Космос. Заземление.

Если Льюис думал, что вот они прям щас поедут в отданный под его патронаж дискрит, то он ошибался. Во-первых, идея Августа не всем пришлась по вкусу, а точнее, вообще кроме Августа никому, но змееныш умел приводить аргументы, благодаря которым Льюис выходил чуть ли не террористом, способным перетряхнуть всю их жизнь, развалив до основания все, что эти труженики строили, одним своим призывом к беспорядкам. Доводы возмущенного Льюиса о том, что он не собирался устраивать никаких диверсий (хотя положа себе руку на сердце, Лу не мог категорично утверждать, что остался бы в стороне, если бы увидел то, что его возможно возмутило, и он бы мог в этом чем-то помочь) никто не услышал. Все важно покивали головами и согласились с тем, что «народная любовь» к Льюису слишком высока, потому действительно лучше «отвлечь» дитятку и дать ей проверить свои силы. Во-вторых, Арноу, несмотря на все аргументы, был против, утверждая, что безопасность Лу превыше всего. Тут с ним согласился Салаванд, всю дорогу порывавшийся ухватить Льюиса хотя бы за руку, но зоркий без зрачка глаз Арна снижал рвение в реализации этих самых пылких порывов до минимума. Но тут уже возразил Льюис, сказав, что если он может чем-то помочь, то не должен сидеть на месте, сложа руки. — Да-да. Так и есть, — поддержал ухмыльнувшийся Август, и начались подготовки к «сборам священной коровы», то бишь Льюиса в дорогу. И вот эти самые «сборы» потребовали просто кучу времени, сил и нервных клеток от Льюиса. Когда Спектроник узнал, что и так непослушный Лу утекает из его ручек, начались истерики и забастовки (которых даже Август не ожидал), скромный (при Августе) мужчина кричал, потрясая тощими кулачками, что исследования не должны прерываться. Сотрудники лаборатории поддержали начальника и отказались работать над теми исследованиями, что велись ранее, усевшись в забастовке перед дверьми спальни Августа. Последний такого поведения не ожидал, в гневе из-за неподчинения перевоплотился в змею и собирался всех как минимум покусать, а как максимум поубивать, но этого не допустил Льюис, закрыв своими тощими мослами восставший коллектив (ну и Арн, естественно не отлипавший от Лу, застыл рядом) в итоге Август кричал, угрожал (ученым, а не Льюису), шипел, но удивительно упрямые ученые хоть и тряслись перед Августом от страха, но с мест не сходили, продолжая требовать не отпускать Льюиса к дикарям в двадцать второй дискрит. В итоге, после недельных скандалов, сошлись на том, что лаборатория частично переедет. Переезд этой самой лаборатории, перевоз оборудования для физиотерапии, без которого Лу за несколько дней может погибнуть от радиации, тяжелых магнитных излучений и загрязненной среды стал отдельной эпопеей, которую Лу будет помнить до старости (если доживет конечно до нее). Пока «улей» шумел, готовясь к переезду, Льюис мысленно настраивался на то, что он теперь ответственен за разумных, проживающих в этом дискрите. Поэтому, чтобы приблизить себя к разумным и перестать шарахаться от явных мутаций, Лу не придумал ничего лучше, как вновь напроситься в лабораторию, где в камерах содержат «образцы» мутантов. В прошлое свое посещение Льюис не дошел даже до середины коридора. Августа просьба озадачила, но он согласился, что практическая сторона этой затеи неплоха. Льюису не помешает привыкнуть к разного рода мутациям, которые могут шокировать. После некоторых препирательств со Спектроником и его временным единомышленником Арном (который к тому времени вернул себе прежний облик, но тело его стало крупнее, как он объяснил Льюису «когда сознание вернется, я верну ему сосуд». Льюис ничего из этой фразы не понял, но благоразумно решил не уточнять и других забот хватало) Льюиса накачали слоновьей дозой седативных и под конвоем арноу и хомуисов с несколькими мутантами Снорре впустили в