***
Тёмно-карие глаза отдавали приятной бронзой, чем-то манило, чем-то пугало. Его лицо расплылось в насмешливой улыбке, брови вздёрнуты вверх, смотря как-будто с высока, самолюбивое чудовище. К рыжеволосому уже подбежало несколько людей, видимо, учителей. Их руки соприкасались с его плечом, какие-то вопросы, но оглушающий звон перебивает все голоса. Именно сейчас ужасно противно находится в обществе ничтожных людей, ведь эти люди его предадут, бросят, воспользуются и выкинут, как мусор… Тошнота от лёгких прикосновений расплывающихся лиц подступала комом в горле. Долгие годы с ужасными фобиями и болезнями были адом, но прошло же много времени, он и свыкся, даже принял, но от себя он точно не ожидал такого подвоха. Казалось, что всё ужасное состояние скапливалось, а сейчас нагло пытается вырваться. Головная боль сплела все звуки воедино: кто-то кричал на непонятных ему словах, кто-то беспокойно говорил чушь под ухо Чуе, тихая мелодия в зале стала неприлично громкой, кто-то зовёт его по имени. Мечта отомстить за испорченные воспоминания этому кретину могла сбыться прямо сейчас. Ненароком воцарила мысль о новом канцелярском ноже, что безмятежно лежал в кармане. Он, черт возьми, может прямо сейчас перерезать эту перебинтованную шею и полностью покрыться самой желанной кровью. «Будет ли он также улыбаться при смерти? Плакать? Злиться? Молить о пощаде?» — ещё ни разу Чуя о таком не думал, может он и по-эгоистичной прихоти избавлялся от каждой жизни, но точно никогда о нарастающих эмоциях его жертв не думал, что как раз таки эти эмоции бесследно исчезнут. Дазай Осаму сидел на предпоследнем ряду, это значит, что Накахаре придётся бегать за ним? Уж точно не в его интересах гоняться за идиотом в бинтах, тем более в таком неприятном состоянии. Хотя важно ли это сейчас? У него есть шанс убить главную причину своих кошмаров, дак стоит ли бояться обычной беготни? Нет. Все удивились на следующие действия рыжеволосого. Как ни в чем не бывало он поднялся, но при этом слегка вздрогнул и прохрипев, откашлялся кровью на пол, протирая рот тыльной стороной кисти. Непонятно кто подбежал и попытался облокотить Чую о свои руки, но в наглый ответ этот человек получил пощёчину и нехилый такой удар в живот. Никто точно не видел уже в нём ту безобидную девушку, как Ясу. Рука взялась на ручку ножа и он уверенно выпустил тот из-под кармана, нервно сглатывая, лезвие становилось длиннее. Конкретно виднелись тёмные красно-оранжевые волосы, что отдалённо напоминали цвет ржавчины. Если без общей ненависти, то эти локоны очень красивые. Хочется зарыться в бархатные кудри руками и уткнуться в них носом, но убить хочется больше. С каждым шагом, медленным, слишком спокойным, угнетение в душе и дискомфорт нарастал, в сердце больно кололо, ноги подкашивало, а колени несвойственно дрожали. Однако глаза смотрели упёрто, он идёт к своей первой и последней цели, пути назад нету. Наверно Чуя не ожидал, что его великолепный враг не будет играть в «догонялки», вместо этого, кареглазый мужчина закинул правую ногу на левую, и как будто смотря кино, сложил руки под подбородок. Уж лучше бы он в слезах на глазах убегал, а вот эти все действия шибко раздражают. Каких-то два ряда и его не будет, один… Что может испортить столь замечательный момент, дарованный самим сатаной, мол, «всё, он перед тобой, но я решил что ты упадёшь от усталости чуть-ли не под его ногами». Тело не выдержало и без сил столкнулось с деревянным полом, руки потянулись и попытались облокотиться. Тщетно. — Жалкий, — тихо произнёс шатен, чтобы его услышал только Чуя, и у него это удалось, — совсем не изменился, надо же, — улыбка, на этот раз не такая блевотная, даже мягкая, в ней ни капли сарказма и лжи, настоящая искренность, — если хочешь встретиться и