Золушка для мафии

      Тсуна прижала прохладный компресс к лицу и болезненно выпустила воздух изо рта, из-за чего получился шипящий звук. Её взгляд застыл, словно здание напротив было настолько интересным, что от него не хотелось отрываться. Но Тсуна просто напросто зависла, в её голове было пусто. Совсем.       Тень от фигуры, выросшая впереди, заставляет девушку начать моргать, избавляясь от засушливости в глазах. Мужская рука протягивает упаковку с чем-то сидящей в прострации Саваде. Бинты, перекись, пластыри, упаковка таблеток – набор неплохой, но Тсуна не настолько сильно пострадала. Наверное.       – Спасибо вам, – кажется, эти слова она говорит раз двадцатый, если не больше.       Реборн, усмехаясь совсем неподходяще для такой ситуации, кивает и присаживается на тротуар рядом с ней. Вот только Тсуна, сидящая на асфальте, напоминает сбежавшего из дома подростка, а он даже в таком положении остается элегантным, он даже постелил себе пиджак, потому что сидеть на бетоне в декабре – не лучшая идея. Тсуне банально не до этого, ей и более простые мыслительные процессы сейчас давались трудновато.       – Правда, спасибо, – она смотрит на дрожащую левую руку, которая не могла удержать легкие по весу медикаменты, пришлось переложить их в правую. – В-вы спасли меня и…       «И купили всё это», – она не говорит этого вслух, потому что Реборн выглядит ни капли не заинтересованным в ее благодарностях.       Хм, Тсуна не помнит, чтобы поблизости находилась аптека. Были ли средства первой помощи в машине мужчины? Вероятно, да. С их работой подобное лишним не будет. Но, в любом случае, ей невероятно сильно помогли.       Закрывая глаза, девушка видит события получасовой давности: стена, к которой её прижимали, боль в щеке и руке, холод пистолета, грубый голос над ухом, её собственная тряска и невозможность вздохнуть от испуга. Воспоминания немного смазаны, будто это произошло не недавно, а год назад. Но почему-то менее страшно от этого не становилось.       – От них будет мало толку с вашей рукой, – заговаривает Реборн, заставляя Тсуну вздрогнуть. Мужчина показывает на бинты и пластыри, а потом, не церемонясь, забирает их, чтобы самому перевязать.       Левая рука Тсуны тряслась не от страха, как ноги, а от боли. Ушиб, вывих или растяжение – непонятно, но двигать конечностью было трудно и болезненно. Поэтому компресс к синяку под глазом и содранной коже на щеке она прикладывала правой рукой.       – Я не врач, как вы можете догадаться, – он действительно выглядит невозмутимым и даже самодовольно улыбается, словно наслаждается чем-то. – Но могу оказать первую помощь. Диагноз не поставлю, так что больницу посетить придется, но бинты наложить смогу.       Савада заторможено кивает, сама расстраиваясь от своей беспомощности. Она ничего не может сделать самостоятельно. Реборн вырубил нападавшего и вызвал кого-то, чтобы те разобрались с… киллером? Для Тсуны наняли киллера, да? В голове не укладывается. Ох, не суть. Он позаботился о нападавшем человеке, а теперь ещё и занимается её самочувствием. Как неловко. Но… Тсуна очень благодарна, ей становится до икоты страшно, когда она представляет, чем бы всё закончилось в противном случае.       – И долго мне держать бутылку перед вами? – Реборн выразительно поднимает брови.       – А? Ах, спа…       – Уж избавьте меня от ещё одного спасибо, так часто я слова благодарности не слышу, аж кажется, что я хороший человек, – он весело хмыкает. – А от этой мысли противно.       Реборн раньше казался более сдержанным, а теперь вырисовывался образ некого садиста, который в восторге от драки и мучений Тсуны… но не стоит судить спасителей, верно?       Девушка берёт бутылку и гипнотизирует её взглядом, не понимая, что делать.       – Барышни нынче совсем пугливые, долго отходят от шока.       – Наверное… – тихо произносит Тсуна, наконец догадавшись, что это для запивания обезболивающих. Конечно, Реборн принёс обезболивающие после того, как увидел, что она плачет, прижимая руку к себе.       Какой позор, она никогда не плакала на людях. Ну как никогда. Перестала только после смерти отца, до этого нередко рыдая, думая о маме и жалея себя. Потом плакаться от жалости к себе перехотелось, ведь выглядеть слабо в глазах Селии не было желания.       Запив таблетку и получив неожиданное наслаждение от воды, Тсуна протянула руку мужчине. Не врач, а получалось у него недурно, сама бы она так туго и аккуратно не затянула бинты.       – Вы тут… появились слишком в удобное время, – спокойно сидя и отходя от шока, Тсуна смогла перестать думать о плохом и начать анализировать ситуацию.       – Вы против?       – Нет! – получилось слишком громко и поспешно. – Но…       – Я же предлагал вас подвести, потому что мне нужно было в этот район. Вот и весь секрет, – он фиксирует повязку.       – Да, но… вы на машине, так что должны были приехать раньше моего автобуса… и район немаленький.       Реборн отмалчивается. Он не выглядит раздраженным от её расспросов, однако отвечать не собирается.       – Ладно, это неважно, – мужчина отпускает её руку, закончив дело. – Спа… – она затыкается.       Реборн поднимается, лениво оттряхивает пиджак и достает из кармана телефон, что-то набирая на нём.       – Теперь к делу, – он опускает голову, смотря на растерянную девушку. – Он что-то говорил?       Тсуна жёстко тупит. Кто он? Но потом мысли проясняются.       – Эм… – ничего путного на ум не приходит. Ей вспоминается свой страх и панические мысли.       – Было бы весьма полезно, если бы вы вспомнили.       «Будь хоть раз полезной», – читается в его фразе. Пусть он и помог, но восторга от замешанности Савады во всём и принесённых проблем не испытывал, Тсуна это понимала. Будь она на его месте, давно бы возненавидела саму себя – малолетнюю слабачку.       – Он… – надо вспомнить подробности, пусть те две минуты в руках предполагаемого убийцы были ужасны. – Он что-то… искал. Да, он спрашивал, где… она… оно… не помню, как он точно сказал. Но… если бы он нормально назвал то, что искал, я бы запомнила. – Хотелось в это верить, вот уж что-что, а слушать нападавшего в тот момент она не могла, утопая в чувстве страха.       – Искал, значит, – это было логично. Куда легче поверить, что тому идиоту, не придумавшему план нападения получше, нужно нечто от девчонки, а не она сама. – Маловато информации, но работать с этим можно.       Оленьи глаза, смотрящие на него, веселят, так что Реборн даже решает поделиться планами.       – Личность установим, допросим. Дело лёгкое, – он хотел увидеть испуг в глазах Тсуны, но не дождался. Девушка была удивлена и не более. Скучно, в общем.       Савада до этого думала, что мужчину… убили. То есть да, Реборн вроде бы только вырубил его, но потом нападавшего забрали и… Тсуна не знала, хорошо это или плохо… допрос. Она предпочитает не думать.       – Больницу посетите сами, у меня ещё есть дела.       – А? – Тсуна точно производит впечатление полной идиотки. – Да! Да, конечно.       Вот только когда ей это сделать? Сейчас, почти что ночью? Или утром? Рука болит, обезболивающие ещё не подействовали, сможет ли она потерпеть? Но прямо сейчас ведь тоже не получится, клиника недалеко, но нужны же документы, подтверждающие личность Тсуны.       От мыслей её отвлекают.       – Не согласитесь сделать со мной фотографию? – задаёт вопрос Реборн.       – Ха?       Савада не уверена, правильно ли она расслышала… или это какая-то кодовая фраза? Или…       – Селфи, – повторяет мужчина. – С-е-л-ф-и, – по буквам проговаривает он, словно японка перед ним только что приехала в Италию и не знает такого элементарного слова.       – Л-ладно, – выходит из её рта как-то пискляво.       Реборн ждёт, когда Тсуна встанет, и ведёт её к уличному фонарю, чтобы было посветлее. Тсуна, неуверенно обнимая себя и следуя на дрожащих ногах за мужчиной, ничего не понимает, просто пялится в камеру телефона, видя, что Реборн ухмыляется.       – Отлично, – резюмирует он, смотря на фотографию. Он вышел недурно, а Савада напугано и побито. То, что надо. – На этом можно попрощаться.       – Эм… – Тсуна мнётся.       – Не волнуйтесь, за вами присмотрят, чтобы вы дошли до дома в целости и сохранности, – он будто поучает пугливого ребёнка, который уже достал.       Девушке хочется обернуться и найти тех, кто за ней следит. Раньше она бы возмутилась и испугалась, но не после сегодняшнего. Нет, она готова находиться под наблюдение двадцать четыре на семь, лишь бы остаться живой.       – До свидания, – говорит она на прощание, выражение её лица наконец-то становится обычным и более спокойным.       – Доброй ночи, – почему-то в этом пожелании явно слышится издёвка.       Дома её не ждут, верно, Селия вряд ли стала бы жертвовать сном ради ожидания Тсуны, пусть так появился бы новый повод для излюбленной мачехой ссоры. Утром девушку точно ждут нравоучения и, вероятно, угрозы, что её заставят уволиться, если такое повторится… Или нет? Тсуне всего-то надо показать свои побои, и претензий не останется. Пусть она любила называть Селию монстром, но та не станет сильно ругать непутёвую и пострадавшую падчерицу, жалеть и помогать, впрочем, тоже не станет.       Тсуна смогла принять душ, только потому что таблетки начали действовать, а потом устало легла на кровать. Мурлыкающий и тёплый Натсу под боком успокаивал, из-за некой обыденности и уюта складывалась иллюзия, будто всё хорошо. Тсуна начала засыпать.

