Фривольность

Барт запахивает на себе куртку — холодно — и поворачивает за угол, направляясь в кафе, где они с Алессой договорились встретиться. Маленькое, неприметное, с минимальным количеством посетителей и несколькими не выспавшимися официантами. Утро. Солнце только-только заступает в свою смену, а дороги ещё не забиты машинами под завязку. Её ранее путешествие длится уже пятнадцать (шестнадцать) минут и за это время остатки сна проходят, будто его и не было. Отчасти помогает физическая нагрузка, отчасти — морозный воздух. Барт отмечает в голове, в своих самых закладках, гулять так каждый день. Ну, хотя бы во время кратковременного больничного. Кафе она едва ли не проходит мимо, ведь вывеска не сразу попадается на глаза. Видит её Барт только после того, как Алесса агрессивными махами ладони привлекает внимание к своему столику, и удивляется. Ведь вывеска не висит, как и принято, над входной дверью. Она, фиолетовая с желтыми буквами и неправильной формы, наклеена на левом стекле, левее ждущей подругу девушки. Внутри оно оказывается удивительно уютным, даже каким-то домашним. Наверное из-за плетеных ковриков, тут и там лежащих на дощатом полу, и удобных кресел-качалок. Из кухни напротив входа доносятся до мурашек приятные запахи выпечки и горячих блюд. Ну и картины с натюрмортами, само собой, дополняют атмосферу. Алесса — а вместе с ней и Морриган — сидят почти у самого окна, и Барт спешит к ним, на ходу отмечая трёх посетителей в правой части зала и зевающего официанта у кухонной стойки. В отличие от них подруга и её невеста бодры, даже чересчур. Но Барт запихивает эти мысли куда подальше и приветливо улыбается. — Привет, солнышко! — Алесса так и лучится счастьем и нетерпением. В отличие от брюнетки, которая лишь сухо кивает и смотрит в одну точку, словно задумавшись о чём-то. Вероятно, о теме предстоящего разговора. — Ну и как там на улице? Не потеплело за время, пока мы здесь сидим? — А сколько вы здесь сидите? — Двадца… — Час! Барти берет третий стул, подсаживается к сверлящей друг друга глазами парочке. Теперь взглядами сверлят её, и Барт ёжится — к взглядам Алессы она привыкла, перестав обращать на это внимание, а вот Морриган… её необычные янтарные глаза будто выворачивали наизнанку, заглядывали в самые потаенные уголки Бартиной души. Однако, не гипнотизировали, а умело заставляли отводить взгляд в сторону, смотреть куда угодно, но только не брюнетку. Из груди едва не вырывается вздох облегчения, когда внимание Морриган переключается на поспешившего к ним официанта — совсем ещё юного парнишку с выбритым виском. Слишком о многом напоминающем выбритым виском. Морриган заказывает себе кофе — крепкий без сахара, Алесса — тоже кофе, но с сахаром и шарлоткой в придачу, Барт просит воду, но потом мотает головой, прогоняя ненужные навязчивые мысли, меняет заказ на зеленый час с лимоном и пирожок (кафе имеет русские колорит, ну или пытается) с вишневым джемом. Официант поспешно удаляется, но Барт успевает заметить тень страха на его лице. — Так о чём вы хотели поговорить? — она с интересом осматривается, словно маленький ребенок. Интерьер кафе ей нравится, нравится официант в вязаном бело-сине-красном свитере, нравятся исходящие из кухни запахи. Не нравится ей лишь взгляд Морриган, да и сама девушка, вопреки возражениям Алессы, доверия не вызывает. Скорее, настораживает. Очень. — После, — шепчет одногруппница, кивком указывая на кухонную стойку. Русые волосы собраны в небрежный хвостик, пальцы то и дело касаются манжет белой рубашки. Барт понимает и для прикрытия начинает спрашивать подругу о лекциях, что она пропустила. Алесса живо отвечает, изредка не соглашаясь с Морриган по вопросам важности тех или иных предметов. Они вполне убедительны в своём общении — по крайней мере, подошедший с подносом официант им верит, шутливо говорит о том, что да, история весьма скучный предмет, подмигивает Алессе, та хихикает в кулачок. Но брюнетка молча, но очень понятно, даёт ему от ворот поворот. Русая берет её за руку, сплетая пальцы. Барт чувствует себя максимально лишней. Однако после того, как на