Спасение

День переходил в вечер достаточно быстро, но только не для Питера. Для него минуты длились дольше, чем в обычные дни. Скоро он увидит у себя в дверях Мишель. Собственное поведение пугало его — он не был взволнован так уже давно, в последний раз, наверное, когда впервые подсел к Мишель Джонс ближе, чем всегда. Он раньше не волновался, потому что они были в школе, там было ещё пятьсот человек кроме них. Там всё никак дома. Дома всё становится ближе и роднее. Он пробрался в комнате несколько раз, проверяя всё дважды. Но он останавливался каждый раз при виде фотографии в коричневой рамке. На фотографии стоял Питер, а рядом Тони, они стояли в Старк Индастриз. Питер тогда выглядел, как маленький счастливый ребёнок. На самом деле, так и было — Питер был маленьким счастливым ребёнком с силами Человека паука. Однако, жизнь нас меняет, и иногда не на шутку. Питер просто смотрел на фотографию — не плакал и даже не думал ни о чем. Он точно знал, что если начнёт думать, то не перестанет, закончится всё плохо, а уже скоро придёт Мишель. В последний раз оглядев скромную комнату, Питер вышел в зал к тёте Мэй. Он знал, что она его поддержит. Она сидела на уютном диване, где когда-то сидел Тони Старк в день их первой встречи. Как же это было давно… — Мэй, я немного волнуюсь. Я ей ничего не говорил о Тони, только частично. И я не думаю, что смогу скрывать от неё всё это. — Питер был подавлен. Выглядел не так, как пару часов назад, придя со школы с вестями о Мишель и её скором приходе к ним домой. — Иди сюда, милый, — сказала она, приглашая подсесть рядом к ней на диван. Мэй не переставала улыбаться — она видела, как растёт и переживает её племянник, она видела, как он чувствует, а это не могло не радовать. Когда Питер сел рядом с ней, он почувствовал тепло. Он чувствовал его часто, на самом деле. Мэй всегда дарила это тепло Питеру, знала, что ему не хватает этой материнской любви и ласки. Мэй всегда старалась быть для него отличной тетей, но также она хотела заменить ему маму. У неё это хорошо получалось. Питер любил её, а она любила его. — Всё будет так, как должно быть, помнишь? Я не знаю точно, но думаю, что она очень хорошая девушка. Если ты почувствуешь, что готов рассказать ей, то действуй, — сказала она, чуть улыбаясь. — Не хочу, чтобы Мишель узнала об этом так, как когда-то узнала я. Всё же, Питер, ты мог рассказать мне сразу! — Мэй пыталась взбодрить племянника и у неё это получилось. Опять. В следующую секунду в дверь постучались. Она пришла. Питер в последний раз взглянул на тетю и пошёл к двери. Мишель была красива. Распущенные волосы, что было редкостью нежели чем-то привычным, ей очень шли. Она была одета в чёрные джинсы, серую большую футболку с надписью «there should be a sad quote or something»*. Поверх она надела чёрную кофту, которую однажды в школе видел на ней Питер. На правом плече висел её постоянный школьный рюкзак. Она выглядела очень, очень круто, а ещё привлекательно. — Привет, ЭмДжей, заходи, — сказал он, отойдя в сторону и давай ей проход в их скромную квартиру. На это Мишель лишь улыбнулась, ничего не сказав. Прежде чем увидеть что-то кроме коридора их квартиры, она встретила Мэй. Та так сильно заулыбалась в тот момент. — Привет! Меня зовут Мэй, я тетя Питера, — сказала она, всё ещё не снимая эту улыбку с лица, и подходя ближе к девушке. — Я Мишель, приятно. Питер мне говорил о вас, — улыбнулась она. Было сложно не улыбаться тогда. — Поверь мне, и я наслышана о тебе от Питера, — сказала женщина немного тише, чтобы Питер не услышал. Но все мы знаем, что он слышал всё прекрасно четко, а слова Мэй — всего лишь ещё один повод смутить девушку. — Я об этом не знала, — посмотрев на Питера, произнесла Мишель. На это Питер лишь пожал плечами, говоря «нет, нет, то есть, что?». — Хорошо, идите в комнату, а я попытаюсь что-нибудь приготовить. — Мэй ушла на кухню, а бросив взгляд на племянника, незаметно подмигнула. — Успокойся, Питер. Лучше вытаскивай свои учебники, — сказала Мишель, зайдя в его комнату перед ним, потому что с первых секунд почувствовала то, как он взволнован. А волнению здесь не было места — это всего лишь совместное