***

      Несмотря на бумажную работу утром и деловую встречу в обед, Джотто бы назвал день недурным. В резиденцию заехал Кнакл, освободившийся от работы, так что Джотто с ним и Джи неплохо посидел вечером… но было какое-то чувство беспокойства. Интуиция не позволяла расслабиться.        – Всё хорошо? – спрашивает Кнакл, для которого не осталось незамеченным поведение друга.       – Да. По крайней мере, пока что.       Джи махнул на него рукой, зачем допытываться, это ведь упрямый, как баран, Джотто.       В итоге, интуиция не подвела. Вонгола тянется за вибрирующим телефоном с рабочим номером. Сообщение от Реборна? Неожиданно и… тревожаще.       Входящее, 21:19       От кого: самые опасные баки Сицилии       На твою девчонку напали.       Джотто в этот момент не до возмущений от неуважительной «девчонки», от такого обращения Реборна не переучить, и не до «твоей», хотя Тсуна точно не его. Парень, встав с кресла и отойдя от друзей с беспокойным выражением лица, попытался дозвониться до киллера. Безуспешно.       Напали – это слишком не конкретно. Ранили? Убили? Молчание Реборна угнетало.       – Не понимаю, что происходит, – хмуро произносит Кнакл, а потом делает тон своего голоса успокаивающим, которым он обычно говорил в церкви. – Но ты должен успокоить свою душу, мой друг.       – Ох, ты немало пропустил, – Джи, заглянувший в телефон Джотто через плечо, когда тот в сотый раз открыл сообщения после звонка подчинённым, отправленных к дому Савады, более-менее понимает, что произошло. – Значит, слушай…       – Ещё слово… – голос Джотто теряет привычную мягкую тональность, а взгляд парня становится жёстким, отражённый свет от лампы придаёт глазам огненный оттенок.       Такой Джотто Вонгола мог пугать подчинённых и врагов Семьи, но точно не Джи и Кнакла. От бессмысленных угроз их спасает вновь оживший телефон. Вот только друг, взглянувший на экран, становится ещё мрачнее.       Реборн отправил ему фотографию, где он, весь из себя довольный, вальяжно приобнимает Тсунаёши… у которой синяк на скуле, казавшийся больше и темнее от неудачного освещения фонаря, а ещё кровь на щеке. Забинтованная рука бросается в глаза не сразу, потому что девушка прижимала её к себе, тем самым почти прикрывая рану. Взгляд Тсуны был замыленным и неосознанным, а привычно аккуратно уложенные волосы превратились в хаос.       Джотто чувствовал нарастающую злость.       – А теперь всё объясни, – чуть ли не рычит он в трубку, когда Реборн всё же соизволил ответить десять минут спустя.

***

      Тсуна не отвечала на его звонки или сообщения, и если поначалу это казалось Джотто логичным, ведь в день нападения девушке точно было не до этого, то потом он начал волноваться. Присматривающий за ней подчинённый Семьи сообщил, что Тсуна сходила утром следующего дня в больницу, а позже начала посещать школу. Так что свалить отсутствие ответов на звонки на плохое самочувствие Джотто не мог, что, разумеется, хорошо, ведь Тсуна здорова. Он к тому же попросил достать её карту и записи с сеанса, чтобы узнать, как она. Да, слежка, что поделать? Но тогда получалось, что Тсуна банально не хочет общаться. И это… можно легко понять.       Джотто откидывается на кресле, не отрывая взгляда от бумаг. Столько работы, а он даже не стал боссом.       Телефон на краю стола будто зовёт его, гипнотизируя владельца.       Нет, снова звонить он не будет. Джотто прекрасно понимает позицию Тсуны – не связываться с ним и Вонголой в его лице, так, вероятнее всего, будет меньше проблем для неё. Он не расстроен. Не должен быть расстроен, если быть точнее. Так ли ему необходимо общение с Тсунаёши? Нет. Что-то глобально изменится без неё? Нет. Настолько ли сильны его чувства, чтобы зацикливаться на девушке? Тоже нет.       Джотто закрывает глаза.       Тогда почему? Почему ему это так важно? Он взрослый человек, не подросток, чтобы поддаваться эмоциям и думать о Тсуне чаще, чем стоило бы. Ему осталось только поставить Саваду выше Семьи, чтобы окончательно свихнуться. Благо, приоритеты он умеет расставлять правильно.       Дверь тихо открывается.       – Релаксируешь, пока все работают? – голос Реборна разрушает тишину кабинета.       – Только тебя для полной радости не хватало.       – Значит, буду заходить почаще, – улыбку Реборна не зря называют дьявольской. Джотто каждый раз не мог отделаться от ощущения, что пришли за его душой, дабы забрать её в ад. – У меня новость.       – Предположу, что не очень хорошая, – киллер напротив притворяется удивлённым. – Другие ты не приносишь.       – Хм, – Реборн даже не ёрничает. – Я бы назвал её неплохой, как минимум. Это по поводу твоей девчонки и того неудачника, что на неё напал.       Джотто не сдерживает вздоха.       – Ах, извиняюсь, уже не «твоя девчонка», судя по всему.       Вонгола не реагирует, лучше игнорировать подобные выпады.       – Давай к делу.       – Ах, да, Дино Бруно, имечко как у моего чу́дного ученика, забавно, – у Реборна на губах расцветает садистская усмешка. Джотто искренне сочувствовал Дино Каваллоне, а ведь при первых его рассказах о репетиторстве Реборна он не верил бедолаге. – Мелкий наёмный киллер, ни к какой Семье не принадлежит. Навыки… если ты спросишь моё мнение, то он полный дилетант. Услуги дешёвые, опыта мало. О заказчиках ничего не знает, о девчонке тоже.       – То есть снова никакой информации? Не очень-то полезно.       – Верно, но одну вещь ему сообщили, а именно, что ему нужно от цели.       Джотто облокачивается о стол и с интересом ждёт продолжения.       – Кольца.       – Ха? Это было ограбление? Для такого обычно не нанимают киллеров, – Джотто хмурится, прикидывая, что ещё это могло бы значить. Почему-то вспоминается, что Тсуна не носит украшения. Боже, что с ним не так? Когда он успел запомнить такое? И на кой чёрт?       – Я подумал так же… подумал бы, если бы не знал, какие именно кольца могут искать, – Реборн, подхватив со стола Джотто листочек, начал собирать оригами. Нашёл время продемонстрировать свои таланты. – А когда дело заходит о кольцах, то на ум приходит лишь один человек.       Мужчина загадочно усмехается.       – Кто бы мог подумать, что так выйдет. Если искать информацию на Саваду Тсунаёши, то никогда не получится выйти на этого человека. Их связи словно и не существует, а ведь отец и дочь. Хах, что ни говори, а Емицу умеет прятать сокровища. И ведь даже фамилию не сменил, знал, что этих Гросси в Италии навалом, а имечко какое выбрал – Вито! Словно насмехался, крича о своей принадлежности к мафии. Ты бы точно оценил, вы оба обожаете этот безвкусный фильм.       Джотто закатывает глаза, и почему Реборн так любит театральщину, устроил тут красивый монолог.       Значит, он выяснил личность отца Тсуны.       – Ты понял, о чём я, – тон голоса Реборна меняется, теряя наигранно весёлые нотки. – И ты не выглядишь удивлённым.       Парень просто пожимает плечами.       – Я знал.       – Знал, что её отец – бывший консильери Вонголы, – Реборн не шокирован услышанным. – И не сказал.       Холод сквозит в его голосе, взгляде, во всех чертах лица. С таким видом Реборн убивал наиболее раздражающих его людей.       – Вау, – мрачно тянет он. – Ты настолько ненавидел эту девчонку Саваду? Желал ей смерти? Аххах, – смеётся он пугающе. – А ведь я было подумал, что она тебе интересна.       – Что ты…       – Но мне всё равно на неё, а вот то, что таким образом ты подставил Вонголу… ах, тут мне тоже всё безразлично, не моя Семья, – в его глазах читается презрение.       – О чём ты, чёрт возьми? – Джотто не показывает растерянности, но напрягается.       – Ты поступил как незрелый мальчишка, нет, даже как идиот, не рассказав о её взаимосвязи с Емицу, – Реборн резко встаёт, подбирая ранее снятую шляпу. – Решил построить из себя хранителя тайны? Или решил так выделиться, обиженный ребёнок?       Парень щурит глаза, недовольно смотря на собеседника. Такие слова он не собирается терпеть       – Хотя знаешь, не моё дело, – Реборн разворачивается и идёт к выходу. – Вонгола не под моей ответственностью.       – Да что происходит?       – Тсч, твоя беспечность и незнание о кольцах Вонголы могли кончиться куда хуже, – бросает киллер, выходя за дверь.       Просидев в прострации пару минут, Джотто медленно встаёт, задумчиво смотря в окно на сад. Кольца? Ему нужно всё выяснить.

