Me & the citric acid

      Мир расширился. Стены померкли и слились с полом. Я ползла наощупь, надеясь уловить хоть отблеск света. С каждым вдохом в нос ударяло всё больше новых запахов — и я их, не смотря на размытые мысли, умудрялась отличать. Некоторыми и наслаждаться. Касающееся щёк, мягкое и оттягивающее кожу вниз. Свежее, стреляющее крошечными брызгами в лицо, колючее и режущее. Отдалённое, отдающее в уши, едкое и грубое. Среди этой смеси я невольно искала запах света. Как пахнет свет?       Я укусила ладонь между большим и указательным пальцем. Многое изменилось. Мне никогда не было настолько больно. Я поняла, что закричала, но не смогла этого услышать сквозь сонмища запахов. Это было слишком.       Зато я увидела свет. У него не было аромата, он был чист и лёгким касанием вдоль порыва воздуха поманил к себе.       Рука. Её контуры затерялись в белом полотне. Я рвалась, выныривая из мутного моря, к ней. Пальцы по очереди согнулись и так же складно вернулись в начальное положение. Еллоу? Я прикоснулась к кончикам ногтей, и в этот момент раздался звон. Не внушая, я закинула ноги вперёд, понимая, что вправду плыву. Теперь я обняла руку по всей длине, сжав локоть между коленей. Ласково поцеловала палец. Снова прозвучал приятный гул. Провисела так, может, с вечность, расслабленно вслушиваясь в растянувшееся эхо. Пока не прозвучал хруст. Треск. Короче секунды. Потолок в трещинах, и в каждом осколке — ладони. Бледно-жёлтые. Напряжённо сжимающие пальцы, как не свою ношу. Пока не раскрываются, неживые, в мою сторону. И в их отражении — моё плачущее лицо. И чуть ниже, над ромбообразным вырезом — разрезанная вдоль жемчужина.       Я видела Еллоу и на корабле. Её очерчённый красным светом профиль на фоне космоса. И на Земле, выныривающую из руин корабля, усмехающуюся мне и толкающую вперёд. Покорим и другие планеты, всё впереди, ведь теперь…       Ведь теперь её топят, и я жмусь к холодному стеклу, жалостно касаясь губами укушенной ранее руки. Её плоть бурлит и вспыхивает рябью, то приникает к стенкам, то отплывает за помятый слой воды. Я слышала её крик, когда её бросали в ту измученную химией жидкость. Они слышали «да, моя Даймонд», я слышала разъяренную истерику, мольбы о жизни, видела истошные взмахи ногами, которые ей некуда было деть. Как она билась, маленькая, ещё целая, но такая неприметная между их пальцев и в этом болоте лимонной кислоты. Возле меня она всегда стояла прямо, но тогда я не успела понять, насколько ровный штрих её тела был прекрасен.       Я отдалённо слышала разговор алмазов. Тогда не осознавала, но, если помню, значит слышала. Еллоу нашла корабль. Но, видимо, когда разбиралась в настройках, её и нашли. Жемчужина что-то неразборчиво пробормотала (Еллоу Даймонд перековеркала её речи на свой лад — я тогда упала на колени и сжалась сильнее). Потом Жёлтая от страха вселилась в камень. Алмазы догадывались. Моя Даймонд бродила вдоль зала и говорила, что знала, знала! Она рыдала, и мне хотелось её ударить. У меня не было сил слушать эту сволочь.       Я сама расходилась на части. Чем больше думала, насколько ненавижу этих двух сверху, тем больше трещин появлялось на жемчужине. Насколько же трепетна и нежна расплывшаяся, жёлтая полоса в прорывающих воду белых лучах света. И как далеко от неё моё растерзанное тело, объятое темнотой. У Еллоу теперь не было глаз, остатки её рта исказились вертикальной улыбкой. Она расслаивалась на пузыри. Её испарения витали по комнате — я ощущала во рту кислый привкус. Он едко щипал десна и зубы. Пришлось сплюнуть себе на колени и болезненно схватиться за жемчужину. Она расходилась и расходилась.       