Ты рядом

      Восемьсот поколений минуло в лета с тех времён, когда небольшое поселение жило на отшибе зелёных угодий Матери Сырой Земли. Мерцающий различными оттенками зелени и цветения лес спасал православный люд от кочевников-разграбителей, а сильный поток вод в реке – от хищников. Лес также щедро даровал свои сокровища – богатую пушнину, сочные плоды и вкусную дичь. Волхвы восхваляли за красную жизнь Дажбога, Велеса – за оберег и здоровый скота, прославляли мать Макошь и просили всех тих не покидать люд, не лишать своей щедрой милости. Даже старейшина Ошай поселения поклялся идолищам отдать во служение первенца своего от Ланы, одной из любимейших жён, красавицы. Так в жаркий конец лета разродилась девица. Но не сына даровала им судьбинушка, а заморыша дочь. Долго споры шли средь волхвов со старейшиной. Как так, девку да и в волхвы? Посмешище и только! Столько сыновей у главы – отдай любого и спору не бывать. Только вот не переспорить старого. Один ответ был у него на все доводы жрецов : «раз богам так угодно, то я не могу противиться, а тем более перечить им». Так спор и не имел бы конца, коли самый мудрый из волхвов, брат вождя, Колмак, не предложил отложить все споры до полного взросления дитя, ведь там и будет видно, что от них хотят боги и духи, вдруг девка и года не проживёт.       Пока решался же важнейший вопрос в жизни новорожденного дитя, счастливая и измученная родами мать баюкала младенца. Всматриваясь в кровинушку родненькую женщина решилась наречь её Милоданой. Бледненькое личико сморщенного и ели дышащего светлого ребенка вселял трепет в материнское сердце и твердую готовность бороться за хрупкую жизнь её. Бежали годы, девочка росла, и теперь уже нельзя было назвать некогда слабенькую малютку неказистым заморышем. С летами она только хорошела и чаровала окружающих, коса золотых волос лишь густела и набирала цвет, нежная кожа наливалась жизнью, глаза сияли желанием и стремлением к непостижимому. Пытливый ум стремился старательно учиться знахарству, а чистое сердце искренней помощью всем. Девица не боялась будущего, она с любовью и неприкрытым интересом поглядывала на идолища, приносила тайком к ним ягоды и плоды в знак почитания, молилась и представляла, как скоро будет вести обряды наравне с волхвами.       Несчастье постигло тот край неожиданно. Год на удивление выдался дождливый, туманы укрыли реку и близлежащие земли. Мужики негодовали: поля размыло и вымыло до конца, дети недоедали и болели, а жены усердно пытались спасти хворающий скот, который дох от росы. Страх поселился в душах, а ропот на оттягивающих время волхвов вздымался в люде быстро. Ведь, видать было, боги гневались, что тянули с выполнением обеда. Вон девка уже в соку, румяна и красна, быстра и умна, а все в доме сидит и женихов заглядывающихся под окнами собирает. А ведь это не такую судьбину ей предписали всевышнее. Но мудреные летами старые мужи не хотели видеть это в упор, а лишь кляли и заверяли, что девку замуж надо выдать за славного соседа варяжского, что такой союз будет на пользу и народу, и богам, а та, человеческая вера будет придавать духам сил и процветания. И им виднее, что жаждут идолы...       Так были посланы гонцы в соседние земли прославленных вояк. "Купцам" не пришлось долго расписывать красу "товара". Сговорились в краткий срок о пиршестве и церемониальных обрядах проведения. Не дожидаясь света, порешили сыграть все как можно скорее, двинулись в путь. Так в скорее время приехал с дружиною статный званый жених. Латы его парчовые блестели в свету, а шрамы испещряли сильные руки бывалого война. Красавец рыжебородый приковывал всё внимание к себе местного люда, а от взгляда его особенного девки краснели будто маков цвет.       Только Милодана не знавала совсем ничего о планах старцев прихитрых, суета проходила мимо девицы. Она бегала днями младой кобылицей по лесу, собирая травы и ягоды, общалась с богами и духами, ночевала на мягкой траве под покрывалом звездным. Но стреножили тогда молодку, утащили в земляницу, в тяжкие украшения нарядили, богато плетеные височные кольца надевали, в дорогие ткани облачали, нарумянили сполна. Так, яркая, живая Милодана на Милодану-то совсем не похожей стала: была свободной, ярой и дерзкой волхницей, а теперь будто расписная не по канону кукла. Возразить же она не смела до поры до времени, только уповала на богов и вопрошала о поступке будущем.       Ранее утро началось с громогласных рыданий плакальщиц. Богатое, но малочисленное приданое, оставшееся от матери и сотканное ее руками, покоилось уже на вознях. Хмурной дядька обнимал дитятко покойного брата, ведь вдалеке уже слышались перезвоны колоколец коней и веселое пение.       "– Дядька, за что вы такое творите? По что богов гневаете, ведь поперек всему идете!"       "– Знаю, но что я могу поделать? Если они так решили, я не могу оспорить все один. А отец твой, давно у Рода в палатах. Потерпи, вдруг этот путь поможет нам и принесет тебе счастья сполна," – ответил тот, морщинистыми руками поглаживая тяжёлые косы, убранные под расписную ткань головного убора.       "Но ведь не ему я должна быть отдана. Так говорили мне они," – горько мыслила Милодана, провожая глазами названного отца и оставаясь в кругу сестриц. Время потеряло для нее значение, она даже не заметила, как ее подхватили под руки и повели на выход из сеней.       Первое, что бросилось в глаза приданницы, был хладный взгляд суженого ей селением мужа. Это были серые дыма дальнего холодного севера, хранившие в себе познание вражьего огонь, утрату и смерть, глаза. Затрепетало тогда девичье сердечко, словно соловей в клете. Страх переполнял до душащей немоты. Толчки в спину продвигали ее к нему. Вот и добыча была уже в лапах сокола. Люд пел ещё громче, а перед глазами представал грядущий гнев природы. Чудо, не иначе, но девица отчаянно вырывалась из крепких рук, ведущих ее к повозке.       Бежать? – нет! Догонят, отдадут, замучают! В воду с концами! Чтоб никому не досталасья!       Так голубицей Милодана вспорхнула навстречу ветру и понеслась в лес к изученной донельзя речке, сбросила с себя тяжёлую ношу, верхнюю одёжу, платки и украшения, спасаясь от погони. Лишь несколько колец височных да обруч на волосах остался. Плеск прохладной воды выбил последнее дыхание и заполнил все вокруг, вытесняя из ушей крик, суматоху погони. Острые камни рассекли светлую голову красавицы, а ил поглотил коснувшиеся его персы, не желая отдавать принадлежавшее теперь ему и тварям подводным.