поболтать, то просто попроси мои контакты у Мори, ты же его знаешь? — это имя Накахара не слышал, казалось, миллионы лет, к нему он больше не подходил, стыдно смотреть в хитрые рубиновые глаза, особенно когда они правы. Он не представлял, как бы рассказал старому знакомому эту историю, «Вы это, не сдайте меня только, но я убил своего ёбнутого на голову — папашу», — конечно знаешь, — на ухо шепнул мужчина, специально понижая тон. — Что тебе… от меня надо? — Чуя чувствовал, как его разум туманиться и спутывает каждые воспоминания, это так утомляет. Тело, уже не сопротивляясь, лежало рядом с сидячим на корточках забинтованным типом. — Заинтересовал. Мы похожи, не находишь? — еле слышный смех, уголки рта грустно изогнуты, даже пугающе, — смотрю, тебя интересует разговор со мной, — он приподнялся и вытянул руки вперёд, непонятно что, но вроде всё тело прохрустело, — надеюсь увидимся, Накахара Чу~уя. Стал медленно удаляться, аккуратно преодолевая каждую ступеньку. Он и не пытался остановить, на кой-хрен надо уже? Сил нет. Совершенно. Но почему-то после короткого разговора с этим чудиком так спокойно на душе. Неимоверно тошнит, но его действия в кроваво-рвотных порывах такие привычные, что он сам того не понимая погружается в не самый приятный сон.***
Маленькие пальцы ног едва касались ледяной воды. Не помню кто я, где я, да и зачем вообще здесь нужен. Действия происходят сами по себе, если даже я не хочу отчаянно опускать голову, то голова всё равно печально падает. Ладони вытирают влажный град на щеках, тихие всхлипы перемешались с мелодичным журчанием воды, туда же падали миниатюрные капли. Худое детское туловище соскальзывало с сооружения из тёмного дерева, наверное дуба. Ноги почти полностью погрузились в достаточно глубокое озеро, ноги перешли на бёдра, затем грудная клетка, подбородок, глаза… Воздух перестал поступать к лёгких, вместо него тяжёлая жидкость. Не понимаю, что сейчас испытываю сам же я, но уверен, этому мне сейчас неимоверно грустно. Дышать невозможно, неприятная слабость распространяется по телу, задевая каждый сосуд и орган. Почему-то этот момент жизни пропал из воспоминаний. Но я вспомнил. Первая попытка самоубийства — утопиться, видимо в этот день ушёл отец из семьи. Когда-то я его любил, думал, что папы лучше не бывает. Я уже знаю конец этого несчастья. Крепкие женские руки обхватили тело, доставая полуживого из воды. Так не хочется. Отпусти. Все воспоминая со временем стали затуманиваться, а вскоре без следа исчезли.***
Веки судорожно лежали, сквозь закрытый мрак пробивались крупицы солнечного света, переливаясь в кроваво-красный. Сны снились не часто, а это был и вовсе кошмар. Если бы не его гордость, то сейчас бы он громко всхлипывал. Воспоминания, как же Чуя их не любит, почему просто нельзя взять и стереть память? Его самое нелюбимое чувство — уязвимость. Для него ужасно понимать, как жизнь больна и несправедлива, что ему не к кому броситься в объятия и поплакать, тихо ныть в чью-то грудь, делая ту часть одежды мокрой. Руки сжали не самую приятную ткань плотной простыни, пропуская её через пальцы. Уже до конца проснувшись, Чуя не торопясь приоткрыл глаза и сразу бросилась капельница, стоящая рядом с койкой, на которой настороженно лежал парень. Настолько обычные вещи напоминали детство, раньше он много бывал в больницах. Живот болел, из-за чего он полусидя сгорбился. Больно, очень больно. Сердце разрывалось на маленькие кусочки, будто взяли бумагу и беспощадно её резали острыми ножницами, вкалывая туда сотни иголок. В голову бросилось всё происходящее и кого он встретил. До сих пор казалось, что всё это был тот самый плохой сон, пока он не прокашлялся и ощутил пустоту в желудке, переходящий на рвотный позыв. Рядом так вовремя стояло ведро, в