лабораторию. Льюис, которого вся эта свита жутко раздражала, тем не менее порадовался, что не один, когда вновь зашел в знакомый коридор, где все камеры ярко освещались (не как в прошлый раз). Коридор был очень длинным и упирался в круглый террариум, от которого расходился в разные стороны. — Господин, при всем вашем желании вы не сможете пройти всю лабораторию. — Спектроник оттеснил бледного Льюиса от камеры с очередным уродцем, который был настолько пугающим, что Льюису его даже жалко не было. — Она слишком огромна и уходит вглубь пирамиды и даже ниже своего основания на несколько этажей. — Ничего себе! — Лу пораженно замер. — И что там внизу? Спектроник устало вздохнул. — Много всего, это уже даже не совсем моя юрисдикция, так что давайте вернемся обратно, вы смущаете подопытных. — Смущаю? Чем же? — Лу нахмурился, не понимая, чем он может смущать, если большинство из них почти не обладают разумом. — Вы их прародитель, вы для всех приятно пахнете, и они не понимают, как к вам относиться. — В смысле? — Ну они не могут понять, вы еда или сородич. — Спектроник растянул тонкие губы в понимающей улыбке, наблюдая как Льюис пытается не скривится. — Я еще пройдусь вперед и вернемся. Льюис задумчиво брел вдоль камер, пока не остановился как вкопанный перед одной из них. — Подождите. — Лу развернулся к Спектронику. — Вы сказали, я их прародитель… — Так и есть. — Подтвердил Спектроник. Сопровождение с любопытством осматривающееся по сторонам, тоже остановилось. — Но ведь…некоторые из них даже приблизительно не похожи на людей! Вот этот, например! — Льюис ткнул пальцем в сторону странного существа, больше напоминавшего широкий обруч, который катался по ограниченному пространству камеры. — Чем, кстати, оно опасно? — Не все из них опасны, но этот один из самых опасных. Спектроник подошел вплотную к стеклу и, махнув рукой, дождался, когда ему принесут небольшую коробочку с мелкой зверушкой, о судьбе которой Льюис даже задумываться не хотел. — У этого вида своеобразная особенность, у них нет сердца, и кровь некому качать, для того чтобы жить, оно должно двигаться, разгоняя кровь по телу. Поэтому это создание никогда не устает, и если оно преследует жертву то рассчитывать на то, что оно когда-нибудь устанет не стоит. Льюис с неверием смотрел на странное создание, имевшее достаточно необычную, даже приятную наружность. Все тело этого создания было в мелких волосках, сливавшихся в разные узоры, которые периодически меняли рисунок и расцветку. Пока Льюис завороженно наблюдал за движением одного из самых опасных объектов зараженных территорий, Спектроник открыл небольшую дверцу у основания прозрачной стены и вытряхнул из поданной ранее коробки небольшое животное. Дверца захлопнулась, и животинка размером с три ладошки Льюиса осторожно поползла в сторону, содрогаясь от страха всеми своим многочисленными глазками. Льюис заметил, как обруч сбавил скорость движения и слегка выгнулся изнутри. Зверушка, почуяв опасность, заметалась из угла в угол, причем перемещалась она достаточно стремительно, при этом «обруч» (странное название Лу так и не запомнил) как будто бы не обращал внимание на предполагаемую жертву, продолжая двигаться в своем ритме, но при этом слегка изгибаясь в сторону многоглазки. То, что случилось через несколько секунд, Льюис так и не смог отследить, настолько быстро это произошло, так что следующее, что заметил Лу, было множество иголок длиной под два метра, впившихся в несчастное создание. Как эти иголки выскочили из «обруча» Лу так и не разглядел: секунду назад их не было, и вот они есть. Больше это чудовище не казалось милым. Льюиса не тошнило, когда он наблюдал, как иголки, внутри имевшие полость, больше напоминавшие множество острых трубочек, всасывали в себя распятое создание. Темная текстура не спеша текла вдоль игл, делая их более