***

      Савада задумчиво смотрела на пустую доску и краем уха слушала разговор Шоичи и Спаннера, которые обсуждали какую-то программу по телеку, пока урок ещё не начался. А она в этот момент крутила в руках телефон. Она странная, да? Вот уже вторая неделя, как Тсуна решила оборвать связи с Джотто, а не думать об этом не получается. Джотто уже давно не пытался звонить или писать, потому что, ну, сдалась она ему, верно? Девушка не находит это обидным, всё правильно. Вот только почему она не может быть как Джотто? Тоже забыть обо всём и жить дальше.       Тсуна понимала, что она какая-то ненормальная и нелогичная. С самого начала, узнав о мафии, она боялась и хотела избежать встречи с представителями криминального мира, но почему-то от Джотто не бежала, точнее перестала от него бегать, когда получше узнала. Она нормально с ним общалась, но с определённый периодичностью на ум приходила мысль о том, что этот добродушный и улыбчивый парень убивал и приказывал убивать. При этом Тсуна также понимала, что избегая Джотто, она ничего не поменяет. Она каким-то дико странным образом ввязалась в чужие разборки, не зная даже причин, поэтому её нынешним поступком ничего не добиться. Её ищут и, кажется, не планируют это дело бросать.       Как итог, Тсуна не знает, что она делает и зачем, зато постоянно думает об этом. У неё в голове иногда проносилась шальная мысль позвонить Джотто, но сейчас, спустя столько времени, это будет ужасно неловко. И да, ей нужно избавляться от странной привязанности. Неужели она чувствует себя одинокой, что готова прилипать к любому человеку, который относится к ней хорошо?       – Как глупо…       – Разговор с самой собой – один из признаков шизофрении, – вдруг говорит Спаннер. Ребята уже давно отвлеклись от своего диалога и смотрели за покачиванием Тсуны на стуле с весьма уморительным выражением лица. – Или это тебя всё же ударили тогда по голове?       – Эй! – Шоичи возмущённо одергивает друга. Нельзя шутить над бедой и ранами Тсуны! Как же Шоичи перепугался, когда подруга пришла с пластырем на лице, который не мог полностью закрыть синяк, края которого всё равно торчали. А её замотанная рука? Они было подумали на Селию, но Тсуна рассказала, что на неё всего лишь напали на улице. Всего лишь?!       Разумеется, правду им Савада не рассказала, свалив на ограбление, а не на киллера, пришедшего по её душу. Утром после нападения девушка проснулась не от будильника, а от боли в руке. Надо было видеть лица сестёр и мачехи, когда они вышли на шум из-за того, что отвлекшаяся Тсуна споткнулась, врезалась в стену и закричала от неудачного движения руки. Селия так и застыла с открытым ртом, откуда не вырвались ругательства на падчерицу за прерванный сон, всё же Тсуна обычно не сияла фингалами и содранной кожей на лице, которую даже нормально не обработала после душа. Перепуганная Элеттра даже проводила Тсуну до больницы. Машина у них была, но после увольнения водителя, никто в их семье не был уполномочен садиться за руль за неимением прав, хотя девчонки учились, а вот Селия считала такое умение недостойным её величия. Так что машина вроде бы была, сёстры иногда практиковались на ней, но не особо часто. И хорошо, иначе бы Тсуне приходилось мыть авто чаще.       В общем, надо было идти пешком, а отпустить Тсуну одну в таком состоянии Элеттра просто не могла. Тсуна даже умилилась этому, но позже, когда смогла нормально соображать.       В больнице её обрадовали, ведь это был не вывих, а ушиб. Что, впрочем, всё равно было болезненно.       Сейчас Тсуне уже лучше, на щеке всё ещё остались следы побоев, но, в целом, выглядело нормально. Кисть всё еще замотана, но боль минимальна. Удивительно, если вспомнить, как сильно она вспухла вначале. Спаннер шутил, что Тсуне не повезло ранить именно левую руку, будь это правая, то можно было бы гонять балду в школе, ведь писать не получилось бы. А Тсуна рада, что вышло так, иначе бы она чувствовала себя совсем никчёмной.       Звонок знаменует начало урока, учитель входит в ту же секунду, не изменяя своей обычной пунктуальности.       – Доброе утро, класс. Сегодня день начнётся с довольно неожиданного известия.       – Вы отмените контрольную?       – Конечно… нет.       Ученик, задавший вопрос, недовольно заныл, вызывая у учителя литературы улыбку.       – У нас новенький, – информирует мужчина.       – Э?       Класс удивлённо гудит и перешёптывается.       – В последнюю неделю семестра? – тихо спрашивает Шоичи даже не у Тсуны, а у самого себя.       – И в последний год обучения… – замечает девушка, а потом встряхивает головой. Зачем удивляться, ведь всякое может в жизни произойти? Вдруг что-то личное? Переезд или ещё что. Хотя да, смысл переводиться в последнюю неделю, когда почти все подводят итоги полугодия. Надо было приходить в начале нового семестра. Впрочем, не её дело.       