***
Спустя неделю
Всю эту неделю я общалась с Джину. Она просто не отставала от меня. Просила о помощи. Просила пойти погулять с ней. Умоляла, чтобы мы посмотрели как Чонгук тренируется. Сегодня воскресенье. Я сижу в комнате. Джину меня вновь умоляла пойти с Чонгуком на стадион. Я отказалась, поэтому Джину пошла одна. Я просидела одна в комнате три часа подряд. Меня это достало, поэтому решила спуститься в лобби. Я пошла в обеденный зал. Некоторое время я сидела, но потом ко мне подошли три девушки. — Ты, Тэ Ри? — спросили они. — Да, — кивнула я. — Можно? — указали они на место рядом со мной. Я снова кивнула. — Что-то случилось? — смотрела я на них ошарашенными глазами. — Тэ Ри, ты знаешь Джину? — спросила одна из них. — Да. — Мы должны тебе кое-что рассказать о ней, — девушки переглянулись и продолжили: — Джину она помешана на Чонгуке. — В смысле? — Мы — подруги Джину. Когда она начала общаться с тобой, то Джину перестала общаться с нами. А если и разговаривала, то только о Чонгуке. И нас это бесило. Мы не из тех, кто помешаны на ком-либо. — И что вы хотите этим сказать? — девушка ко мне наклонилась и прошептала: — Перестань с ней общаться. Уведи её как можно подальше от Чонгука, иначе она не отстанет ни от тебя, ни от него. — Как мне это сделать? — Где она сейчас? — уже ровным голосом спросила она. — На стадионе. — С Чонгуком? — Да. — Иди туда, и уведи её! — Она не уйдёт. — Тогда Чонгуку скажи, чтоб он ушёл и больше с ней не имел никакого контакта. — Подождите. А почему я должна вам верить? — У тебя времени нет, Тэ Ри! — Сначала объясните, — подруги вновь переглянулись. — Джину из-за того, что помешана на нём — не учится. — В смысле? — Она бросает учёбу. Джину лишь думает о Чонгуке, но не об учёбе. Ты должна её вернуть. Вернуть нашу Джину. — Хорошо, я вас поняла. А почему вы со мной не пойдёте? — Потому что… Если она узнает о том, что мы против неё, то она никогда не вернётся к учёбе и к настоящему времени. — Хорошо. — Иди. Удачи! — сказали они мне напоследок и я ушла. Я выбежала на улицу, не смотря на то, что там холодно, а на дворе март, я было только в шортах и в белой рубашке, с тремя вверху растёгнутами пуговицами. Я наконец добежала до стадиона. Я прибежала и я облакатилась руками о колени и, немного постояв, я отдышалась. Блин, бок заболел. — Тэ Ри, что случилось? — спросил меня Чонгук, подошедший с Джину. — Я… Чонгук, мне… мне нужно поговорить… с тобой, — наконец-то выговорила я. — Ты лучше отдышись, — я попыталась стать в норму и сказать нормально: — Мне нужно поговорить с тобой. Наедине, — сказала я, до сих пор еле отдышавшись. — Что-то случилось? — я взяла его руку, чуть выше локтя и отвела в сторону. — Что произошло? — Ты должен уйти. — Куда? — Куда подальше! — В смысле? Ты хочешь, чтобы я свалил? — Нет. Я просто забочусь о… Ну, я… Я просто хочу, чтобы ты пошёл и отдохнул! — Со мной всё в порядке. — С тобой-то да, но с Джину. — А что с ней? — Я не скажу, просто, пожалуйста, я прошу тебя, уйди отсюда. Например, иди в общежитие. — Я не уйду, пока ты не объяснишь в чём дело, — поставил условие мне Чонгук, засунув руки в карман. — Хочешь? — он кивнул. — Джин… — я начала тяжело дышать, задыхаться. — Тэ Ри? Что… что ты делаешь? Что происходит? — Ч-Чон… гук, мне пло… хо, — я начинаю падать, а в глазах темнеть. — Тэ Ри, не отключайся! — бросился мне напомощь Чонгук. — Что происходит? — спросила Джину. — Тэ Ри! — я потеряла сознание. Очнулась я уже в моей комнате. Я еле-еле могла хоть что-то разглядеть. Всё было расплывчато. Всё, что я смогла разглядеть, и то ужасно, то это Джину, сидящую на краю кровати. — Джи-ну? — позвала я её, слабым голосом. — Тэ Ри, я здесь, — взяла она меня за руку. — Что ты здесь делаешь? — Я помогаю тебе. — Нет. Не ври. Ты здесь лишь потому, что здесь Чонгук, а не потому, что ты хочешь помочь мне. — Нет, это ложь. И с чего ты это взяла? — Ниоткуда. Просто скажи правду. Я пойму. — Не поймёшь. Как меня может понять та, которая от всего