Я не смотрела на своё тело — знала, что там всё плачевно. Постепенно прекратила связывать это с расколом на камне. Нет! Это был стремительный удар о планету, куда мы неудачно приземлились с Еллоу. Я до сих пор не могу поверить, что никакого полёта не было — сквозь вспышки и трещины я видела, видела её руку поверх стекла иллюминатора! Мутную, оттекающую вверх, истерзанную.       В воде Еллоу танцевала изящнее прежнего — у неё не было границ из светового тела. Еллоу существовала везде. Жидкость, жидкость, лимонная кислота, отчаянный удар кулаком по столу Еллоу Даймонд, эти удушливые, колючие испарения!       — Я выведу её. — Смущённо, одними губами вымолвила Блу Даймонд, резко упав на колени. Она старалась не выдавать, что вся трясется — будто мы не знали её повадок.       — Это позор. Издевательство. Как, — Еллоу Даймонд растерянно взглянула на свои руки, — как мы такое допустили? Жемчужины кварцев, сапфиров, всё это — помятый брак. Сколько мы такого растворили? Сколько, говори?       — На моей памяти… — Блу отстранилась от меня. — Две, нет, три, не считая того, что творим сейчас.       — И почему к этому ущербному списку относятся слуги, которые проводят с нами всё время? Кто и спустя сколько попыток вырастить что-то адекватное дал мне эту — Еллоу проглотила не совсем подходящее слово, подумала ещё, но в конце-концов только гордо взмахнула головой.       — Вероятно, мы не всё знаем про жемчужин. Может, у них есть…       — Да замолчи ты! — Еллоу Даймонд схватила Блу за горло.       Я по привычке дёрнулась, слабо протянула руку и тут же опустила. Я не видела лица моей Даймонд, но чувствовала эти грубые касания на себе. К тому моменту я уже не осознавала, где нахожусь и что происходит. Ощущения смешались.       — Хочешь сказать, они способны мыслить дальше? — Говорила откуда-то справа Жёлтая.       — Существо, словившее какое-никакое количество знаний, насмотревшись на нас и другие камни, в конце-концов начнёт проявлять волю.       — Жемчуга не должны даже подозревать, что так можно. Иначе какой в них тогда толк? Или, хочешь сказать, тебя всё устраивает?       — Не устраивает. Конечно, не устраивает. Но что мы можем сделать?       — Искать новые разновидности. Или привыкнуть выполнять всю работу самостоятельно. Мы слишком расслабились в последнее время, Блу. Слишком.       — Ты права. Я слишком напугана. Извини.       — Всё в порядке. Ты точно не хочешь утопить свою сейчас? Я буду настаивать. Она не выйдет из этой комнаты. Что она тут будет делать — не моё дело. И давать тебе остатки той дряни на излечение тоже не буду.       — Конечно, я понимаю.       — Утопи её. Ты сделаешь ей только лучше. Наверняка, если они оказались настолько умными, твоя сейчас клянет себя за случившееся. Видишь — извивается вся. Она тянется к кислоте. Хочет умереть так же.       — Думаешь?       — Посмотри сама. И прими наконец правильное решение. Я буду ждать этажом ниже. — Голос Еллоу Даймонд внезапно стал тихим и обрывистым.       Стук каблуков. Грохнувшая дверь. Всхлипывания за стеной. Совсем не моей хозяйки. Она плачет едва слышно, часто зарывшись в рукав.       Перед глазами была только стеклянная грань. Уже расплывалась. И тогда я ощутила прикосновение к груди. Еллоу Пёрл обнимала меня, нежно кутая пальцы в волосы. И всё, что было, унеслось в сторону, оставив только некогда тёплое, трогательное отношение к ней.       