Без тепла в руках слишком холодно, Я один среди городских картин. И где тебя искать в этом городе? Голосом сорванным я молю, просто приди. Та сторона — Приди (feat. S.A.)
Абсолютно все люди в мире делятся на две категории: одним очень нравится психология, она им интересна, они любят размышлять на психологические темы, копаться в чужих головах и решать самые различные тесты; другие же наоборот не переносят на дух психологию, они закатывают глаза, тяжело вздыхают, в мыслях проклиная все на чем свет стоит, и поджимают губы, когда им дают психологические тесты. Они относятся к психологам с недоверием, думая: «Что вы обо мне знаете? И чем вы мне можете помочь?», и отвечают на вопросы с неохотой. Зачастую они придумывают тысячу отмазок только чтобы не приходить к психологу. Пак Чанель с самого детства относился именно ко второй категории. Он всегда относился предвзято к школьным психологам, растягивал губы в издевательской усмешке, смотря, как психолог пытается помочь какому-либо ученику и дерзил. Мальчишка наугад писал тесты, даже не задумываясь о смысле вопроса, а порой даже не дочитывая его. «В этой жизни тебе может помочь всего один человек — это ты сам. Больше никому ты не нужен». Именно так всегда рассуждал Пак. И психологи, и родители пытались его переубедить, но все было тщетно. Мальчишка рос. У него менялись взгляды на жизнь, увлечения. Появлялись новые друзья, хобби. Старые постепенно забывались. Единственное, что не менялось в его жизни — это отношение к психологам. До сих пор такое же предвзятое. Он смотрел на них сверху-вниз, грубил и отказывался решать тесты; поворачивался на пятках и с гордо поднятой головой уходил за школу покурить с друзьями между уроками. Незаметно приблизился одиннадцатый класс, выпускной. Время, когда дети вырастают, становятся взрослыми людьми, думают о своем будущем. И в первую очередь о будущей профессии. Игры заканчиваются, начинается подготовка к экзаменам и поступлению. Школьники становятся выпускниками, а после и студентами. Чанель не ломал голову над выбором профессии. Его всегда интересовала музыка. Еще в средней школе он начал писать музыку и тексты к ней. Он растворялся в этом, отдавал всего себя любимому делу. И поэтому решил идти на продюсера. Парень готовился, писал новые тексты, редактировал старые. Подал документы в два университета, полностью уверенный, что поступит. Но нет. Пака не приняли ни в один университет. До начала учебного года оставалось совсем ничего, а поступить так и не получилось. Отчаявшись, парень подал документы на первые попавшиеся профессии, надеясь, что хоть на одну поступит. Вскоре он получил письмо о том, что его приняли в университет. Вот только радости это не вызвало. А все почему? Ответ был довольно прост. О, да! Подруга Судьба — безжалостная сволочь — сыграла с ним злую шутку и отправила учиться на такую ненавистную профессию. Психолог Пак Чанель — все окружение поздравляло с поступлением, друзья стебались: «Что, полюбил психологов, да?», а Пак стискивал зубы, сжимал кулаки и морально готовился к учебе. К самому главному и настоящему Аду в его жизни. К такому жизнь его еще не готовила. Но ничего поделать уже нельзя было, пришлось учиться. Вот только учебой это назвать было очень трудно. Чанель часто прогуливал пары, а если и приходил на них, то в основном спал; контрольные и тесты списывал. Преподаватели вздыхали, закрывали глаза и рисовали ему оценки, потому что: «Парень-то в принципе не плохой, умный. Разве что характер ужасный». С трудом закончив университет и получив диплом, Пак снова попытался поступить на продюсера. Любовь к музыке не прошла, мечты такими же и остались. Вот только поступить вновь не получилось. Чанель