В класс заходит парень, очевидно, тот самый новенький. Тсуна назвала бы его высоким, но её стандарты роста не были классическими из-за того, что она сама чуть выше метра с кепкой. Но это новенький точно ниже Джотто… Кхм, не о том она думает. Лучше сравнить с Шоичи или Спаннером. Хотя нет, со вторым тоже не стоит, Спаннер же дылда. А вот с Шоичи можно, они где-то одного роста, так издалека точно не понять, кто повыше. Платиновые волосы новенького больше походили на крашенные, но, возможно, это натуральный цвет. Одежда была очень казуальной, приталенные потёртые джинсы с массивными ремнями, чёрная футболка с черепом, поверх который была надета не застегнутая белая рубашка, на руках не только часы, но и браслеты. Выражение лица (очень симпатичного, к слову) парня было отнюдь не дружелюбным, его прищуренные глаза волком осматривали кабинет и людей в нём.       Тсуна предпочитала не судить по первому впечатлению, но парень был похож на хулигана. Естественно, это поспешный вывод, ещё бы делать заключения по предпочтениям в одежде. Однако люди такие, хочешь или нет, но никто не может контролировать свои мысли, пусть они и не всегда правильные.       – Так, представься классу.       – Так и скажите, что не запомнили моё имя, – отвечает новенький учителю. Его голос грубоват, а тон разговора насмешлив. – Гокудера Хаято.       Брови Тсуны поднимаются в удивлении. Японец? Совсем не похож. В чертах лица не было ничего азиатского, чистый европеец же!       На Саваду и Ирие оборачивается парочка человек. Не все тут отличали японские, корейские или китайские имена, но всё же восточный мотив уловить нетрудно.       – Ещё один? – спросил одноклассник.       – Красавчик, – кому-то было плевать на имя, зато какая внешность… девушки оценили.       – Садись на любое место.       У них в классе не было распределения по местам, к чему Тсуна привыкла в Японии, так что не будет ничего страшного, если Гокудера сейчас сядет на место того, кого нет сегодня в школе.       Долго парень не думал, приблизившись к самой первой парте. Немного неожиданный выбор. Вот только… он остановился у стола и перед тем, как сесть, повернулся к Тсуне и встретился с ней взглядами.       Его зелёные глаза с лёгким оттенком синего были яркими и неожиданно холодными. Тсуна занервничала, зачем новенькому смотреть на неё? Это подоз… Нет, ничего странного. Может, он просто заметил, что Тсуна тоже с азиатскими корнями? Шоичи вон лицо опустил, так что ничего не понять, а его рыжие волосы просто не позволяли предположить, что он японец.       – Хаа, зачем все эти тесты и контрольные в конце семестра? Они убивают дух праздника, – жалуется Тсуна после урока. И новенькому ведь не повезло перевестись именно сегодня. Учитель предложил ему не писать работу, но Гокудера, презрительно хмыкнув, забрал листочек с заданием.       – Ты-то чего ноешь? Самая первая сдала сочинение, – безэмоционально влезает Спаннер, громко разгрызая леденец.       Савада улыбается, хоть в гуманитарных предметах она может немного выделиться, и то не во всех, литература и обществознание давались легко, а вот другие труднее.       – Я не читал ни одного произведения из тех, которые были в списке для раскрытия темы, – огорошивает её Спаннер.       – Ээ? Как ты тогда написал сочинение? Только не говори, что сдал пустой лист, как в прошлый раз?       – Нет, тогда эта оценка испортила мне средний балл.       – Да ты что? – с иронией переспрашивает девушка. – Как неожиданно-то, хах.       – Так что в этот раз я написал им про историю ракетостроения, про Спутник, Атлас, Циклон и другие ракеты-носители, про важность освоения космоса, – какой довольный у него вид.       – Только с темой это не очень сочетается. А ты как, Шоичи?       – Ну… я старался.       – Уже надежд больше, чем на Спаннера, – Тсуна мягко хлопает Шоичи по плечу.       – Кстати, ребят, что насчёт Рождества? – Ирие оживляется и даже промахивается рукой, поправляющей очки, и заляпывает линзы отпечатками пальцев.       – Ааамм, у отца работа, так что я приду, – Спаннер праздновал обычно с отцом, пользуясь моментом, когда тот дома, что не так уж часто происходило, поэтому предложение от семьи Ирие друг не принял сразу.       – Думаю, что я тоже смогу. Я не говорила с Селией, но в последние дни она настроена мирно. Хах, чаще приходить побитой, что ли, подавить на жалость?       – Нет, даже не думай так! – Шоичи слишком добрый и заботливый.       Тсуна смеётся под обвиняющим взглядом парня. Осталась парочка учебных дней, и начнутся каникулы. Это уже плюс, а ведь ещё и Рождество впереди! Наверное, жизнь налаживается.