темными, шерстка на теле обруча встала дыбом и сменила цвет на черный. Сколько Льюис простоял в ступоре, он не понял, но так же в ступоре он прошел еще десяток камер, стараясь не цепляться сознанием за монстров, сидящих в них, и не впускать их образ в собственную голову. Сколько бы он так бродил неизвестно, но в себя он пришел, когда за стеклом наткнулся на паренька из лаборатории. Мальчишка был раздет и сидел в углу, сверкая злобными глазами с еще двумя такими же недорослями. — Что он там делает?! Спектроник увидев, кого заметил Льюис, удивленно распахнул свои крошечные глазки. — Я же сказал их убрать! — Это, кажется, относилось не к Льюису, сотрудники что-то залепетали извиняющимися голосами. — Что он там делает?! — Громче повторил вопрос Льюис. — Он нормальный, я видел! Спектроник вздохнул так, будто вся тяжесть небес легла на его плечи. Лу подошел к сенсорной панели управления камерой и провел небольшую комбинацию, которую запомнил еще в прошлое свое посещение этого места. — Почему ты здесь? — Задал Льюис вопрос, зная, что теперь его слышно. Парнишка, узнав Льюиса, давно вскочил со своего места и прилип ладошками к стеклу, преданно заглядывая в глаза. — Они людоеды. — Вставил Спектроник, не дав парню ответить. — Нет! — Мальчишка с ненавистью глянул на мужчину. — Да. Спектроник оттеснил Льюиса от панели управления и, немного поводив по ней, вывел голограмму с изображениями, на которых мелькали эти же самые мальчишки только рядом с несколькими растерзанными и обглоданными телами. Льюис потрясенно таращился на изображения. — Господин! — Позвал мальчишка. Льюиса передернуло от отвращения. Как он не старался справится с эмоциями, скрыть их не вышло. — Господин! Прошу, выслушайте меня! Нас поселили в изолированную резервацию без еды и воды, без минимальной растительности! Мы были их же экспериментом! Мы не знаем, кто наши родители! Спектроник попытался выключить динамик, но Льюис шлепнул его по рукам, слушая что, захлебываясь словами, тараторил мальчишка. — Мы родились тут и выросли за несколько лет, а потом нас выбросили на испытательный полигон! Да, мы их ели! — От волнения парнишка срывался в визг. — Но нам ничего не оставалось! Мы сходили с ума от голода и жажды, по нам стреляли, развлекаясь, и мы напали на своих конвоиров! Льюис перевел ледяной взгляд, полный презрения на Спектроника, краем уха продолжая вслушиваться в сбивчивый рассказ… — Заберите нас к себе, господин! Мы будем преданы вам всю жизнь! Мы сослужим вам хорошую службу! — Они людоеды! — Повторил Спектроник выводя фотографию с челюстями одного из парнишек, где было как минимум четыре острых клыка на нижней челюсти и два на верхней, скрытых сейчас за привлекательными, пухлыми губами. — У них в природе охотиться на разумных! — Почему же тогда вы допускали, не опасаясь, меня до лаборатории?! — Тут не о чем говорить, они опасны. — Спектроник недовольно сморщился. — Я думаю на сегодня достаточно, завтра продолжим. — Вы не ответили на вопрос, я бы тоже хотел услышать ваш ответ. Льюис сложил воинственно руки на груди и насупился. Все в помещении знали, что если Лу встал в эту позу, то будет требовать своего до конца. Это умилило всех, кроме тех, кто забыл перепрятать мальчишек. Все же в суете последних дней не мудрено забыть очередное поручение. — Они разумны, и, к сожалению, это единственный их плюс. Они изворотливы, лживы и опасны. — Не вы ли сделали их такими? — Льюис поджал губы и вновь взглянул на тощего обнаженного мальчишку, напряженно вслушивающегося в их разговор. За его спиной стояли еще двое и с надеждой таращились на Льюиса, а Лу ничего не мог сделать против глаз полных страха, мольбы и надежды. — Я даже не знаю, кто уместнее за этим стеклом — они или вы. — Я ученый! — Спектроник разгневано поджал губы и сжал кулаки, готовясь вступить в спор. — Вы чудовище, и