кричал, матерился и в порыве гнева громил родную комнату, в которой жил с самого детства. Скрипя зубами, пришлось идти работать по профессии. Школьный психолог Пак Чанель. Чанель даже посмеялся бы над всей этой ситуацией, если бы не было так грустно. В какой-то момент ему и правда хотелось плакать. Просто запереться в своей комнате и реветь во все горло, как какой-то ванильке, которую в очередной раз бросил «любимый, предназначенный ей судьбой». Вот только он не ванилька, он мужик. А мужики не ревут. Пришлось откладывать этот план на следующую жизнь. Школа находилась на самой окраине города и была небольшой — всего два этажа и около двадцати кабинетов на два крыла: младшее и старшее. Маленький спорт зал и отсутствие актового зала так же не поднимали ее в глазах окружающих. Данное учебное заведение не могло похвастаться хорошим учительским составом, из-за чего знания, получаемые учениками, были очень слабыми. Чанель вздыхал, поджимал губы и закрывал глаза на все это — не его дело. По крайней мере, он смог найти один плюс во всем этом ужасе: за счет того, что школа маленькая — учеников немного, а значит у него будет не так уж много работы. А что еще ему нужно? Выполнит план и свалит домой отдыхать, расслабляться и сидеть над очередным текстом с маленькой, уже умирающей надеждой, что когда-нибудь он все-таки сможет поступить на продюсера и исполнить свою мечту. Многим нравится осень. Возможно, самое прекрасное время года. Когда зеленые листья медленно меняют цвет на ярко-золотистые и алые. Постепенно опадают, покрывая асфальт ковром ярких цветов. Наступает волшебная золотая пора. Раздражающее солнце сжаливается над настрадавшимися за лето людьми и начинает светить не так ярко. Температура падает, избавляя жителей от ужасной жары и духоты, но и не падает настолько, что хочется облачиться в теплые куртки, сапоги и шапки; сохраняет легкую теплоту. Возможно, многим, но все эти люди никак не связаны со школами и другими учебными заведениями. Когда наступает осень, ученики готовы выть волком на луну. Снова в школу, слушать нудные лекции, решать сложные задачи и учить ужасные стихи и иностранные слова, которые никак не хотят запоминаться и оставаться в голове. И даже мысль о том, что совсем скоро они вновь встретятся со своими школьными друзьями, которых не видели три месяца, не улучшает настроения. Учителя чувствуют себя не лучше. Сидеть за тетрадями, проверяя контрольные и самостоятельные, которые были написаны при помощи шпаргалки или мозга соседа, объяснять темы ученикам, которые не хотят даже попытаться усвоить, что им говорят, кричать, когда срывают уроки и запасаться успокоительными. Перспектива так себе. Чанель часто ухмылялся, сидя в своем кабинете и через стену слыша, как надрывают голоса учителя. Хоть не он один страдает в этом чертовом мире. Он работал в этой школе уже два года и постепенно начинал привыкать. Нет, ему не нравилась работа, но он признавал, что это не так уж и ужасно — бывает хуже. Прозвенел звонок с очередного урока и коридор заполнился криками учеников. Через открытую дверь Чанель видел, как они выбегали из душных кабинетов. Одни спускались вниз в надежде незаметно прошмыгнуть мимо вахтера и попасть на улицу, подышать свежим воздухом, а чуть старшие покурить; другие переходили в следующий кабинет, чтобы поскорее приготовиться к уроку; третьи же шли в столовую, чтобы купить что-нибудь перекусить. Мимо кабинета психолога прошел невысокий мальчишка, привлекая внимание Чанеля. За два года работы Пак успел запомнить всех учеников школы. Бен Бэкхен тихий, не проблемный девятнадцатилетний выпускник. Чанель может сказать, что даже очень тихий. Бэкхен необщительный, редко с кем-то