***

      – Ну и куда ты? – спрашивает Селия у Тсуны, которая одета не по-домашнему.       – А? – девушка теряется, застывая на лестнице. – К ребятам. Сегодня же…       – Я прекрасно знаю, какое сегодня число. Но я что-то не помню, чтобы разрешала тебе праздновать с друзьями.       Такая претензия была бы уместна, если бы Тсуна праздновала Рождество с семьёй, строгой, но любящей семьёй, к слову. Селия же собиралась на вечер к подруге, которая решила устроить банкет, а Элеттра и Фелисити в этом году впервые отмечают с друзьями, а не с матерью. Так что Саваде нечего оставаться дома.       – Но…       – А ты ведь даже и не спрашивала разрешение!       – Ма, может, – Фели смотрит как-то виновато и пытается придумать альтернативу. – Она пойд…       – Так что, Тсуна, ты остаёшься тут.       – И что мне делать? – почему-то Тсуна не злится и реагирует вяло, задав вопрос без толики обвинения.       – Что хочешь, дорогая моя, веселись! – улыбка Селия даже на секунду не кажется дружелюбной. – Но если ты уйдёшь, то я обязательно узнаю.       Точно, камеры. Пусть они на многом экономят, оказавшись от нескольких благ богатой жизни, но убирать камеры не стали, потому что мачеха боялась ограбления, а снова лишаться всего ей не хотелось. Правда, никто обычно не проверял камеры, так как причин не было. А тут вон повод.       Конечно, Селии будет лень их просматривать, вряд ли она снизойдёт до такого дела, а услуги охранного агентства давно не оплачивались. Эта женщина была иррациональной, то беспокоится о безопасности, то экономит на ней. В общем, Тсуна понимала, что может уйти, но… не было желания. Вроде бы ей хотелось встретиться с друзьями и отвлечься от всех проблем, вот только после разговора с мачехой на Тсуну напала апатия. Так лень идти, всё кажется таким бессмысленным.       – Окей, – спокойно говорит она и разворачивается, не замечая сочувствующий взгляд сестры.       Поступок Селии немного удивлял, она ведь в последнее время была дружелюбно настроена к падчерице. Разве Тсуна давала повод? Ах, точно, это ведь её последний год здесь. Потом Селии не над кем будет измываться, надо отрываться, пока есть шанс.       – Хах, – вырывается у девушки. Её улыбка совсем не подходит ситуации, зато полный отчаяния взгляд очень даже соответствовал внутреннему состоянию Савады.       Звонить Шоичи немного неудобно, друг отчётливо удивляется, слыша, что она не придёт.       – Что-то случилось?       – А, нет, – Тсуна сама удивляется, как натурально звучит.       – Возможно ли… – тянет Спаннер, уже находившийся у Ирие и говоривший по громкой связи. – Ты отмечаешь с тем самым наследничком, с которым абсолютно точно не встречаешься?       – Хии? Чего? – девушка даже уронила упаковку с кошачьим кормом, настолько поразили её эти слова.       – Мяу! – возмущённо выдал Натсу.       – Не… ты о чём… Джотто? Не, я… – она ведь даже бы и не вспомнила о Джотто сегодня, совсем не до него.       – Дааа?       – Ахаха, – нервный смех для парней на другом конце трубки приобретает иной смысл. Они предполагают, что это «да». И Тсуна решает этим воспользоваться. Так о ней не будут волноваться. – Ничего от вас не скрыть… и это! Мы не встречаемся!       – Ага, конечно, – и почему Спаннер всегда такой язвительный?       – Удачи, – желает ей Шоичи с искренностью в голосе.       – С чем?! – но она сама сбрасывает, чтобы не слышать какой-нибудь смущающий ответ.       Настроения от разговора с друзьями хватило на час, ласковый Натсу и праздничный фильм позволили дожить до вечера, а вот уже потом к Тсуне вернулись апатия и депрессия.       В рождественскую ночь она лежит одна в тёмной комнате и сёрфит по интернету в телефоне. Чудесно.       На самом деле, ей не привыкать. Рождество зачастую проходило не так, как хотелось бы. В первый её год в Италии она была со всей семьёй Гросси в ресторане, отец ещё был жив, но лучше от этого не становилось. Тсуна просто жевала вкусную еду и игнорировала разговоры и вопросы. Если бы они отмечали дома, то она бы точно поела и ушла в свою комнату. Да уж, тогда она знатно испортила всем праздничный настрой. Сейчас, оглядываясь назад, Тсуна понимает, что не стоило так поступать, но Рождество без матери ей казалось неправильным и каким-то несправедливым.       