писание очередного школьного эссе, ничего особенного. — Что у нас есть? — спросил Питер, доставая со шкафа историю и черновики с тетрадями. — Только тот факт, что нам придётся писать эссе про события пятидесятых годов. — Мишель вытащила всесветно вещи, уже сидя за его столом. Питер настоял на этом. — Значит Гражданская война, — сказал Паркер, листая страницы учебника. — Снова. — Да, как у Мстителей в 2016 году**, — сказала Мишель, открывая страницу тетради и смотря на парня. Питер всё-таки смог сдержать своё удивление в тот момент. Тогда, на Гражданской войне Тони нашёл Питера. Это было, если считать те пять лет, 7 лет назад, а казалось, что не так уж и давно. В тот день для Питера открылись двери, о которых он и не подозревал. В тот день он приобрёл ещё одного человека, что верил и любил его. Питеру его не хватает. Питер не это лишь кивнул, сказав, что ему Мстители не были интересны тогда. Расположились они вполне хорошо — Мишель сидела за рабочим столом Питера, немного прокручиваясь на его стуле на колёсиках. А он сидел, стучал по тетради карандашом, полулёжа на своей кровати. Было уютно, тепло и совсем немного неловко. — Вашингтона убили в тот же день, записывай, — приказала она, указывая на его тетрадь чёрной ручкой. — Это не так уж и сложно. Эссе написать было легче в сопровождении её подколов и его шуток. За окном было уже темно, а свет в комнате освещал только их учебники и тетради. Мэй могла услышать, проходя их комнату в комнату, их смех и тихие разговоры не о чем. Мэй каждый раз улыбалась, слыша ещё что-нибудь из их разговора. Нет, она не подслушивала. Но ей было очень интересно наблюдать за Питером — он становился старше и одновременно младше. Вот, что с ним делает влюблённость. — Ты не проголодалась? — спросил Питер, наконец закончив своё эссе получившиеся на три страницы. Он потёр глаза, и посмотрел на Мишель. Она была красива. Место, где были собраны её волосы, уже распустилось. Она давно сняла свою кофту, оставаясь в большой футболке из-за температуры в комнате. Мишель выглядела немного уставшей, но ей это было очень к лицу. — Можно попить что-нибудь. — Мишель встала со стула, оказавшись близко к нему. Но быстро всё поняв, пошла в сторону двери. Питер лишь смотрел на неё сзади, думая, что очень рад их дружбе. — Как ваша работа? — спросила Мэй, заметив Мишель идущую на кухню. — Отлично, — ответила девушка, обернувшись в тете Питера. — Он оказался умнее, чем кажется, — она посмотрела на Питера, ожидая того момента, когда он сделает то самое лицо «ну хватит уже!». Это всегда вызывает у Мишель искреннюю улыбку. Мэй посмеялась и подошла поближе к ним. — Я схожу к подруге на несколько часов. Будьте умницами, долго не засиживайтесь. — Мэй искала свою сумку, а когда нашла, посмотрела на племянника. — - Питер, потом проведи Мишель до дома. Уже темно и поздно. Целую! Питер знал зачем ушла Мэй. И это совсем не потому что её пригласила какая-то подруга с йоги или что-то того типа. Питер понял, что тетя пыталась подтолкнуть его к тому, чтобы он рассказал всё Мишель. Но он всё ещё не знает наверняка, готов он или всё-таки нет. На кухне горел свет. Питер стоял оперевшись об стол, а она об подоконник. Сзади Мишель был виден вид из окна — фонари, что освещали дорогу в ночи, и свет исходящий из окон соседнего дома. Однако этот вид не сравнился бы с Мишель Джонс никогда. Тогда наступила тишина. Тишина была тихой, незаметной и даже приятной. От неё исходило спокойствие, в котором так нуждался Питер. Да и Мишель тоже. Каждый думал о своём, попивая со своей чашки. Но они всё равно смотрели друг на друга. Только по очереди — когда Питер не замечал, Мишель смотрела на него, а потом он смотрел на неё, пока она отвлекалась. Есть же что-то недосказанное между этими двумя. — Я должна тебе кое-что рассказать. — Мишель поставила чашку на стол и посмотрела Питеру в глаза. Она рассчитывала на то, что услышав от неё секрет, Питер расскажет и свой или даже свои, если их несколько, Нет, не подумайте, она делала это не для того, что узнать о его тайнах. Она делала это, в первую очередь, для того, чтобы ей самой стало легче. С каких-то пор Мишель начала понимать, что