разговаривает и, насколько известно Чанелю, не имеет друзей. По крайней мере, в школе. В первое время, когда только Чанель устроился сюда работать, ему было немного страшно смотреть на этого мальчишку. Маленький, до ужаса худой, будто его неделями не кормили, в старой, потертой одежде. Сначала психолог подумал, что он из неблагополучной семьи. Сейчас таких семей стало довольно много. Но потом выяснилось, что семья Бен вполне обеспечена. Они жили в центре Сеула в большом доме, имели не совсем дешевую машину, часто ездили в отпуск практически во все уголки мира. Бэкхен не единственный ребенок в семье, кроме него есть еще три мальчика. Самый старший — Минсок, вроде так — два года назад уехал учиться заграницу. Это так же не добавляет им бедности. Тогда почему же Бэкхен похож на оборванца из соседнего переулка? — Здравствуйте, психолог Пак, — мысли нарушил тихий, немного неуверенный, но звонкий голос. Чанель оторвал взгляд от стены, которую неосознанно гипнотизировал, повернулся к двери и заметил Бэкхена, стоявшего в проеме. — Здравствуй, Бэкхен, — в ответ кивнул Чан. Красивые и немного покусанные — и, Чанель был уверен, что мягкие — губы приподнялись в легкой улыбке и тут же опустились. Эта полуулыбка так быстро появилась и исчезла, что Пак сомневался — а была ли она вообще? Может ему это просто показалось? Чтобы Бэкхен и улыбался? Да ну, бред какой-то. Бэкхен развернулся и медленно, немного прихрамывая, продолжил путь к кабинету, думая, что у психолога Пака все же красивый голос. А еще сильные руки, если верить мышцам, скрытыми белой рубашкой. Этот Бэкхен, считал Чанель, довольно странный. Он нелюдимый от слова совсем. Мальчишка вздрагивал от каждого громкого звука. Его почти до икоты пугали моменты, когда мальчики по-дружески хлопали по спине или когда девочки опускали свои маленькие ладошки на его плечи, чтобы привлечь внимание и что-то спросить. Он плохо учился и практически не делал домашнее задание — учителя часто жаловались его родителям и те клятвенно обещали заняться этим вопросом, но продвижений так и не наблюдалось —, но стоило Чанелю задать ему вопрос, по той же школьной программе, и школьник тут же отвечал, даже толком не задумываясь. И ведь всегда ответ был правильный. Как же он тогда с такими мозгами продолжал оставаться худшим учеником в классе? Бэкхен редко и мало говорил. Чанель ни разу не видел, чтобы он с кем-то разговаривал. Некоторые — а, может, и многие —, наверное, даже не могли запомнить, как звучит его голос. Но стоило, снова же, Чанелю задать вопрос, как Бен сразу же отвечал. Он мог говорить много, даже очень, менять интонацию, то повышать голос, практически кричать, то наоборот понижать и говорить так тихо, что приходилось напрягать слух. Он много жестикулировал, взмахивая не по-мужски тонкими, аккуратными кистями с красивыми, длинными пальцами. Бэкхен замирал с чуть приоткрытым ртом, подбирая слово или чтобы перевести дух. Порой он поднимал указательный палец и слегка прикасался им к кончику носа. Иногда даже улыбался. Совсем слегка, еле заметно. Чанель признавал, что пусть улыбка и была редкой и легкой, но очень красивой. Да и сам Бэкхен красивый. Вот только — думал Чанель — ему стоило родиться девочкой. От ухажеров не успевал бы отбиваться. Бэкхен был миниатюрным с хорошей комплекцией, но совсем не мускулистый, как многие его одноклассники. Он не мог похвастаться хорошей физической силой и кубиками на прессе. А вот красивыми глазами с манящим зачаровывающим взглядом еще как. Волшебным звонким голос, с таким только в певцы идти — будет очень востребованным и популярным айдолом. А еще пальцы. О, Господи! На эти божественные пальчики можно молиться! Тонкие, длинные с