Я смогла раскрыть глаза. Блу Даймонд сидела рядом, подавая мне руку. -      — Она-то не дала, но не могу ж я тебя так оставить.       — Вы о чём, госпожа? — Выдавила из себя я.       — Интересно, помещусь ли я в этой емкости? Когда Жёлтая всё узнает, наверняка захочет меня утопить. — Она тихо засмеялась, прикрыв рот. — Думаю, с её упорством она найдёт что-то побольше.       Я смущённо поджала нос. Размяла конечности, поднялась, упираясь о стекло. Сложно было задрать голову — шею сводило судорогой.       — Давайте быстрее сделаем это. — Произнесла я, выпрямившись во весь рост и прижавшись спиной к стеклу. Представляла, что держу остатки Еллоу Пёрл и говорю будто бы от её лица. Когда ещё я так рвалась совершить что-то отчаянное?       — Кажется, я пропустила момент, когда жемчуга начали повелевать алмазам. Думала, сегодняшних открытий вполне достаточно. У меня всё больше и больше вопросов к тебе.       — Я ничего не скажу, моя Даймонд. — Выдохнула каждый слог. Теперь такие возражения ни ломали меня изнутри, ни сдавливали голову, ни выкручивали локти.       Блу обреченно отвела взгляд. Взгляд блуждал по стеклянному полу, словно выискивал ответы там. Её синяя накидка спала с плечей. Без неё моя Даймонд стала светлее и проще на вид. Но лицо её исказилось в ужасе, брови припали к глазам, она поджала подбородок.       — Я любила её. Как ты любила Пинк. — Я ничего не чувствовала. Мнила себя надеждами, что это скоро закончится.       — Ты настолько уверена, что понимаешь, о чём говоришь? — Блу Даймонд отвернулась к столу. Послышалось шипение и всплески жидкостей.       — Я хочу умереть. Я должна умереть.       — Может, ты очаровалась свободой, а вовсе не этой? — Даймонд бросила взгляд на ёмкость. — Новые ощущения, тревожащие, будоражащие твой камень? М? Видишь теперь, что это не так хорошо? — Даймонд вновь упала рядом. Она держала глубокую мраморную посудину. — Я не должна тратить дефицитные лекарства на тебя. А трачу.       Она окунула руку в посудину и робко коснулась кончиком пальца моей жемчужины.       — Это и исцелит, и укрепит. Но больше я так делать не буду, ты же понимаешь? Ты понимаешь? — Зрачки Блу Даймонд блуждали. Она спотыкалась на каждом слове.       — Зачем? — Едва шевеля губами, спросила я.       Стало понятно — госпожа топить меня не собирается. Было это видно с самого начала, вот только я не могла поверить, что выживу. Я привязана к своей Даймонд, не смотря на то, что пыталась насильно разорвать все невидимые, связующие нас крепления. Никуда они не делись. Просто работают теперь иначе. Но наша эмпатия с госпожой никуда не делась.       Они даже не догадываются, сколько всего не знают о жемчугах. Может, их неловкие признания в чувствах, не описываемые напрямую, и были зародком нашего желания свободы с Жёлтой? Алмазы, трепетно коснувшись кончиками пальцев к камням друг друга, закрывали глаза, только бы не видеть, как сильно опустились. Мы в то же время с Жёлтой пытались возместить их слабости, став более самостоятельными и решительными. А когда они вовсю прижимались к телам, закрывая глаза лишь целуясь, мы по сути заняли их место. Два одиноких камня, готовые сесть на корабль и улететь, обосновать новые колонии, расширить земли, стать творцами.       