эксперименты ваши над разумными бесчеловечны. — Они опасные мутанты! — Вы тоже! Только почему вы не за стеклом? Вам там самое место! — Льюис почти кричал. — Выпустите их! — Ни за что! — Спектроник топнул ногой, готовясь отстаивать свою позицию. — Откройте мне дверь! — Не хуже змеи зашипел Льюис, приблизившись к мужчине, и ткнул тому пальцем в плечо. — А иначе никаких экспериментов с моим «материалом» больше не будет! Я даже за собственным дерьмом буду следить, чтоб к вам не попало! Мужчина, кажется, готов был от ярости разорваться. Спектроника колотило от негодования, а маленькие глазки метали молнии, но Льюис знал, что подчинить волну собственного идиотизма, возможно лишь в том случае, если оседлать ее и идти до конца, иначе его мнение так и будет для всех здесь лишь надоедливым шумом. — Кто будет отвечать за вашу безопасность, если они будут рядом?! — Начал сдаваться Спектроник. — Чтобы вас убить любому из нас, даже самому слабому, достаточно секунды! Ваша артерия на шее слишком близка к коже, такого уже давно нет среди разумных. Достаточно чиркнуть ногтем — Спектроник подошел к напрягшемуся Льюису. — По вашей беззащитной шее, и вы захлебнетесь кровью! — Льюис сделал шаг назад и уперся спиной в грудь Арноу. — Этим монстрам ничего не стоит впиться в вашу шею, их организм способен перенимать выгодный чужой геном и встраивать в систему собственного тела! Если они «попробуют» вас, они избавят себя от большинства мутаций. — Мы никогда не причиним… — Голос мальчишки стих благодаря шарахнувшему по панели Спектронику. — А ты что молчишь?! — Взвился окончательно ученый, обращаясь к спокойно стоявшему за спиной Арну. Льюис развернулся к Арну и обеспокоенно заглянул ему в глаза. Все же Лу мог сколько угодно выступать и требовать разного рода преференций, но за свою безопасность он не отвечал и прекрасно понимал, что, несмотря на длинный поводок, сам себе он не принадлежит и, если Арн запретит авантюру, Лу ничего не сможет сделать, кроме как возмущено бушевать и то с осторожностью, потому что недавно возобновилась практика Яскера с «успокоительными» физиопроцедурами, когда разъяренного Льюиса, требующего больше свободы и независимости, просто запихивали в саркофаг и включали режим релаксации, который угоманивал буйного революционера-одиночку за десять минут и на восемь часов дарил всем разумным находящимся в окружении Льюиса спокойствие и безмятежность. — Это возможно только при двух условиях. — Арн с маловыраженными эмоциями на лице склонил голову на бок, рассматривая раскрасневшееся от негодования лицо Льюиса, обрамленное растрепавшейся шевелюрой. — Каких? — Во-первых, ты берешь только одного из них… — Двоих! — Принялся торговаться, Льюис не дожидаясь второго условия. — Одного! — Двоих! — Оставшийся в камере погибнет от тоски, они привязаны друг к другу. Двоих придется оставить. — Троих! Пожалуйста! Арн! — Льюис положил руки на грудь Арну, преданно заглядывая в глаза. — Я чувствую, они славные парни! Пожалуйста! — Это слишком проблематично. Нет. — Хорошо! Что ты хочешь взамен? — Много чего, но ты второе условие не выслушал. — Какое? — Льюис настороженно отстранился. — Если ты возьмешь мальчишку, спать я буду в твоей спальне. — Арн выдержал паузу, наблюдая как Льюис заливается краской. — Для охраны само собой. Лу горел от стыда под заинтересованными взглядами окружающих, с любопытством следивших за развитием их отношений в последнюю неделю. А понаблюдать там было за чем, несмотря на то, что парочка усиленно шифровалась. Льюиса разрывало от желания помириться с Арноу, но это бы значило автоматическое возобновление отношений, но он вроде как обижен и оскорблен нападением (на самом деле нет, но здравый смысл-таки упер руки в бока) и поэтому он не может спустить так просто случившееся с рук. Правда, что делать дальше не ясно, внутри все рвется