бледной, практически прозрачной кожей. Был бы Бэкхен девушкой и чуть постарше, Чанель бы не раздумывая приударил за ним. А после, когда они уже встречались, он брал бы маленькие ладошки в свои, проводил по тыльной стороне большим пальцем и целовал бы каждый его пальчик. Потому что эти восхитительные руки созданы именно для этого — чтобы ими восхищались и ухаживали за ними. Чанелю было жалко, что скоро Бэкхен повзрослеет, начнет работать и эта красота пропадет, особенно если он будет работать физически. Да, очень жаль. Прозвенел звонок и Чанель вздрогнул от неожиданности. Чертова школа, чтоб она в Аду горела! Хотя в принципе, это же не она виновата, что Пак, такой идиот, никак не может поступить на профессию своей мечты. Психолог вздохнул и прикрыл глаза, немного скатился по стулу, вытягивая ноги и откидывая голову на спинку. Сейчас он немного отдохнет и вернется к работе. Продолжит заниматься тем, что ненавидит. *** Чанель не знал кого он проклинал больше всего — себя за то, что он такой идиот; университеты, которые его все никак не могут принять; свою работу, которую он просто терпеть не может; директора с его резкими и неожиданными заскоками; Бога, с его черным чувством юмора; или же весь этот чертов мир за то, что он вообще появился на свет белый. Не было бы его, все было бы намного проще. Нет причины — нет проблем. Все до ужаса просто. Но! Природа решила, что ему нужно появиться и пострадать свои отведенные восемьдесят пять лет. Или сколько он там проживет? Если взять во внимание чертового директора, то не очень долго. С такой работой легко свихнуться. Пак только вышел из кабинета отца всея школы, то есть директора — своего непосредственного начальника — и сразу же начал проклинать этого самого начальника. Видите ли, ему срочно — вот прям Очень срочно — потребовались результаты психологических тестов всех старшеклассников. Вот только проблема заключалась в том, что Чанель еще даже не проводил тесты. Ни с одним классом. А сроку ему дали до выходных — то есть четыре дня. Да он повешается раньше, чем проверит все эти тесты, чтоб они неладны были! Тяжела жизнь учителя. Особенно если он психолог. Чанель всегда ненавидел психологические тесты. Они вообще правдивы? Как не начнешь проверять, так обязательно то у одного депрессия, то у второго суицидальные наклонности, то у третьего биполярка. Но при этом у всех отличная жизнь: никто ничем не болеет, никто ни в чем не нуждается. Просто ребенок, желающий как можно больше внимания, натыкает наугад, а психологи потом страдают из-за этого. Но ненависть к этим чертовым тестам возросла, когда Пак начал работать психологом. Неужели так сложно один раз послушать, усвоить и спокойно отвечать на вопросы? Нет, нужно прослушать, а потом во время работы переспрашивать один вопрос по двадцать раз! Чертова профессия. Ее точно придумал Дьявол. И как он — Пак Чанель — человек, ненавидящий психологию всей своей душой умудрился поступить на эту профессию? А помнишь, как ты в седьмом классе соврал однокласснику, что это была последняя жвачка? Вот это тебе теперь наказание. Карма та еще сволочь, всегда напомнит о себе. Чанель закусил губу и достал из шкафа толстую папку с разными психологическими тестами. Нужно готовиться к завтрашним тестам. *** — Бэкхенни, познакомься. Это твои новые родители — мистер и миссис Бен. Семилетний мальчик широко улыбнулся, смотря во все глаза на молодую супружескую пару. Неужели его молитвы были услышаны и его, наконец-то, усыновят? Даже не верится в это. Это самый счастливый день в его жизни! Это было началом Ада. Если бы Бэкхен тогда хотя бы предполагал, что будет дальше, то он никогда бы не согласился на усыновление. Он бы