Небо было тёмно-серым, уже сверкнуло несколько молний. Того и гляди, сейчас пойдёт дождь. Наверняка он затянется, ведь его не было так долго. К тому же в Европе сейчас весна, а европейская весна в странах, находящихся недалеко от моря, — не весна без дождей. Причём дожди могут быть абсолютно любые: ливневые или моросящие, кратковременные или затяжные, с грозой или с солнцем, постепенно выходящим из-за туч и будто успокаивающим разбушевавшуюся стихию.
Когда Рен Тао был маленьким, он придумал теорию, что облака и тучи — это родственники, просто облака всегда добрые, а тучи — всегда злые. И когда тучи в очередной раз гневаются или обижаются, они в итоге плачут. Так они выражают накопившиеся у них за долгое время эмоции. Однако срыв приближается к концу именно благодаря добродушным облачкам: они вынимают солнце из-за пазухи и протягивают его тучам, чтобы развеселить и успокоить их. Тучки постепенно перестают плакать и позволяют облакам сменить их, в то время как сами уходят привести себя в порядок.
Вот и сейчас, сидя в фешенебельном ресторане в центре Парижа и разглядывая пасмурное небо с грозовыми тучами, молодой мужчина вспоминал эту детскую теорию. Над ним смеялись все члены его семьи, и только Джун отметила оригинальность его мыслей. На губах Рена появилась лёгкая улыбка. Джун… Она была единственной, кто всегда его поддерживал. Несмотря на разницу в два года и на то, что она девчонка, Рену нравилось проводить с ней время. Она была лучшей старшей сестрой, которая когда-либо могла у него быть. Поэтому, когда брат с сестрой стали старше, они начали ценить друг друга. Ведь у них больше никого не было, кому можно довериться.
Теория про тучи и облака удивительным образом перекликалась с отношениями в клане Тао. Тучи, считал Рен, — это все родственники, а облака — это он и сестра. Вдвоём они, конечно же, не могли победить остальных, но по крайней мере они всегда были горой друг за друга. А это важнее, чем постоянно вступать в контры с людьми, которых они встречали менее пяти раз в жизни.
Дама, с которой Рен должен был встретиться, опаздывала, и он начинал злиться. Неужели и француженки не отличаются пунктуальностью?! Он-то считал, что такое свойственно в основном южным девушкам. Например, Марии, с которой он познакомился в Мадриде. Или Кьяре, которую он повстречал в Милане. Но вот от Камиллы он явно такого не ожидал.
— Привет, Рен, — произнёс высокий девичий голос, забавно произнося его имя. «А на французский манер оно звучит даже лучше», — решил Рен и поднялся, чтобы поприветствовать спутницу.
С Камиллой Рен познакомился совершенно случайно: он просто прогуливался по Парижу и забрёл в окрестности университета Париж VII*. Услышав щебет француженок, он усмехнулся: они всегда представлялись ему стереотипными очаровательными кокетками. Но тут раздалась китайская речь с характерным для французов произношением, и сказанное подхватили несколько других голосов — тоже по-китайски. Рен заинтересованно остановился. Он никогда не думал, что во Франции есть французы, умеющие бегло и практически правильно говорить на китайском. Насколько ему было известно из кинофильмов и книг, французская нация очень патриотична, а потому ревностно относится к своему языку и своей истории. Но потом Тао вспомнил, что университет, рядом с которым он сейчас находился, базируется на гуманитарном образовании, в частности — на лингвистическом, поэтому, собственно, нет ничего удивительного, что студенты, выходящие из учебного заведения, разговаривают на каком-либо иностранном языке.
Краем глаза Рен увидел одну из девчонок, вышедшей в составе говорящей по-китайски компании. Он повернулся к ней лицом и улыбнулся. Она улыбнулась ему в ответ. Рен и не заметил, как она осталась одна, без своих подруг. Взяв себя в руки, он решил не упускать момент и познакомиться с очаровательной студенткой.
— Привет, — поздоровался он по-китайски, и девчонка обалдела, — ты не против знакомства?