к Арну, но гордость и предубеждение останавливают, хотя Арн, благодаря своим способностям, прекрасно чувствовал все метания Льюиса и совершал периодически диверсии, зажимая вяло сопротивляющегося Льюиса в неприметных уголках и терзал губы поцелуем. Нападение длились недолго, и стоило Льюису прекратить разыгрывать сопротивление, сдаваясь в поцелуе на милость победителя, как Арн коварно отступал, оставляя Льюиса «голодным» и злым. Злым конечно же из-за «нападения», а не из-за того, что поцелуй прервался. — Мне надо подумать! — Уклончиво ответил Лу, отвернув покрасневшее лицо от разумных, которым остались лишь полыхающие огнем уши. — Вообще-то, нужно еще спросить господина Августина. — Вставил Спектроник, но его никто не слушал. * Август подошел к столпившимся вокруг диванчика разумным. — Что мы тут делаем? — Лу обвел взглядом «джунгли», в которые зачем-то вынесли диван, столик с чаем (причем на чайнике был странный символ) и сладостями, вокруг дивана стояли светильники и суетились странные разумные. — Готовимся к одному необходимому мероприятию. — Август подхватил Льюиса под локоток и, не обращая внимания на напрягшегося Арноу, проводил парня к высокому креслу. Лу, не совсем понимая, что от него хотят сел в предложенное кресло и покосился на камеры, вылетевшие из прозрачной коробки, которую держал незнакомый мутант, чей сальный взгляд липко блуждал по Льюису. — Нам нужно записать видео с твоим участием. — Что еще за видео? Не порнуху, надеюсь. — Нервно пошутил Льюис, наблюдая как вокруг него скапливаются незнакомые мутанты с множеством кисточек, расчесок, заколок и прочей ерунды, с которой Льюис был знаком лишь из рекламы. — На твое счастье, нет. — Август хищно улыбнулся, погладив Льюиса по заалевшей скуле, получив за это шлепок от Арна, одним взглядом намекнувшим все свое неодобрение. — Так как ты согласился примкнуть к нашей организации… — Я не соглашался, вы меня похитили. — Перебил Льюис. — Это все нюансы. — Отмахнулся Август, сев в похожий стул напротив Льюиса, за чьи волосы взялись, как позже выяснилось, визажисты и стилисты. — Главное сейчас то, что шоу с твоим участием оборвалось, разумные давно не получали ни одного видео с тобой. — Я же писал несколько постов на вашем новостном сайте, и там была моя фотка. — Этого недостаточно. Мы как бы украли тебя у разумных, лишив их доступа к тебе. — И что шоу снова начнется?! — Лу насупился и сложил руки на груди, готовясь к противостоянию. — Нет. Нужно как минимум подтверждение того, что ты жив и счастлив, а как максимум двойной посыл… — Август задумчиво постучал по губам, рассматривая покачивающуюся ветку пальмы. — Что еще за посыл? — Видишь ли, эти «джунгли» — почти такое же чудо как и ты. Хотя ваш корабль — большая сенсация, но эти джунгли, которые выросли на полностью отравленной земле, как думают все разумные космического содружества, тоже сенсация. И эта сенсация привлечет к нам много внимания, подарит разумным надежду и многие ценные кадры захотят вернуться из космических колоний сюда, если мы дадим им надежду хотя бы на минимальное возрождение природы Земли. Плюс разумные, продвигающие идею второсортности населения Земли в космическом совете, утратят большинство поддерживающих их голосов. Август принял из рук хомуиса кружку, от которой исходил терпкий и знакомый до боли аромат кофе. — Та курица, которую тебе подарили на первой пресс-конференции — это максимум, на который способны лаборатории аристократов. Они ее тебе подарили, жутко гордясь собой. Мы тогда знатно повеселились, наблюдая за твоей выходкой, благодаря этой тупой животине. — За спиной Августа одобряюще зашумели разумные, улыбаясь и вспоминая тощего Льюиса и мечущуюся по помещению курицу. — Эти чванливые выходцы из Рубиеса сглупили, устроив прямое включение, хотя рейтинги их СМИ тогда небывало возросли, репутацию