которое его успешно вырвало и точно не едой. Ещё обидно ощущать, что он не такой как все. Болеет неизвестной никому болезней, в придачу двинутый. Омерзение поступило сразу, как только он увидел кровь на дне, сгустки засохшей плавали в свежей. От капельницы было бы сейчас отказаться глупо, ведь привкус алой жидкости опять перешёл на раздражение и его опять выпустило в полупрозрачный сосуд. Нащупав какие-то пилюли на столе, он не запивая проглотил. Чтобы лишний раз не вставать, ему видимо ангел принёс телефон на тумбу. «Чуя, 4:27» — подойди» Не успело сообщение отправится на нужный номер, как в палату забежала испуганная девушка. Её короткие волосы завязаны в небольшой низкий хвостик, под глазами накопились фиолетовые синяки, а дыхание сбито. — Накахара-сан! — Нори подбежала и крепко обняла мужчину, утыкаясь в его рыжие пряди, — с вами всё в порядке? Все так испугались! — стоящее рядом ведро говорила об обратном его состоянии. — Всё хорошо. Сколько я спал? — Два дня… я дома приготовила Вам покушать, хотите? Скажите, что хотите! Вы не ели все эти дни! — довольно странно и приятно ощущать заботу к себе. — Если уж ты приготовила, то буду, — его ласковая улыбка вызвала горький плач у Нори, она быстро вытирала каждую слезинку, протекающую по красной щеке. — Я не должна была Вас просить, простите, прошу! — она оторвалась от холодного тела, от чего Чуя поёжился, и наклонилась прямо перед ним. Капли падали на пол, как маленькие части хрупкого стекла, тут же разбиваясь о кафель, покрытый мягким ковром. — Ничего, это не твоя вина. — Спасибо, спасибо, спасибо! — её худые, но тёплые, руки опять сжали Чую, что был ничуть не толще, — я принесу еды! Если быть совсем честным, то есть совсем не хотелось. Казалось, что если он проглотит кусочек, то его опять вывернет куда-нибудь. Но такое внимание со стороны девушки он не мог упустить, скорее ему просто жалко её.***
Быстро хлопая ресницами, Нори жадно глядела своими малахитовыми глазами на мужчину, следя за каждым его действием. Палочки быстро действовали в умелых руках, набирая один кусочек за другим. Немного острова-то, сварено отлично, овощи и мясо с прекрасным ощущением растворялись во рту. Рис щедро полит аппетитным соусом, что делало блюдо ещё приятнее. С затуманенным выражением лица, он блаженно изливался в довольной улыбке. Вроде-бы невероятно вкусно, а вроде-бы неимоверно тошнит и хочется выплюнуть поскорее всё это. — Это луфсее карри в моей жизни! — недожевав, радостно воскликнул он. И действительно, в последний раз он ел это блаженство у матери, остальное время питаясь пакетами быстрого приготовления, испортив свой организм целиком и полностью. Нори покраснела и накрыла лицо руками, через пальцы смотря снова на Чую. — Вам действительно нравится, Накахара-сан? — в её красивых глазах пробежала искра надежды, ведь кто-то впервые хвалит её готовку, — не говорите, когда жуёте. — Ага, — слишком спокойно, даже как-то расслабленно, проговорил мужчина, перемешивая оставшийся рис с соусом. На язык попадали маленькие крупинки перца, быстро разливаясь по нему, создавая восхитительный эффект остроты вперемешку со слабо заметной сладости. Хихикнув, девушка пододвинула салфетки в сторону рыжеволосого, тыкая пальцем себе на кончик рта, намекая, что он немного замарался. Как истинный джентльмен, Чуя взял хлопковую ткань и несколько раз постучал по рту, заворачивая закрытыми глазами её и выкидывая в ближайшее мусорное ведро. — Накахара-сан, как вы себя чувствуете? — обеспокоенно приложив руку к подбородку, Нори зубами затрещала по-длинному ногтю, если сравнить с давно не стриженными ногтями мужчины, то не такой уж и длинный он у неё. Несколько, к лову говоря, у него сломались во время всей этой беготни. — Бывало и лучше, — честно, но слегка преувеличивая