Золушка для мафии

      Не очень громкая мелодия начинает играть в комнате. Разносится она из старенькой модели сенсорного смартфона, который, если честно, пора было сменить не только из-за морального, но и физического износа. Не то чтобы это волновало хозяйку, да, хотелось бы что-то современнее и функциональнее, но звонит и ладно.       Новый день Савады Тсунаёши начинается привычно. Она просыпается и обещает себе сменить некогда любимую песню «Listen to the Stereo!!», пока тянется к телефону и отключает будильник. Полседьмого утра, время готовить завтрак. Чтобы не тратить время, девушка остаётся в пижаме и спускается на первый этаж, быстро добираясь до кухни. Пол холодит голые ступни, не принося дискомфорт, но подгоняя.       За что Тсуна была благодарна, так это за то, что её не заставляли готовить что-то изысканное. Омлета с кофе её «семье» было достаточно. И хорошо, она прикинула, что до переезда в Италию готовить не умела от слова совсем. Всем занималась её мать, Савада Нана, которая слишком любила баловать свою дочь. Учиться пришлось с нуля.       Девушка проверяет блюдо, выключает плиту и накрывает сковородку крышкой. У неё есть около пятнадцати минут на себя. Тсуна идёт в ванную и умывается, приводит себя в какой-никакой порядок и расчёсывается.       На кухне она быстро накладывает еду и наливает кофе. Всё готово, и вовремя. На лестнице слышатся шаги.       Спускающаяся женщина выглядит немного младше сорока, чем невероятно гордится. Тсуна не измеряла рост мачехи, но та была выше неё на голову, и этой информации достаточно. Слегка смуглая, черноволосая, и, пусть Савада не питала к Селии любви, её красоту было трудно отрицать.       – Надеюсь, всё готово? – спрашивает женщина. Тсуна еле сдерживается от закатывания глаз, после той отвратительной ссоры на пустом месте она не решалась задерживаться.       – Да, – Тсуна ставит на то, что Селия даже не слушает ответ.       – Разбуди моих дочерей, – женщина проходит на кухню. Она выделяет «мои дочери», проводя черту между ними и падчерицей. – И поторопись, завтрак остынет. Сколько раз я говорила удобнее подбирать время, чтобы всё было свежим и тёплым?       Савада всё же не удерживается и закатывает глаза, благо она стоит спиной к мачехе, так как уже начала подниматься наверх. Поздно – плохо, рано – плохо. Вот сами пусть готовят. Вслух это говорить самоубийство, так что Тсуна довольствуется внутренним диалогом.       Первая и, по совместительству, самая большая комната принадлежала Селии и Емицу. Вторая сёстрам-близняшкам, потом шла гостевая комната, дальше ванная с туалетом. И в самом конце небольшая комнатушка, ранее бывшая гардеробом. Для одежды тут места, конечно, много, но для полноценной комнаты, увы, нет. И именно это было спальней Тсунаёши. После той лекции трехгодовой давности Тсуна даже и не пыталась настоять, чтобы жить в гостевой комнате (у них и гости-то нечасто ночуют).       Она быстро стучится в дверь и не ждёт ответа, с этими церемониться Савада не собиралась. Мамке нажалуются, конечно, но по такой мелочи до Тсуны докапываться Селия не станет. Этих двух разбудить иначе невозможно.       – Вставайте, уже семь. А зная, как долго вы собираетесь, в школу вам не успеть.       Первой подаёт признаки жизни Фелисити, она недружелюбно смотрит на ворвавшуюся в комнату сводную сестру и фыркает. Но не спорит, у них сегодня в школе какое-то собрание, куда они опаздывать не хотели, прожужжав Саваде все уши по поводу того, чтобы она их разбудила вовремя. Но не слишком рано! Ведь они взяли во внимание случай, когда Тсуна разбудила их за три часа, а потом невинно хлопала ресницами, мол, как вы и просили, пораньше. Ей даже не жалко было самой вставать так рано, после гадости и на сердце становилось легче.       Фелисити указывает на вторую кровать, на что Тсуна кивает и идёт туда. Комната была меньше родительской, что было более чем нелогичным с учётом того, что Селия проживала одна. Дочери часто жаловались на то, что им тут тесно, но почему-то в разных комнатах жить не хотели. Они сочетали в себе противоречащие черты, вроде ругались часто, но жить друг без друга не могли. Саваде это понять не дано, да и не надо. Деградация не была её целью.       – Вставай, – тихо просит она, повторяет пару раз, но не добивается ответа. А потом усмехается. Не хочет вставать, Тсуне только лучше. – Элеттра! – кричит она, склонившись над сестрицей, и резко сдергивает одеяло.       – Аа! – та подпрыгивает и падает с кровати.       Савада удовлетворённо щурится, но не позволяет растянуться губам в улыбке, палиться нельзя.       – Чёртова Тсуна! Ты..!       – Ох, прости, но ты всё не просыпалась, вот я и заволновалась. А вдруг кома? Сонный паралич? – она прижимает руки к груди и обеспокоенно смотрит в глаза Элеттре.       – А, – та, в свою очередь, глупо открывает рот. – О, я иногда совсем забываю, как ты нас любишь. – В тоне нет ни капли сарказма, Элеттра была весьма наивной, вот и не понимала, что Тсуна просто издевается.       Фелисити тяжело вздыхает на фоне, у этой-то проблем с мозгами не было. Одинаковые на вид, но не похожие внутри. Такое часто бывало. Что касается внешности, они были черноволосые как мать, но не такие смугленькие. Тсуна никогда не видела их отца, так что не могла сказать, какие черты лица от какого родителя, но на Селию они были не очень похожи. От отца им точно достались тёмно-серые глаза, ведь у матери те были карими.       Из-за этого сама Тсуна сильно от них отличалась. Бледная с каштановыми волосами, она также была более низкой, а уж об азиатских чертах лица можно молчать. Мачеха, её муж и дети были коренными итальянцами, так что различия во внешности членов семьи и падчерицы были очевидны. Даже карие глаза отличались от мачехиных оттенком. Но абсолютно все были довольны, не желая походить друг на друга.       – Спускайтесь завтракать, – Тсуна движется к двери.       – Заправь наши кровати, – не терпящим возражения тоном говорит Фели и тыкает на постель.       Тсуна поджимает губы и кивает. Обычно они сами это делали, ладно, может, не стоило шутить над Элеттрой так. Как же быстро ей пришлось пожинать плоды своего поступка.       Кто-то бы мог сказать, что она не обязана им ничем, зачем же выполнять поручения? Но Тсуна не спорила уже два года, дело это бессмысленное и чаще приводило к не очень приятным последствиям.       Быстро управившись, она спускается вниз, пропускает мимо ушей жалобу на остывший кофе и садится. Вот только её порция пропала. Фелисити ухмыляется, что ей вот совсем не идёт, такой страшненькой становится. Селия скрывает такую же ухмылку в чашке. Все, кроме Тсуны, вскоре встают и расходятся для дальнейших сборов. Близняшек ждала школа, а Селию… ну, кто знает, прогулка с подругами? Шоппинг? В общем, ничего путного.       Когда все вышли с кухни, Савада встала и подошла к сковородке, омлета там было на ещё одну порцию. Почти пять лет под одной крышей живут, опыт работы с этими мымрами есть. А вот у них ума как-то не прибавлялось, хотели насолить, удосужьтесь посмотреть на плиту.       Тсуна торопливо жуёт завтрак, моет посуду, разумеется, не только за собой и идёт на второй этаж. Элеттра видит сводную сестру и быстро ныряет в ванную комнату. Санузла в доме два, но тот, что на первом этаже, был сломан, так что война за ванную набрала оборот в эту неделю. Савада пожимает плечами, она уже всё необходимое там сделала.       Пока она одевалась и выполняла мелкие поручения, близняшки уже успели уйти, ну да, им же не надо было ни за кем убирать. Тсуна делает дыхательные упражнения для подавления раздражения и направляется к выходу.       – Покорми Люцифера, – бросает мачеха, сидящая на диване гостиной и смотрящая какое-то телешоу. И зачем она так рано встала, если ей некуда торопиться? Тсуна пришла к выводу, что Селия является прямым воплощением фразы «Зло не дремлет», иначе никак это не объяснить.       – Я спешу в школу и…       – Я не расслышала, повтори. – Она перебивает, хотя всё прекрасно услышала.       Савада даже не злится, сама виновата, корма насыпать могла и раньше.       Упитанный британский вислоухий кот кремового цвета охотно бежит на шуршание. Что ж он раньше не пришёл? Ах да, спал, как же Тсуна завидовала безмятежной жизни пушистика.       – Прости, что забыла о тебе, я кормила других животных, – она кидает взгляд на дверь, ведущую в гостиную.       Люцифер, несмотря на своё имя, был лучшим существом в их доме, так как он был единственным, кто симпатизировал Тсуне. Поэтому она не была согласна с этой кличкой и переименовала кота в Натсу сразу после его прибытия в семью. Она могла гордиться, ибо только на это имя он и отзывался, что бесило всех.       Девушка аккуратно гладит питомца и встаёт. Пора поспешить, школа ждала. А у неё к тому же выпускной класс.