Ты рядом

      Звенящий грохот и клубы тяжелой дорожной пыли, вызванные гурьбой шумно несущихся детей, оглушительно захватывали улицы и безжалостно обрушивались, обволакивая с ног до головы неожидавших этого долгожданных гостей. Но через всю эту какофонию и вакханалию отчетливо раздался звенящим кристально-чистым колокольчиком девчачий голос:       — Бао-танджэ!!! Бао-танджэ, ты вернулся! Тедань так по тебе скучала, мой Бао-танджэ!       В малочисленную группу молодых людей в небесно-белых одеяниях кинулась маленькая фигурка. Ловко и пронырливо преодолевая громадные фигуры, она достигла своей цели. С мокрыми от слез счастья, по-детски огромными глазами, она обвила тоненькими ручками ноги старшего брата. Подобно котенку, обретшему дом, ластилась к молодому человеку, с неподдельным счастьем целовала его руки и хваталась за пальцы, жалась к нему и всё это время тараторила быстро-быстро, стараясь поскорее донести до своего драгоценного Бао всё, что было в его отсутствие. Тоненькие, торчащие в две стороны косички смешно дергались от резких движений головой малышки, что очень смешило старшего. В его глазах читалась неописуемая радость и теплота. Эта милая сценка приковала к себе всё внимание присутствующих, заставляя позабыть об одном очень важном аспекте.       — Серость, — холодно и убийственно тихо проговорил самый молодой адепт в белом, плавно поднимаясь с прохладной почвы, на которую его резко обрушил по-глупому улыбающийся мальчишка. Безупречно белое ханьфу безжалостно испачкалось, бледная кожа стала ещё бледнее, а тоненькие губки напряженно сжимались в плотную нить, только еле заметно покрасневшие уши выдавали смущение и возмущение этой ситуацией.       — Прости, я не успел остановиться. Ты ничего не отшиб себе? — звонко воскликнул лохматый ураганчик, вскакивая егозой на ноги. Чернильно-синие пряди на удивление чистых волос непослушно выпадали из искусно заплетенной косы.       —Пф…       — А-Чжань, будь проще хоть сейчас, а то такое ощущение, что рядом со мной дядя, а не родной брат, — тихо прервал он недовольное пыхтение маленького адепта, и чтоб отвлечь от смущения, успокаивающе погладил по плечу. — Ребята, вас так много, и видно по вам, что вы ждали нас. Не могли бы вы нас проводить до постоялого двора, пока не прибыли наши наставники?       Радостный гомон был ответом на вопрос миловидного господина. Дети, вспомнив малое чувство такта и порядочности, поочерёдно представились гостям и поравнялись по парам, чтоб было легче вести беседу и гостей к постоялому двору. Пострадавший, как бы тот ни упирался и ни стрелял убийственным взглядом в обидчика, был нагло утащен за руку тем самым мальчишкой. Холодная ручонка маленького ворчуна быстро согрелась, и желание вырвать её становилось всё слабее. Под весёлый трепет детворы, а в особенности воспитанника лесной хранительницы, который шумно, но ярко описывал изменения в поселении, они добрались до назначенного места, а за процессией безмолвным наблюдателем проследовала и Милодана. Отпускать даже на никчемно маленькое время гостей не хотелось, но пришлось.       Через четверть часа, на удивление детворы и радость Бао-танжэ, который не скрывал своей хитрой улыбки, гости вернулись, продолжился шумный, а главное весёлый и интересный разговор. Для Гусуланцев дети были милы и забавны, их веселый нрав и шубутливость не отпугивали, а позволяли только позабыть хоть на мгновение о жёстких правилах и запретах. Так что истории их путешествий и учений не были на тот момент так же серы и безлики, как отчёты для главы и его приближённых.       — Наши истории могут длиться ещё бесконечно долго, но не кажется ли вам, дорогие слушатели, что вам тоже нужно нам что-то рассказать? Иначе получается монолог... мы-то не против этого, но просим пожалеть наши связки и уставшие языки. Боюсь, что наш образ жизни не приспособлен к многоговорильне и нам придётся ещё долго восстанавливаться, — за группу прибывших опять выступал тот молодой человек, к которому Милодана прикипела вниманием и настороженностью.       — Конечно! У нас есть, о чем мы могли бы рассказать! Вы знали, что, оказывается, бывают и духи-хранители? Вот мой дед, как и многие мужики этой местности, об этом не знал, пока не познакомился с Нюй-ши, которая благосклонна к нам, — решил начать просвещать в деревенских делах один из мальчишек.       — Не смей говорить об этом, Бо! Ма может быть против, да и кто сказал, что всем можно знать о ней! — возмутился взъерошенный и до ужаса беспокойный Вэй Ин.       За словесной перепалкой ошарашенные адепты наблюдали безмолвно и настороженно, и никто не решался подать голос, пока этого не сделал предводитель:       — Ребята, мы честно обещаем ничего не говорить взрослым, если, как вы говорите, у вас есть дух-защитник, не угрожающий вам. Только мы никогда не слышали о таком, противостоять ему мы, конечно, не сможем, знаний и опыта ещё нет, ибо мы только учимся. Но послушать про вашу Нюй-ши мы готовы.       — А чего нам рассказывать вам? Стихийница она, оберегает эту деревню от напастей и бед, не вредит и с детьми играет, а также она нам как и мать и нянь. Про её прошлое никто не знает, да и не спрашивал. Появилась она тут не так давно, а большее вам никто не сможет рассказать. Я не имею права, а остальные не знают этого, — нехотя протараторил резко изменившийся в лице мальчонка. Во время своей не очень добродушной тирады он нервно подёргивал свою косу и поглядывал в заросли, где, как он точно знал, скрывается его мать.       — Не густо, но всё же информация.       — Если же вас что-то интересует ещё, то лучше спросите её, а не нас.       — Она здесь?       — Да. И прошу вас не волноваться: я не кусаюсь. Прошу также не спешить со словами о том, что мне сложно вас понимать, — мелодичный голос раскатисто прошёлся по ушам слушателей.       Много в тот вечер было вопросов, ответы на которые давит было непросто и даже трудно, но, распрощавшись со всеми, маленькая семья побрела домой, помня, что именно завтра их посиделка продолжится и там будет новый шквал вопросов, но главное — там не будет ни одного взрослого. Пока есть время, можно и отдохнуть, хотя всклоченные и побеспокоенные воспоминания так не считали.