своё «отличное» состояние, ответил Чуя. — А вы… будете не против, если к вам зайдет Ацуши-кун? — неожиданный вопрос для него. Что нужно этому пареньку? Ревнует, что-ли? — Мне всё-равно, — он отмахнулся, небрежно заправляя прядь волос за холодное ухо, — что ему нужно? — Я не знаю, — ладони сжали пухлые щёки, пальцами протыкая мягкую кожу, мимолетно задевая острую скулу чуть ниже глаз, — он весь такой обеспокоенный и странно себя ведёт, — девушка прикусила нижнюю губу. Что-то стыдно сказать, возможно, этого бы не хотел сам Ацуши, — в первый день только рядом с вашей палатой и сидел, не отходил даже, — Нори кончиком розового языка облизала сухие губы, смывая блестящую каплю крови и ощущая в глотке неприятный привкус, — Ясу его уговорила пойти отдохнуть, поэтому он и пошёл домой, — вдох, — он сейчас всё время дома, но вдруг опять пришёл и ждёт очереди в коридоре. — Я думал он беспечный, глупый ребёнок, а парниша думать оказывается умеет. — Не говорите так, Накахара-сан. Ацуши-кун очень умён среди сверстников. — В школу ходит, что-ли? — Нет, работает где-то, — девушка будто сама удивилась своим словам, однако он действительно работает, не понятно где, да и не понятно почему так рано. В голову ударили сразу мысли о кассире в какой-то забегаловке, а может и официант, — а вы, работаете? — Нет, — он отвернул голову к окну, сразу же прищурившись от яркого солнечного света. Ему не нравится этот вопрос, девушка ещё не разу подобных не задавала, эта тема обидная и сильно расстраивает. Рыжеволосый сам от себя скривился, хмуря тонкие, но густые, огненные брови, — а что? — Просто… я думала, что Накахара-сан трудоголик, простите… — она громко сглотнула, вот ведь обманщица, точно же какую-то тему скрыть пытается, — Вы такой бледный, худой очень, наверное даже худее меня… синяки под глазами, выглядите так, будто из офиса не выходите. — Что ты хочешь сказать? — Когда Вы уже были в больнице, меня расспрашивали, но оказывается я о многом не знаю о Вас, Накахара-сан, — Нори виновато глянула на мужчину, который с явным недоумением смотрел на человека напротив. Поджимая подол юбки, чтобы куда-нибудь деть свои руки, она продолжила, — врачи хотели набрать ваших родственников, но… когда искали информацию о Вас и о них… я не знала, мне так жаль! — как, оказывается, легко растопить колкое сердце маленькой ученицы. Она не должна была знать о смерти его родных, она не должна была сейчас портить его и так ужасное настроение, — Вы столько пережили, а я даже не знала, — казалось, что Чуя даже не моргал, его глаза цвета небесного свода смотрели шокировано, с ноткой испуга, — сколько у Вас ещё тайн, Накахара-сан? Много. Неприлично много. — Ах, точно, — её красивые руки, через которые немного видно темно-синие вены под кожей, порылись в сверкающей чёрной сумке, а пальцы сминали какую-то бумагу, просвечивались смоляные буквы, — это плохо, я могла быть более адекватной. Легкая простуда Ясу-тян и рядом не стоит с вашей болезнью. Он редко реально пугается, что замерзают шершавые подушечки длинных пальцев, а лицо заливается противоречивой краской. Теперь Нори слишком много знает. Эти самые ледяные руки схватились за листок, на котором явно написано что-то неприятное для Чуи. То, что должен был знать только он и его покойные родители. «Накахара Чуя, 22 года. Рост: 160 см; Вес: 43 кг. История болезни: Кровавый кашель, головокружения и рвота, нестабильное состояние для здорового человека. В раннем детстве тошнота кровью, специально выписанные таблетки не помогли, антибиотики также. Порывы зависят от психического состояния пациента, так говорит сам он. Худое телосложение, вызванное плохим аппетитом и при каждом приеме плохом состоянии. Родители: Накахара Эйко, 35 лет; Накахара Тору, 39 лет: По словам 16-летнего