они себе подмочили. Поэтому, зная твой талант из любой ситуации заварить кашу, которую потом сложно расхлебать, мы не будем устраивать прямых трансляций, а запишем видео, где ты смотришь запись одной из прямых трансляций, которая вызвала такой же интерес, как и та твоя «знаменитая» трансляция. Так вот, твою реакцию на эти события мы и запишем. — Что-то мне это все не очень нравится. — Льюис недоверчиво покосился на довольного как удав (хотя почему как?) Августа. — Уверен тебя заинтересует увиденное. Пока волосы вычесывали, собирая сложную прическу с множеством шпилек и ярких, экзотических заколок Лу успел извертеться на стуле, пытаясь отвертеться от использования (по его мнению) «женских» заколок в собственных волосах, но на все просьбы раздавался восторженный щебет стилистов распевавших оду его чудесному блонду, которое так восхищает разумных, и что эти заколки являются не «женскими» — их задача отображать статус разумного. И так как статус Лу очень высок, а чистота крови бесспорна, то все заколки, положенные ему по статусу, вместе с гербами родов (заговорщиков, про себя поправил Льюис) должны быть в волосах. Судя по огромному количеству украшений, оказавшихся в волосах и подвесок, статус этот был очень высок, благо волосы были длинными, и все это смогло уместится на них, оттягивая затылок и заставляя шею слегка выгибаться. Август в это время ковырялся в небольшой вешалке, которую приволокли хомуисы. На ней висели закрытые тканью костюмы. Выбрав один из них Август расстегнул молнию и высвободил расшитое золотом черное кимоно. Ткани было настолько много, что стоило разойтись молнии, как она буквально вывалилась из чехла. У Льюиса округлились глаза от обилия халатов, поясов и накидок, которые все разом должны были быть на него надеты. По замыслу дизайнера, судя по всему, Льюис должен быть похож на палатку. — Я это не надену! — Лу вскочил со своего места, выдернув свою косу из рук стилиста и звеня множеством колокольчиков и подвесок, вплетенных в волосы направился к Августу. — Я вам не рождественская елка! Я мужчина и одевать этот средневековый бред не буду! — Льюис, послушай. — Август и не думал шутить и ухмыляться. — Здесь кастовое общество. Ты сам вскоре поймешь, что такая система необходима, и ты, как аристократ… — Я не аристократ! Не приписывайте меня к своему племени. — Прошипел краснеющий от гнева Льюис. — Ты обязан. — Гнул свою линию Август. — Ты обязан следовать существующим традициям и законам. — Что-то я не помню, когда эта обязанность была на меня возложена! Я не буду надевать эту кучу тряпья! Вы не сделаете из меня подобие Японских императоров до реставрации Мэйдзи, которые жили в закрытых городах и медитировали на лотос в распрекрасных одеждах, по факту отдав власть в чужие руки! — Так тебе тоже власть нужна? — Ухмыльнулся Август. — Я не кукла для нарядов! И я не буду это надевать! — Не дал себя отвлечь Льюис. — Лу, тебе придется. — К спорящим подошел Арн и мягко положил свою руку парню на плечо. — Все разумные очень следят за деталями, своим нарядом ты негласно дашь понять с кем ты сейчас. Это, не будем врать, сыграет на руку нашей организации, она привлечет внимание и к нам активнее потянутся не только разумные с расширенным пакетом прав, но и аристократия. Поэтому, — Арн просительно заглянул в голубые глаза, — я прошу тебя, надень то, что мы предложим. — Начинается… — Льюис недовольно закатил глаза и, стряхнув с плеча руку Арноу, отошел в сторону. — Хорошо, я посмотрю, что там у вас за наряды. Но! Все в помещении напряглись, зная, что богатая фантазия Лу могла подкинуть всем немало проблем. — Где Яскер?! — Лу сложил руки на груди, вперив немигающий взгляд на Августа. — Я надеюсь, он не в вашей лаборатории? Озадаченным разумным потребовалось несколько десятков секунд, чтобы установить связь между нарядами, которые Лу