протестовал, кричал, умолял, прятался в своей комнате, убежал бы — да все что угодно, но не допустил бы этого. Вот только он, к сожалению, не экстрасенс. И даже не мог представлять, что его ждало дальше. Бэкхен зажмурился и медленно, шипя, перевернулся на бок, вспоминая те, как теперь выяснилось, счастливые деньки в детском доме. Кто бы мог подумать, что жить в приюте так хорошо? Кто бы мог подумать, что это будет лучшее время его жизни? Кому расскажи — не поверит. Бен открыл глаза и приподнялся на кровати, услышав, как дверь тихо скрипнула, и кто-то тенью прошел в комнату. — Бэкхен, ты спишь? — в темноте раздался тихий, мягкий голос. Чондэ. — Еще нет. Ты что-то хотел? — Помоги мне, — Бэкхен прищурился, пытаясь в темноте рассмотреть младшего брата, но так и не смог этого сделать. Чондэ не выходил на свет. Неужели так сложно сделать один несчастный шаг? — Ко мне должны прийти, замени меня, пожалуйста. — Что? — парень застыл с приоткрытым ртом. Вот это, конечно, наглость. — Я не могу, мне больно. — Мне как будто щекотно. — Пожалуйста, — Чондэ сделал шаг вперед и рухнул на пол, всхлипнув от боли. Бэкхен резко соскочил с кровати и подорвался к нему, совершенно забыв о своих болях. Парень опустился рядом с братом и приобнял его за плечи, помогая подняться и сесть на пол. Младший положил руку на плечо Бена, до боли впиваясь тонкими пальцами в худое тело. Бэкхену больно, но он молчит и терпит, потому что знает, что младшему сейчас намного больнее. Он сам через это проходит. Чондэ умоляюще смотрит на брата. В широких глазах блестят слезы. — Умоляю. Я не могу, я больше не могу. Не могу. Помоги мне, пожалуйста. Бэкхен до боли, до побеления кусает нижнюю губу, сдерживает слезы и прижимает к груди плачущего Чондэ, гладит по голове и старается успокоить его. Хотя знает, что это невозможно. Сейчас он не сможет успокоить младшего. Единственное что он может — это обнимать, успокаивать и говорить, что однажды все наладится, однажды они справятся. Однажды все закончится. Вот только сам Бэкхен в это не верит. Ничего уже не будет как прежде. И возможно, они уже никогда не обретут свободу и покой, но верить нужно. Без веры и надежды они бы уже давно загнулись. Бэкхен поднимает Чондэ с холодного пола и осторожно, очень медленно доводит его до своей кровати, аккуратно укладывает и укрывает теплым одеялом, обещая, что заменит его — Чондэ не о чем волноваться. Бэкхену больно, но Дэ еще больнее — он это знает. Ради младшего брата — пусть и не родного по крови, но самого настоящего и любимого брата — он будет терпеть. Бэк целует парня в макушку, желает спокойной ночи — хотя знает, что, возможно, спокойно они уже тоже не смогут спать — дожидается, когда дыхание Чондэ выровняется и он уснет, а после выходит из комнаты, тихо прикрывая дверь. Он не хочет заменять брата, он хочет убежать куда-нибудь подальше — желательно навсегда. Но продолжает идти вперед, потому что знает — если он этого не сделает, Чондэ придется очень тяжело. Он не допустит этого. Ты должен быть сильным. Интересно, а психолог Пак мог бы его похвалить за такую силу духа, если бы узнал? Психолог Пак. Губы Бэкхена растягиваются при одном упоминании о мужчине. Хотел бы он рассказать через что ему приходится проходить каждый день, вот только не может. Возможно, когда-нибудь он сможет это сделать, но сейчас приходится только терпеть. Ему нужно подготовиться к приходу гостей. Бэкхен открывает дверь в комнату Чондэ чтобы переодеться — к счастью, размер у них один. Он проходит внутрь. Дверь за ним закрывается с тихим скрипом.Ты можешь услышать безмолвие? Увидеть мрак? Ты в силах собрать осколки воедино? Ты чувствуешь… Чувствуешь душу мою? Bring Me The Horizon — Can You Feel My Heart