Чуи, отец внезапно сбежал из тюрьмы (покушения на чужие жизни, преждевременный побег практически сразу после отправления) и убил Эйко, совершив самоубийство. Пациент лежал в психиатрической больнице 2 месяца с сильным эмоциональным шоком и депрессией. Текущее лечение: Пациент без сознания в палате 28 под капельницей, врачи попытаются снова помочь таблетками и проведут полное обследование.» Бумага в щепки разлетелась по кровати, некоторые части медленно упали на пол, мягко приземлившись. Злость, грусть, отвращения преследовали сознания, пока Чуя читал этот текст, на середине которого буквы начали расплываться и двоится. Он попытался сдержать всё при себе, но эмоции так и плескались в океане отчаяния, что был подобен бесконечности. — Сомнительное развлечение читать что-то связанное с человеком, не спросив, — зубы сжаты, тон понижен, а ладони сплели друг друга. — Я не хотела! Мне… так жаль… — брюнетка печально опустила голову, несколько раз шмыгнув, девушка принялась вытирать собственные слёзы. — Об этой информации ещё кто-то знает? — Только я и некоторые врачи, — Нори возвысила взгляд через челку, глаза красные и мокрые, как будто побледнели. — Ладно, похуй. Приводи своего Ацуши, коли так хотел. Мацуда без слов поднялась со стула и поклонилась Чуе. На лице некое безразличие, вот, однако, как легко привести её в ступор и отчаяние, даже забавно. Она взяла сумку и вышла, на прощание сказала что-то вроде «до свидания», практически не открывая рта. Нет, виновата определенно девушка, но чувство вины неприятно бесило, будто он делает всё, что только можно, не так. Накахара не считает правильным убийства, поэтому себя и презирает, агрессивный придурок. Вот кто он. — Накахара-сан? Парень постучал в дверь и сразу же открыл, не дожидаясь ответа. Выглядит не лучше Нори, такой же уставший. В этих красивых глазах не узнаётся та самая искра, что преследовала его при ярком солнечном свете, сейчас они выглядят замученными. — Извините, я ничего не принёс, просто… — Идиот, говори уже, чё тебе там надо, — мужчина не любит церемониться с такими, раз сказал что ему что-то надо, дак пусть спокойно себе говорит, а не тянет зря время. Ногти Чуи в своём медленном темпе стучали по подлокотнику койки, что довольно сильно отдавался по всей палате своим надоедливым звучанием. — Вы знаете? Ладно, — говорит намного увереннее той нюни, четко выговаривает каждое слово, ни капли не стесняется. Что тут, не заикается при каждом неловком моменте. Видно, точно не хочет говорить то, что сейчас у него на душе, — вы же знаете про Детективное агенство? — Типа того, знаю, да. А что? — Детективное Агенство, полностью — Вооруженное Детективное агенство, Чуя наслышан об этих «защитниках», они ему никогда не нравились. Стоят на шаг впереди полиции Йокогамы, даже не Йокогамы, а целой Японии. Скорее выпендрёжники, чем нормальные детективы. Умные — да, до конца прожёвывают свои мысли — нет, сразу глотают целый кусок, поэтому Накахара опережает и их. Никто ещё не раскрыл его преступления, вот такие там работники, а ведь мужчина не особо сильно скрывает свои ненормальные увлечения. Но почему этот маленький пацан интересуется столь непутёвой темой, как работа? — Это хорошо, — он с наивно-глупой улыбкой почесал затылок, смотря на свои ногти и сравнивая их с другими, — просто, я недавно начал там работать и… — Работаешь там, значит? Глупая работа. Показали пальцем на кого хотите, и вот, самые классные и умные, — не такой уж этот Ацуши простой, хрен пойми кто сам, да и хрен пойми где работает, скрытная личность, хоть не пытается и быть таким. Вот Чуя и не любит таких людей, ведь сам идентичен с ним. — Ах, нет, я не с целью похвалить себя своей работой, — «чему уж тут гордиться, отсталый…» промелькнуло в голове, — вы убийца?