Питер — хороший человек, и если ты окажешься в беде, то, скорее всего, он поможет, а не оставит тебя. Они переместились в его комнату снова. Мишель и Питер сидели на его кровати и были достаточно близки друг к другу. — Я знаю, что ты видел меня в тот день. Знаю, что видел, как я выходила из аудитории, — сказала она тихо, но ясно, как часто и бывало. Питер сразу понял о чем она говорила. — Тебе не обязательно знать, но будет лучше, если я тебе скажу. — Мишель поймала на себе его взгляд. Он был обеспокоен и очень взволнован. — Нет, это не так страшно… Не волнуйся, — сказала она, пытаясь улыбнуться, но у неё это таки не получилось. — Этот щелчок… Я… — Мишель не могла собраться, начать говорить ему. Тогда, именно в тот момент он взял её за руку. Это было так неожиданно, смело и очень приятно для них обоих. Тепло его рук наконец-то перенеслись к ней, они у неё были холодные и даже немного дрожали при мысли об отце. Когда он взял её за руку, она почувствовала что-то ещё… Такое тёплое и необъяснимое чувство. Обычно, такое чувствуют, когда влюбляются. — После щелчка мой папа остался один. И когда мы с мамой спустя пять лет вернулись домой целые и невредимые, мы узнали, что он закончил свою жизнь самоубийством. — Мишель сжала его руку, и повернула голову в другую сторону, чтобы не смотреть ему в глаза и не дать себе заплакать. А Питер ничего не говорил. Лишь продолжал держать её левую руку, в надежде, что она чувствует его поддержку, что он рядом. — Мы были там пока люди остались здесь, не понимая, что произошло. Они думали, что потеряли нас навсегда. Папа остался один. И, если бы я осталась тогда, ничего бы такого не произошло. — Она наконец подняла на него свои глаза. Они были в слезах, но такие же красивые. Мишель могла бы дальше прятать свой взгляд от Питера, но тогда ей нужно было посмотреть на него. А ему было больно смотреть на неё плачущую, как и в тот самый первый день, когда всё началось. — Я скучаю по нему, — сказала она, разжав их руки и проводя ими по глазам. Она пыталась успокоиться и у неё это начало получаться — слезы высохли, в глазах перестало щипать, а дыхание стало нормальным. — Всё будет хорошо, ЭмДжей. Только не вини себя, — сказал он, пытаясь подобрать нужные слова. — Вы любили друг друга, а значит он всегда рядом. — Как думаешь, что он чувствовал тогда? — Любовь. Любовь к тебе. Они смотрели друг на друга. И уже не так, как это было на кухне совсем недавно. Совсем по-другому. Они смотрели прямо в глаза друг-другу, ощущая опять это чувство облегчения. — Спасибо, — очень тихо сказала она, еле слышно, немного улыбаясь ему. Тогда до Питера дошло: она раскрылась ему, теперь его очередь. Ей, наверное, полегчало, когда она рассказала ему о её тайне, так же будет и ему, если он это сделает. — Я тоже должен сказать кое-что, — начал Питер, подбирая слова. — Слушаю. — Мне будет легче, если ты узнаешь, что я Человек паук, — сказал он, думая, что это, скорее всего сон, а не реальность. — О, а я думала, ты и сегодня не расскажешь мне об этом, — довольно посмотрела на него она, победно улыбаясь. От её грусти почти ничего не осталось, кроме немного припухших глаз. — Как, как ты узнала? — Ты сам себя палишь, Питер. Сам подумай, я похожа на того, кто поверит, что ты пропускаешь уроки через день из-за фейковой болезни или сломанного будильника? Мишель всё знала с самого начала, ещё во время действий в Вашингтоне. Точнее, она подозревала, что Питер и есть Человек паук, но точно знать всё равно не могла, пока не начала общаться с ним ближе. — Хорошо, я понял. — Питер облегченно вздохнул, чувствуя радость, что теперь у него на одну тайну меньше. Они просидели на его кровати ещё минут пятнадцать в тишине, думая о разных вещах. Питер думал о Тони. Когда он это делает, всё заканчивается плохо. — Помнишь, я тебе говорил о Мистере Старке? — Питер пытался начать спокойно, говоря тихо и смотря прямо ей в глаза. — Я тогда тебе наврал. Точнее, недосказал, понимаешь? Они оперлись об стену, всё ещё сидя на кровати Питера. Мишель смотрела на потолок, а Питер смотрел перед собой. Тогда он продолжил. — Мистер Старк был тем, кто сделал из меня такого Человека паука, которого