неё почти синхронно переводят взгляды, всё становится нормально. Конечно же, относительно. — В общем, это покажется странным… Но я, мы, тебе верим. — На счёт чего? — Барти догадывается сразу, просто не хочет принимать. Слова подруги не искренны, потому что она не видела эту фигуру в балахоне, эту смерть, любящую татуировки. Она просто уверена в том, что поступает верно, просто говорит, одновременно стараясь убедить в этой вере в сомнительность себя. И Барт не винит её за это. Господи, ведь Алесса сказала то, чего не говорил никто из знакомых, друзей, стаи. Пусть до конца не веря, но сказала. Девушка поймала себя на мысли, что с удовольствием расскажет им обо всём, связанным со смертью. Кстати, есть ли у смерти имя? — На счёт того человека на похоронах… смерти, — Алесса понижает голос, слегка сутулится, но это совсем не нужно — официант глубоко погружен в телефон и лишь изредка кидает боязливые взгляды на Морриган. — Я верю, что ты его видела, Морриган верит. Ты встречалась с ним один раз? — Нет, — Барт делает глоток чая — на удивление вкусный, даже очень — и начинает рассказывать. Всё, от того случая в парке до событий на перекрёстке, о разных обличиях смерти, о неприветливой старушке, о больших чёрных пауках на мягких лапках, сожравших всех крыс. Эмоции на лице одногруппницы меняются быстро, Морриган же только хмурится. Когда пересказ оканчивается, шарлотка съедена чисто на автомате, чай почти допит, а чашка с крепким кофе наполовину пуста. На некоторое время повисает молчание, Барти готовится к самому худшему, но не может этого сделать до конца, потому что душа ликует, скинув с себя тяжелый камень тайны. После нескольких минут, за которые кофе с сахаром совсем исчезает из расписной кружки, Алесса тихо подводит итог: — С тобой что-то не так (Барт хочет удариться о столешницу головой…), но и с ним тоже (…такого желания уже нет). Не знать, что с тобой происходит? Господи, да он же Смерть! Ему должно быть определенно больше ста лет, если он сказал, что учился на эту «профессию», и за весь этот век ни разу не бывало таких форс-мажоров? Не верю! — Думаешь, он обманул её? — вкрадчиво спрашивает Морриган, ловит на себе взгляд официанта и успешно его игнорирует. — Скорее всего, — Алесса пожимает плечами. Барт внимательно слушает, допивая подостывший чай. — Но зачем ему это делать? Ради какой выгоды? Или ему просто скучно? — Я ему верю, — возражает Барти. — Не мог же он лгать с таким лицом! — Мне не известно, какое у него было в тот момент лицо, — Алесса поправляет хвостик, — Да и какая разница, если вдруг он решил просто так, от скуки, над тобой подшутить? Хотя я, разумеется, не знаю, может ли смерть вообще шутить… Что планируешь делать? — Даже не знаю, — Барт доедает пирожок и смотрит в окно, на проходящих мимо людей. Иногда ловит ответные взгляды. — Можно поискать в библиотеке… так, на всякий пожарный… к примеру, в университетской. Насколько мне известно, она большая. — Больше Кельтской, уж точно, — соглашается Алесса. — Или можно прошерстить интернет. Что скажешь, Морри? — Я поищу в библиотеках неподалёку от перекрестка, — отвечает брюнетка, и спешно опережает открывшую рот Барт: — Да, я там была. Жила у матушки, пока училась в школе. — Вот и славно, — Алесса улыбается, тепло и поспешно, сгибает пальцы, — Как тебе это кафе? Мне нравится! — Да, неплохое, — кивает Барти, задумавшись о правильности своего поступка, заменившего один камень на другой, менее тяжёлый. — И персонал не донимающий. — Да-да! Когда они выходят, расплатившись, паренёк с выбритым виском, явно смущенный, окликает Морриган и что-то быстро вручает ей. Брюнетка внимательно на него смотрит, после чего выходит из кафе вслед за подругами. Алесса буравит Морриган взглядом до тех пор, пока девушки не оказываются на перекрёстке, а аккуратно сложенную бумажку не передают чинно из рук в руки. В конечном итоге номер телефона, короткое пояснение и подмигивающий смайлик оказываются в ближайшей мусорке. Алесса с обиженным видом идёт вперед, к месту их разлуки, брюнетка же тихо усмехается в кулачок. Барт делает вид, что ничего не видела.