Я рассказывала это Блу Даймонд, разве что другими словами. Более осторожно, чтоб она меньше всхлипывала и не так страдала из-за любви к Жёлтой. Но это правда. Мы не пришли к тому, чтоб понимать любовь телом. Возможно, нам нужны другие ресурсы и условия. Но вряд ли это придёт кому-то в голову, учитывая существование третьей эры. Камни из четвертой будут ещё проще в производстве. Неизвестно, куда зайдёт пятая. Но развивать физическое влечение никому нет смысла. Мы наконец увидели, к чему оно приводит у подлинных самоцветов. Чтоб наше существование приносило пользу и не давало сбоев, это надо урезать, в любых проявлениях, как мы всегда делали с нежелательными, разномастными слияниями.       --…Как бы это ни было печально, мой Алмаз. — Я захотела в этот момент обернуться к остаткам Еллоу, но вовремя остановилась.       — Довольно. — Госпожа смахнула слезу. — Это было… хорошее рассуждение. Мы вправду слишком увлеклись. Но…       Она не закончила, отвернулась от меня, будто напугано. Впрочем, так оно и было, судя по её приподнятым плечам и дрожащему тону:       — Что мне делать с тобой?       — Я, — этот вопрос застал меня врасплох, — я не знаю. И почему вы спрашиваете это у меня? Вы же мой Алмаз.       — Ты ведь уже не та жемчуг, которую я знала. Ты уже не моя. — Она обняла колени.       Но эмпатия так никуда и не делась. И не важно, насколько нас расковывали изменения. Я рыдала вслед за хозяйкой, пока она, углубившись лицом в сжатые ноги, переносила себя в юность, какие-то восемь тысяч лет назад. С Пинк они не смели и подумать о подобных глупостях, а всё равно, вспоминая, Блу жадно хватается за свой камень. Мелочи, всплывающие в мыслях, давят на её тело, и сама госпожа будто становится меньше. Я вслушиваюсь в каждый её всхлип — это реквием по Пинк Даймонд.       Я понимаю, что обнимаю её. Охватив руками всё тело и нежно целуя в волосы. Она такое же тонкое и лёгкое существо, как жемчужина.       — Ты правда любила её так же?       Как — уточнять не требовалось. Я прикрыла глаза и очутилась в космосе, в корабле, в безумном слиянии с Еллоу. Всё вокруг багровело, расплывалось и возрождалось наново, с неистовой красотой. За разговорами, за молчанием, за метаниями в световых годах я кричала в ответ Блу: да, да, да!..       — И я могу ответить так же сейчас. — Я взмахнула кистью и, не раздумывая, провела ею по холсту.       — Ты не зачерпнула краски. — Ехидно объяснила Аметист. Она валялась на диване и комментировала мои действия Видалии, которая отлучилась от наших занятий, чтоб накормить ребёнка.       — Что ж. — Я осторожно опустила кисточку в розовую банку. Пора подводить историю к концу. — Блу Даймонд выделила мне корабль. Уж не знаю, как она объяснилась перед Жёлтой. Я до сих пор не уверена, что они за мной не вернутся.       — Да уж мы им покажем, не волнуйся!       — Я даже не задумывалась, что будет, если эта информация дойдёт до Белой. Мне было, что ли, всё равно. В тот момент. Да, я до сих пор тоскую за Жёлтой, но подобная жертва была нужна. Пёрл сказала мне, что в этой атмосфере многие данные не будут восприниматься, часть информации из Хоумворлда попросту исчезнет. Лексикон при необходимости я восстановлю, как и знания. А что им будет до меня в таком случае? Во всяком случае, если они убьют меня, не раздумывая, это вовсе не будет иметь смысла.       Видалия помогает мне правильно держать кисть. Она охватывает своей ладонью мою и хриплым голосом рассказывает о цветовом круге. У этой женщины милая улыбка и добрые глаза. Я не думала, что люди могут так располагать к себе. А ещё её прическа напоминала мне о Еллоу. Пару раз я даже случайно назвала так Видалию, от чего та смеялась.       В соседних домах зажигались лампы. Трава за окном рябила под лёгким вечерним ветром. Солнце в седьмой раз опустилось за горизонт с моего появления на Земле.