сейчас все знают. Он поверил в меня, в какого-то подростка с Квинс. — Питер делал паузы между предложениями, дабы найти нужные слова, чтобы правильно описать всё, что он хотел сказать. — И потом… Он стал мне, как отец, которого у меня нет. Всё было отлично, но потом этот Танос, щелчок… Он был последним, кого я видел в тот день. Прошло немного времени, потом оказалось, что пять лет, и мы снова встретились. Тони тогда меня обнял. Но я и подумать не мог, что это было наше последнее объятие. Мишель слушала его очень внимательно. Она смотрела на него, а он всё также смотрел перед собой, будто в пустоту. Когда он говорил о смерти Тони, казалось, будто Питер никогда в жизни не знал радости, счастья и любви. — Он сделал это. Он пожертвовал собой, а я ему не помог. Лишь смотрел, как он умирает, медленно, мучительно, но так верно. Тогда мы победили, но какой ценой? Ценой смертей. — Питер не выдержал, закрыл лицо руками. Всё заново. Это чувство горькой вины нарастало с большой скоростью, оставляя Питера на самом дне. Мишель тоже не смогла больше сдерживать себя и подсела ближе к Питеру, обняв его одной рукой, а голову положила на его плечо. Питер тогда удивился и убрал руки со своего уже мокрого лица. Он посмотрел на девушку. Они были впервые так близки друг к другу. Их лица были на расстоянии 5 сантиметров, учитывая то, что её голова всё ещё лежала на его плече. Он вздохнул — устал. Устал от того, что не может перестать думать об этом, винить себя в этом. Устал чувствовать вечную грусть, как только слышит имя Тони. Но сейчас, сидя в таком положении с Мишель Джонс, он чувствует, что в этом мире всё равно осталось то, что его держит. Он мог бы просидеть так в такой тишине ещё долго, но Мишель прервала это. — Не вини себя, Питер. Вы любили друг друга, а значит он всегда рядом. Тони — герой. Благодаря таким, как он семьи воссоединились, всё восстановилось, стало таким, как было раньше… На самом деле, многое не пришло на свои места, и, скорее всего, не придёт никогда. Однажды, пять лет назад три миллиарда людей рассыпались, как песок. Да, в конце концов вернулись. Но слишком много всего поменялось, чтобы когда-то всё это пришло на свои места. Пять лет — это не шутка. — Всё будет хорошо, — сказала девушка, поднимая свод голову и смотря прямо в его глаза, — Я рядом.

***

Они шли по темной улице под светом фонарей. Людей было меньше, чем днём, но они всё равно были. Слышались звуки машин, скорой и еле слышные разговоры людей. Они оба чувствовали свежесть того воздуха после несильного дождя. Они обходили мелкие лужи, иногда поглядывали друг на друга. — По-моему, мне ещё много предстоит узнать о тебе и о твоей тайной личности, — сказала Мишель, немного улыбаясь. — Узнаешь. — Питер посмотрел на неё. — Скажу больше, узнаешь уже завтра. — Да неужели? — Мишель тоже посмотрела на него. Когда они подошли к дому Мишель, который находился не так уж далеко, к сожалению для Питера, потому что ему нравилось идти с ней до её дома, они встали напротив друг друга. — Теперь ты знаешь где я живу, — начала Мишель. — Надеюсь, ты не будешь приходить ко мне с просьбой обработать тебе раны. Питер на это ничего не ответил, лишь посмеялся. — Мы сегодня хорошо посидели. — Мишель смотрела себе под ноги. — Спасибо. Они стояли немного больше, чем хотелось бы обычным друзьям для прощания на всего одну ночь. Когда они всё-таки окончательно попрощались и Мишель зашла домой, Питер ещё немного постоял у её двери. Когда он увидел, как включился свет в комнате на восьмом этаже, он бросил последний взгляд на её окно и улыбнулся сам себе. После этого его телефон завибрировал — пришло два сообщения. Я надеюсь, ты понял, что ты можешь придти ко мне в любое время суток. MJ Ты теперь, как никак, знаешь где я живу. MJ

Я учту Peter Parker Спокойной ночи, ЭмДжей! Peter Parker

Спокойной ночи, Паркер MJ Питер, если честно, больше рассчитывал на «Засни и не проснись, пока!». Хотя нет, не так жестоко. Скорее, «Спокойной ночи, придурок». Питер продолжал улыбаться в экран телефона, как это бывает каждый раз при переписке с Мишель. Но что-то начало меняться тогда. И все мы знаем, к чему ведут такие изменения.