***

Моника нетерпеливо меряет шагами комнату, руки сложены на груди, а каблучки стучат по линолеуму. Они, она и Барт, договорились встретиться в два, но сейчас уже без пяти, а одногруппница всё ещё не дала о себе знать. Что-то случилось? Барт сбила машина? Сотни вариантов один за другим возникали в голове, один хуже и абсурднее другого, но блондинка считала их вполне правдоподобными, со вчерашнего дня, а точнее с разговора с Виктором. Подобное не укладывалось в голове, и Моника спешила поделиться с Барт — непосредственной участницей, чтобы эта странная информация не укладывалась в голове уже у них обеих. Длинная стрелка часов неумолимо приближалась к двенадцати. Барт, тепло попрощавшись с одногруппницей и её девушкой, стремительно преодолевала дорогу, считая секунды до исчезновения зеленого человечка на светофоре. В кармане вибрировал телефон, но ответить на звонок сейчас не было возможности. Тем более, что звонила наверняка Моника, которая, должно быть, уже ждёт её в назначенном месте. Злая и недовольная, пунктуальная Моника. Они встречаются ровно в десять минут третьего. Барт с глазами нашкодившего котёнка, и Моника, с усталым вздохом этим глазкам простившая опоздание и полную безответственность в плане телефонных звонков — тех, что она оставляла во второй половине двух часов. C улыбками приветствуют друг друга, идут вглубь парка, где, в отличии от кафе, совсем тихо и безлюдно. Ну, не совсем тихо и не совсем безлюдно, неподалёку раздаётся радостный собачий лай. Блондинка придирчиво смотрит на поджившие кисти рук, удовлетворенно хмыкает, и в странном поведении, чего с ней раньше не случалось, сцепляет пальцы рук в замок. Молчит, собираясь с мыслями, Барт не торопит, просто неторопливо идёт рядом. Наверное, вновь будет разговор о смерти, о нервных галлюцинациях и об отсутствии нормального, полноценного, отдыха, как для тела, так и для души. Но будет он максимально коротким. Потому что Моника — не Алесса, Барти не хочет рассказывать ей то, чем поделилась с русоволосой. Не тот уровень взаимоотношений, не тот характер, не то обаяние. — Знаешь, наш мир — это лишь крохотная часть необъятной Вселенной… — начинает, наконец, блондинка, и у Барт сразу же возникает плохое предчувствие. Слишком не в характере одногруппницы такие слова, такое начало. -… И мы в ней — всего лишь песчинки, очень маленькие частички обыкновенной пыли. Но иногда, знаешь, пылинка может изменить многое, настолько многое, что это, о чём она не в состоянии догадаться, понесет большие последствия… — Моника, говори покороче, ты меня пугаешь, — Барти нахмурилась. Скрестила руки на груди и посмотрела по сторонам, вокруг никого не было, где-то неподалёку собака продолжала лаять. Они продвигались всё дальше в парк, мимо пустых скамеек и разномастных деревьев. — То, что ты видела смерть, означает, что ты… как бы понятнее выразиться…избранная, — было отчётливо видно, как Моника подбирает слова, с таким видом, будто выступает перед какой-нибудь важной комиссией, а не гуляет с одногруппницей. — Одна из немногих за несколько тысячелетий. Да, я знаю, это звучит странно, особенно от меня, но так и есть… …Так говорит Виктор, а я ему верю — Избранная? — Барти удивленно приподнимает брови, смотрит на подругу и мысленно пытается хоть как-то связать то, что она узнает сейчас и информацию от самой (самого, пора бы привыкнуть, в самом деле) смерти воедино. Одна часть её говорит, что это будет невозможно, так как Монике явно не доступны источники человека в плаще, да и парень вряд ли брал сведения из человеческих библиотек, а вторая упрямо твердит, что информация от двух этих персон может (должна!) идеально друг друга дополнить и сложиться в единый пазл, чётко отображающий всю происходящую с девушкой картину. Моника кивает, рассказывает о том, кто такие избранные (посланники бога, стать им большая честь), что они должны делать и где обитать. Барт соглашается со всем сказанным, изредка задаёт вопросы, но думает, что всё это бред, Моника явно не в себе, и вообще Смерть прав во всех вопросах, касающихся всей этой божественной чепухи. Барт агностик (но всё же больше склоняется к мнению о том, что бога всё-таки нет) почти такой же давний, как и Моника, поэтому