отказывается надевать и Яскером. — Зачем он тебе? — Август отложил вешалку и, так же сложив руки на груди, спокойно уставился на Льюиса. Рядом с ним в такую же позу встал недовольный Арн. — Я хочу знать, все ли с ним хорошо. — Его «хорошо» зависит от него самого. Лу недовольно поджал губы, готовясь начать спор. — Чтобы тебя успокоить, скажу, что никто не посмеет убить чистокровного. — Август запнулся, задумавшись. — Хотя, по сравнению с тобой, чистокровных больше нет. В любом случае, никто не посмеет убить благородного, потому что от него, как минимум, можно получить более чистое потомство. Если он согласится сотрудничать с нами, то условия его жизни изменятся. Я бы даже предложил вернуть его тебе в няньки, но, во-первых, Арноу против, а, во-вторых, Яскер не идет пока на уступки, а без них мы ему, естественно, не сделаем ни одного встречного предложения, а уж тем более не предложим твое общество. — Какие еще уступки? — Не твоего ума дело. — Август будто поставив точку в разговоре, вновь развернулся к вешалкам. — Я и так тебе слишком много сказал. — Я просто. Я хотел попросить его поехать со мной в тот дискрит. — Лу, замявшись, потупился. — Мне там понадобится помощь и, думаю, он мог бы мне в чем-то подсказать. — Я поеду с тобой и мои арноу. — Арн взял Льюиса за ладонь, заглядывая в глаза, но Лу отдернул руку. — Там и мои хомуисы будут, они тебе помогут. — Август вновь развернулся. — Да и, во-первых, территориально ты будешь недалеко от нас, а, во-вторых, и я буду приезжать к тебе. Мы будем держать руку на пульсе, никто не оставит тебя там без присмотра. — В этом я не сомневаюсь. — Лу скривился, представляя, какая опека его там ждет. — Просто мне все равно нужен кто-то независимый от вас. — Он будет зависим от нас. Только в таком случае его допустят к тебе. — Август начинал терять терпение из-за задержки съемок и новой затеи Льюиса, которая могла выйти боком. — Все равно. Он с самого начала был рядом, особенно в те первые дни, когда я очнулся. Не знаю… Он лучше меня понимает. Мне с ним спокойно. — Лу смутился, и тонкая кожа мгновенно залилась краской. После этих слов все разумные ревниво поджали губы, недовольные тем, что кто-то успел застолбить себе надежное местечко в сердце наивного предка. — Я подумаю. Последующие препирательства никакого результата не принесли. Арн был на стороне Августа в этом вопросе и вообще стремился всячески вытеснять из окружения Льюиса разумных. Потому, повыступав еще немного, Льюис сдался, успокоенный тем, что Яскер жив, и ему донесут предложение Льюиса, и если тот пойдет на какие-то уступки, то его допустят к Лу. Когда вопрос с Яскером был опущен, вновь возобновился спор об одежде. Льюису не нравились цвета предложенных нарядов и количество слоев в одежде, но все единогласно стояли на том, что каждый слой обозначает уровень: от низшего (низший пакет прав) к высшему. Таким образом, несмотря на споры до хрипоты, Лу все равно облачили во множество тонких, шелковых, почти прозрачных сарафанчиков с длинными рукавами. Каждый из которых был чуть-чуть короче предыдущего и благодаря этому выглядывал из-под наряда, демонстрируя себя. Наконец, подошло время финального облачения. Измотанный влажностью, суетливыми визажистами и яростными спорами, Льюис, уселся в кресло и потребовал перерыв с перекусом. Вымотанный капризами Август и некоторые другие разумные, которые, вообще-то, сами привыкли себя вести подобным образом, впервые за весь день единогласно поддержали идею Льюиса, и на живописно зеленой поляне ненадолго воцарился мир и покой. Мир и покой ветром сдуло, как только все доели и вернулись к финальному облачению, которое не нравилось избалованному предку то цветом, то фасоном (хотя фасон был стандартным), но самым главным препоном стала вышивка, в которой сочетались ключевые символы всех аристократов, участвовавших