убегает?! — повысила голос Джину. — Я не убегаю. — Нет? Ты ушла. По слухам, ты пробыла в этом колледже всего лишь один семестр и уже уехала! А недавно ты вернулась. А уехала ты почему? Потому что не хотела вляпаться в свои проблемы! — Джину. — Что, Джину?! Это же правда, да?! Ты никогда не пытаешься исправить ситуацию сама! Ты лишь убегаешь от этого! — Прекрати! — Кто тебе сказал, что я дружу с тобой, лишь потому, что хочу пробраться к Чонгуку?! — я посмотрела на Чона. Джину увидела, что я смотрю не на неё, а в другую сторону. Она повернулась и увидела Чонгука, стоявшего в проёме двери. — Чонгук, ты… ты всё неправильно понял! — Уйди. — Но… — Уходи! Третий раз повторять не собираюсь, — Джину с опущенной головой и виноватыми глазами ушла. Чонгук сердито посмотрел на меня. Я невинным лицом взглянула на него. — Ты знала? — Да, — с сожалением произнесла я, продолжив: — но я собиралась её остановить! Я поэтому прибежала к вам и собиралась тебя увезти! — А почему не сказала? — Ты же сам видел! Я уже хотела объяснить причину, но мне стало плохо! Или я что, должна была договорить тебе, зная, что я сейчас в обморок грохнусь?! — Да! — Серьёзно что ли?! Чонгук, это не смешно! — А я разве смеюсь? — Почему ты так реагируешь? — Потому что я… — резко он не договорил фразу. Спустя минуту молчания, сказал: — Потому что я волнуюсь за тебя. — Что? — Ничего. Лучше отдохни. И да. Я должен перед кое-чем извиниться. В тот день, когда у меня было кольцо, ты сказала, что твоя мама мертва. Я ничего не сказал. Поэтому сейчас я говорю: извини меня, пожалуйста! — Чонгук поклонился. — Чонгук, нет. Это я должна тебе в кое-чём признаться. Моя мама… она жива. — Что?! В смысле? Ты шутишь?! — Нет, я на полном серьёзе. Если хочешь, я могу всё рассказать. — Было бы кстати. — Садись. Да садись ты! — приказала я. Чонгук сел на край кровати и начал слушать: — Ещё в детстве, когда мне было десять лет, мои мама и папа сильно поругались. По чьей вине я не понимала. Ругались они оба и при чём жёстко. Папа не посмел ударить мою маму, а она сама того не хотя, ударила его. Я каждую ночь плакала. Когда собиралась в школу, проходя мимо родительской спальни: я плакала. Пока дома никого не было: я плакала. И спустя месяц этих ссор, ругательств, пощёчин от мамы — они расстались. И мне предстоял выбор: мама или папа. Я выбрала отца. С папой я чувствовала себя защищённой, любимой. А с мамой лишь одно указание на мою жизнь. Но я всё равно люблю её. Мама — это вся моя жизнь! Папа — он лишь тот, кто помогает мне, любит меня, защищает, не бросит меня, не ранит прямо в сердце. В отъезд мамы. Я, мама: мы плакали. Мы обе не могли поверить в то, что она уезжает, а я остаюсь с отцом. В знак её любови — она мне подарила кольцо. Её обручальное кольцо. Знаю, это глупо дарить то, что больше всего напоминает об их браке и о том, что они бросили меня, бросили свою семью. Спустя пять лет на моё пятнадцатилетие папа рассказал о женщине. В которую он был влюблён. Я была шакирована и злилась на отца. Но это его жизнь. Поэтому я превыкла к ней и смогла принять её в нашу с отцом семью. И они поженились. Я была рада за отца! Мне нравилось смотреть на него, когда он так счастлив! И вот, теперь мачеха мне стала мамой. Я пыталась изо всех сил полюбить её и превыкнуть называть её «мамой», — наконец кому-то я рассказала эту историю. Я еле сдерживала слёз. — То есть, твоя мама жива? И у отца новая жена? Твоя мачеха? — Да, — кивала я. — Да уж! Почему ты мне тогда соврала? — Чтобы ты вернул мне кольцо. — Я бы понял! — Нет, не понял бы! Зная тебя. — Я уже не тот, что прежде! — Я верю. Но мне пришлось, извини. — Ладно, это в прошлом. Зато теперь я понял в чём причина. Отдыхай. — Чонгук. Только без глупостей, ладно? — Каких ещё глупостей? А, ты о Джину. Не волнуйся, потом с ней вместе поговорим, — Чонгук ушёл, закрыв за собой дверь. Оставшееся время, то есть, весь вечер я думала о ситуации с Джину и том, что сказали о ней девочки. Но вскоре я уснула.