ей трудно нормально, серьёзно, воспринимать то, о чём блондинка сейчас говорит. Бог, посланники бога, божественное предназначение, благое знамение, знаменующее собой скорый апокалипсис (что-то знакомое промелькнуло в голове, но Барт не успела поймать эту юркую мысль, отвлекшись на продолжение почти монолога) всё это казалось Барт очередными сказками тех набожных людей, которые придумали бога из-за острой необходимости верить хоть во что-нибудь. Но она всё равно продолжала внимательно слушать, при этом, правда, наблюдая, как парк постепенно заполняется людьми — молодыми и не очень мамочками, собаководами, прогуливающими первые уроки школьниками, и параллельно слушая все те звуки, что связаны с этим не особо приятным явлением. — Понятно, — вынесла вердикт Барти, спрятав руки в карманы. По-прежнему было холодно, и необходимость в куртке едва ли не усиливалась. Но Моника шла в расстегнутой чёрной кожанке и, казалось, совсем не чувствовала мороза, постепенно обволакивающего плохо защищенное тело Барт. В довершение ко всему по затылку, вниз по шее, куда-то за воротник, пробежали мурашки от предчувствия надвигающейся бури. — Понятно? — секундой позже пришло понимание того, что же есть эта самая «буря». — Я рассказала тебе это всё, выставляя себя веру… (блондинка резко понизила голос)… верующей дурой ради простого «понятно»? Рассказала о том, почему ты видишь этого человека, эту смерть, тем самым поверив тебе и твоим словам о незнакомце на поминках, убившем какую-то старую бабку, получив в ответ простое «понятно»?! Ты, блять, серьёзно?! Ведешь себя так, будто то, что с тобой происходит, тебя абсолютно, вот никак, не парит. Неужели тебе банально похер? Если да, то нахуй я тогда так распиналась, назначала встречу, (она в гневе посмотрела на наручные часы) опаздывала на очень важное собрание?! Я, то, дура, думала, что тебя это волнует. А тебя это вообще ни капли не ебёт! — Моника, тише, пожалуйста, — Барт интуитивно вжала голову в плечи, заметив, как на них неодобрительно косится пара собачников и любопытно — парочка прогульщиков. — Мне вовсе не всё равно, но знаешь, кажется, у меня не осталось сил удивляться хоть чему-нибудь. Ложь давалась удивительно легко, будто Барт практиковала её использование всю свою сознательную жизнь. Взгляд Моники несколько смягчился, она поспешно отвела его и одним движением запахнула на себе куртку. — А, да, правда? — её внимание слегка рассеялось, но вновь сфокусировалось уже на смотревшем на них в упор школьнике — вроде как старшекласснике. Моника приветливо махнула ему рукой. Буря утихала, но охотно цеплялась за своё место. — Но, знаешь, ты могла бы сделать вид, что удивлена узнанным тобою фактам, чтобы хоть как-то поощрить меня. Так что думаешь? — Слишком верующе, но вполне возможно, — Барт постаралась пошутить, но Моника хмуро на неё посмотрела. Прогульщик проводил их заинтересованным взглядом. — Что? — Я думала, ты однозначно поверишь этому, — сказала блондинка. — Ведь у тебя же нет альтернатив, кроме своих собственных догадок, да? Барти замялась, но постаралась, чтобы это максимально не отразилось на её внешнем виде. Моника уже, наверняка устав бороться с холодом, застегнула куртку. Они в очередной раз свернули, и по правую руку от Барт показался забор, ведущий к выходу из парка. Давно пора, ведь почти три, без семи минут. — Трудно верить тому, что не подтверждено, — Барти пнула лежащий на пути камешек, тот отрикошетил от ножки пустой скамейки и задел край тёмного кроссовка. — По сути, твоя теория — всего-навсего одна из моих, только имеющая больший вес. Это ведь всего лишь твоя теория, да? — Нет, не совсем, — Моника слегка покраснела, и могла не продолжать — Барт и так всё поняла — Я просто согласна с Виктором. — Тогда это просто его теория. — Он прочитал об этом в книгах. Отнюдь не божественных, — добавила она, придав своему голосу некую таинственность. Они вышли на тротуар, и пошли на остановку — лучше явиться с опозданием, чем не явиться вовсе. Барти окончила их встречу весомой фразой о том, что пока сама не увидит — не поверит, и, проводив взглядом автобус с подругой, пошла домой. По дороге проверила телефон и удивилась, увидев пропущенный звонок от неизвестного…