в «заговоре». — Я вам не рекламный баннер! — Причем тут баннер?! — Август давно потерял всякую выдержку и орал на Льюиса не хуже самого Льюиса, орущего в ответ. — Даже в твое время одевались в цвета рода! — Так одевались далекие предки! — Прокричал красный как рак из-за раздражения Льюис. Тонкая кожа Лу, быстро краснеющая от гнева, волновала стилистов, поправлявших «подчеркивающий» достоинства макияж, благодаря которому (благо Лу этого еще не успел заметить) и так большие глаза Льюиса стали казаться еще больше и пронзительнее. — Для нас эти твои «предки» — твои почти современники! — Мне не нравятся эти стремные черные змеи, эта дурацкая стрекоза!!! Я похож на скомороха со всем этим буйством цвета и разного рода гадов на ткани! — Это не гады! Это благородные животные и насекомые с наших гербов! Их нельзя убирать! — Хорошо! Тогда вытаскивайте ваши заколки! С вашими гербами, раз они будут на платье! Льюиса, как и Августа, начинало уже поколачивать от бешенства, а остальных от страха, только Арн довольно улыбался, потому что к его гербу (вьюга, снежинки и меч) Лу не имел никаких претензий. — Волосы священны в нынешней культуре! С помощью волос можно подчеркнуть особый статус каждой ветви! — Вы…ты…ваши дебильные правила!!! — Льюис трясясь от бешенства и звеня подвесками, развернулся и пнул свое кресло с такой силой, что легкая складная конструкция улетела в драгоценные зеленые кусты. — Господин! — Подал голос один из стилистов, прижимающий еще одну вешалку с закрытым чехлом. Мужчина подрагивал от волнения, но продолжение взрывной дискуссии пугало всех еще больше, потому, набравшись мужества, он рискнул предложить еще один отложенный вариант. — Есть еще один вариант, который вы не рассматривали. Посмотрите? Учащенно дышащий Льюис под громкий «ах» вытер тыльной стороной ладони взмокший лоб, чем нарвался еще на несколько сеансов с кисточкой стилиста, и обреченно кивнул. Мужчина, представившийся ранее как Кичи, расстегнул молнию, и из нее почти вылилась голубая ткань с бронзовым отливом. На ней также присутствовали все необходимые атрибуты, но они не были размещены пятнами на ткани, а вплетались в единый узор, каймой оплетавший подол, длинные рукава и широкий пояс. Другим весомым плюсом стало то, что узор был почти в тон основной ткани, лишь слегка темнее, а вьюга Арноу была как бы подчеркивающим фоном для змеи, стрекозы и других мелких символов. Увиденным кимоно даже Август заинтересовался, спрашивая кто мастер. В общем, к вечеру, наконец, капризного Льюиса облачили, и он, больше похожий на сказочный вымысел, чем на человека, сел на белый диван, освещенный несколькими софитами. Ткань наряда аккуратно расправили, подправили макияж, прическу (выбирали идеальное расположение косы) и наконец началась съемка. Лу, напряженно сидевший под прицелом множества камер, наблюдал, как из маленькой таблетки показывается голограмма со вчерашними новостями. Сначала появилась девушка, без единого следа мутации, которая приятным голосом рассказала, что вот-вот начнется прямое включение с долгожданной пресс-конференции. Лу весь подобрался, боясь своих предположений, но вот, наконец, показали широкий зал с несколькими пока пустыми креслами, напротив которых толпились журналисты и метались камеры. Наконец, все будто затихли на секунду (вокруг Льюиса все тоже замерли, перестав дышать, наблюдая за его реакцией), и широкие двери с множеством стеклянных вензелей медленно раскрылись, впуская армию охраны в закрывающих лицо шлемах. Их было настолько много, что пока они все вышли и разместились, прошло не меньше нескольких минут, и только по прошествии этого времени из-за их спин выступил высокий аристократ с черными смоляными волосами, который вел под руку парня с длиннющей рыжей косой. Тот знакомым жестом выдернул руку и хмуро оглядел толпу. — О боже… Видар…