На следующий год Селия закрыла падчерицу в комнате. Возможно, думала, что Тсуна всё снова испортит, или просто решила побыть злой мачехой, как в Золушке. Ещё через год Тсуна отмечала с Шоичи и его семьёй, это было классно, всё так мило и уютно, тогда девочка почувствовала настоящий дух праздника. Спаннер тогда ещё не слишком сблизился с их компашкой, так что вряд ли бы согласился присоединиться, даже если бы его отец находился в отъезде. Но и тогда всё не прошло гладко. Тсуна из-за отсутствия денег не могла купить подарок и попросила Шоичи тоже ничего ей не дарить, ведь так будет честно, но… все Ирие слишком добрые и чудесные люди, чтобы оставить Тсуну без подарков. Поэтому она в конце вечера очень расстроилась, чувствуя себя ужасно от того, что ничего не могла дать в ответ. Чувство никчёмности угнетало. Поэтому на следующее Рождество она не хотела принимать приглашения, чувствуя себя грузом на шее чужой семьи. И всё равно пошла после пылкой речи Шоичи, к тому же она накопила денег на подарки, пусть маленькие и, наверное, ненужные. Спаннер тогда присоединился ненадолго, и ночь прошла замечательно… это было лучшее Рождество Тсуны в этой стране, потому что её окружали друзья.       Получалось, что эту знаменательную дату в половине случаев Тсуна отмечала либо так себе, либо ужасно. Сегодня… сегодня было не так уж плохо, и девушка считала, что так и должно быть, что она заслужила.       Тсуна перевернулась на другой бок и подумала, что ей одиноко. Да, только что она решила, что всё нормально, что так ей и надо, а тут, бац, одиноко!       – Санта, подари мне логику, – она смеётся от своих слов. Да уж, только в Санта Клауса не хватало ей поверить.       Натсу, наевшись до отвала, где-то уснул, поэтому даже такого собеседника нет, что усиливало чувство одиночества.       «Интересно, как там Джотто?» – вдруг думает девушка.       – Ох, нет, чего это я вдруг? – у неё действительно есть привычка говорить с собой, когда никого нет, кошмар какой.       Если бы Спаннер не упомянул Джотто, то Тсуна бы сейчас не подумала о нём. Как глупо!       Пальцы сворачивают YouTube и быстро нажимают на список контактов. Тсуна слишком поздно понимает, что делает… Нет, кому она врёт, Тсуна прекрасно понимала всё, просто не хотела принимать то, что думает об этом парне. Опять.       Девушка быстро нажимает на красную иконку, сбрасывая звонок. Ужас! Что она делает? Из-за отвратного настроения ей хотелось с кем-то поболтать, но звонить Спаннеру или Шоичи нельзя, они ведь поймут, что Тсуна дома и одна. Коллегам с работы? Да у неё даже нет всех номеров. И даже в таком раздрае Тсуна не жалеет, что отказалась праздновать с ними, это как-то чересчур, они ведь не в настолько хороших отношениях, да и мафия ведь…       Савада выныривает из мыслей и снова смотрит на экран мобильного. Самое ужасное, что Джотто всё равно увидит пропущенный вызов. Аааа. Почему она поступила так глупо? Как…       – Влюблённая идиотка…       Грустная улыбка появляется у неё на губах, девушка выключает телефон и закрывает глаза, сжимаясь в комочек поверх одеяла. Да, рождественскую ночь она проспит. Разве не отличный вариант?

***

      Джотто возвращается в свою комнату с бутылкой коньяка, а ведь говорил себе, что обойдётся одним стаканчиком… не стать бы как брат, хах.       Парень опускается в кресло, откидываясь на спинку после того, как поставил бутылку на кофейный столик. Отпив немного алкоголя, Джотто прикрывает лицо рукой, свет от люстры раздражает, но тянуться за пультом управления подсветкой невероятно лень.       А ведь он бы мог сейчас быть на вечере, устроенном Вонголой для своих людей и представителей Альянса. Но дома лучше. В первое время отец заставлял Джотто посещать все светские мероприятия, чтобы учиться себя вести и нарабатывать репутацию. Ох, как же он ненавидел эти встречи, а потом привык, в последние пару лет ходя туда по своей воле. Не то чтобы там стало лучше, всё ещё много лжи и подхалимства, но ничего другого Джотто придумать не мог. И отец хоть не настаивал, но был рад прозябать на этом вечере не в одиночестве.       В этот раз Джотто туда не тянуло. Вот совсем. Лежала ли вина на дурных воспоминаниях об этих опостылевших банкетах или дело в плохом настроении, он не знал.       Слегка подвинувшись, Джотто чувствует что-то под собой. Точно, он ведь кинул на кресло телефон. Мигание информирует о полученном уведомлении. Пропущенный звонок. От Тсуны.       Перезванивать он начал быстро, не став тратить время на раздумья.       – Аппарат абонента выключен или находится… – Джотто сбрасывает.       А ведь на секунду он поверил, что Рождество подарит ему немного радости.