминания, и не отправлюсь ли в ад за то, что часто «омайгадила» и перепила на выпуском. Но очень надеюсь, что всё же сохраню хоть частичку, хотя бы только воспоминание о самом близком мне человеке. Я не знаю, как ты будешь без меня, не знаю, как будут мама с папой, стая. Мне без вас тоже плохо, хоть я и вижу (видела) почти всех из вас три раза на неделе. Ты даже представить не можешь как мне страшно. Помнишь, мы как-то спорили, что страшнее всего? Боль, неведение или миссис великий-географ-Тездээл? Должна сказать, что всё же неведение. Когда ты не понимаешь, чего тебе ждать и к чему готовиться. Когда ты перебираешь сотни и сотни догадок о том, что будет после, сомневаясь в каждой. И это чертово чувство незнания вполне успешно соревнуется с Флоппи в пожирании каждой клеточки твоего тела, твоего мозга и сознания. Я не боюсь умирать. Вот совсем. Смерть — это не больно (вроде бы). Я боюсь лишаться того, что имею. Семьи, друзей, неплохих оценок, музыки (рок, мой рок), фильмов, ежедневных прогулок по паркам и посиделок на уикендах у костра где-нибудь на природе. Я люблю это, и осознание потери пугает меня, из-за чего я вынуждена слушать неискренние утешения Нэн в её бесящих канареечных туфлях о том, что «рак — не самая ужасная смерть, и не надо в таком количестве лить слёзы» Мне надоела эта больница, эта палата, этот персонал и эта еда. Хочу домой, поесть суши и потанцевать под Бритни Спирс. Помнишь, мы делали так подростками, оставаясь на уборку в пустом классе? Вместо того, чтобы убирать класс, танцевали в узких проходах между партами. Кстати, почему мы оставили эту затею? Она была прекрасна! Знаешь, я никому это не говорила, даже тебе при личной встрече, но сейчас напишу. Я начинаю забывать, не просто какие-то простетские завтраки по выходным, а такие вещи, как имя нашего первого любимого учителя (это был мужчина?), баллы за первые в моей жизни экзамены а что я вообще сдавала, кроме математики и английского? и, наконец, адрес универа. Понимаешь, я забыла адрес места, которое посещаю уже три года пять дней в неделю! Мне страшно, Барт, я боюсь, что скоро забуду ваши имена, ваши лица, своё имя и тебя, мой самый близкий человечек. Я спрашивала об этом у Нэнси (она добрая, намного лучше Нэн), но она лишь говорила, что всё нормально, это временно. Это письмо может показаться крайне сумбурным, не связным, и оптически непонятным, так как я пишу его рукой, которую никак не могу успокоить, и с туманной головой, периодически впадая в «парусекундный сон», но я думаю, надеюсь, что ты его поймёшь. P.S. Скорее всего, ты найдешь в «недоконвертике» ещё один лист. Не открывай! Он для Джейка, и в связи с этим я прошу, очень прошу, передать его ему лично в руки. Я не могу доверить это простое, но ответственное задание кому-либо другому и поэтому складываю записку сюда.

С любовью Патти

Барти разрыдалась.