— Не против, — так же по-китайски откликнулась француженка и спросила:
— Извините за такой нескромный вопрос, вы из Китая?
Рен добродушно засмеялся:
— Я настолько отличаюсь от местных?
— Если честно, то да.
— Вы правы, я из Китая, — подтвердил он. — Меня зовут Рен Тао.
— Я Камилла Матьё. Очень приятно, — проговорила девушка, застенчиво отводя взгляд от симпатичного парня. Рен предложил:
— Прогуляемся? Не хочу навязывать вам своё общество, но вы мне так понравились, что я не могу упускать шанс провести время с такой милой девушкой, как вы.
Камилла зарделась. За её девятнадцать лет жизни у неё ни разу не было отношений, а тут — хоп! — и красавец, да ещё иностранец, говорит ей о своей симпатии и зовёт на прогулку вместе с ним. Естественно, такую возможность нельзя было упускать, поэтому, преодолев свою стеснительность, девушка согласилась и взяла Рена под руку.
Гуляли они часа три, за это время они обсудили её учёбу, китайский язык, трудности перевода, различия в культурах Франции и Китая. В основном болтала Камилла, а Рен лишь внимательно слушал. Ему не особо хотелось рассказывать что-то о себе и давать надежду миловидной студенточке на долгие серьёзные отношения. Тао даже самому себе боялся признаться, что познакомился с ней только чтобы затащить в постель. И всё. Его не интересовала Камилла как спутница жизни, хотя девушкой она была неглупой, много знала, объективно рассуждала о литературе, истории, протекающих во Франции и мире политических процессах. Ещё она девушка приличная. Не просто девушка — мечта.
«Но не для меня», — сказал себе Рен и согласно кивнул, не обратив внимания на сказанное спутницей. Камилла уточнила:
— Ты правда согласен ещё когда-нибудь со мной ещё встретиться?
Чёрт!
— Почему бы и нет, — пожал плечами Тао. — Только не знаю, когда. Я здесь по работе, а значит, очень занят.
— А кем ты работаешь? — поинтересовалась девчонка.
— Я журналист. Вернее, нечто среднее между журналистом и кулинарным критиком. Пишу отзывы на различные заведения общественного питания, оцениваю их.
Глаза Камиллы радостно загорелись:
— Ты повар по образованию?
Рен смутился:
— Ну… Вообще да. Но по специальности я работал недолго. Год. Видишь ли, Камилла, кухня меня совсем не привлекает. Мне больше нравится оценивать заведения общепита. Кроме того, меня с детства учили, что готовка — женское дело. Я, конечно, не считаю так сейчас, — поспешил он её заверить, — потому что традиционные устои меня угнетают. Именно по этой причине мне нравится Европа — тут партнёрские отношения. Каждый делает, что умеет. Пара договаривается о любых моментах её жизни. По-моему, здорово.
— Да, нам рассказывали, что в Китае, как и в целом на Востоке, очень сильны консервативные устои.
— Всё верно. Я так счастлив, что сумел увидеть быт в разных странах и понять, что партнёрами в отношениях быть куда лучше, чем добытчиком и хранительницей домашнего очага.
— А я наоборот, очень хочу заниматься домашним хозяйством и семьёй, — поделилась Камилла. — Я не такая амбициозная, как все мои подруги, мне не хочется пытаться пробиться в начальники. Я хочу любить и быть любимой. Только этого. Именно поэтому, — в глазах Камиллы заплясали весёлые огоньки, — я всегда хотела жить на Востоке.
— Что ж, тебе повезло: в Китае очень много одиноких мужчин, выбирай, кто больше нравится, — сказал Рен, и девушка захохотала. Ей нравилось общество этого молодого и остроумного парня. И вдруг Камилла выпалила:
— Я бы хотела выбрать тебя.
Ошарашенный Рен промолчал. Они только познакомились, а она уже строит планы на будущее. Его это напугало. Поэтому он как можно деликатнее сказал:
— Ками, мы только познакомились. Давай не будем торопить события.
— Точно, — спохватилась она. — Прости.
Проводив студентку до дома и договорившись с ней о встрече на выходных, Рен Тао пошёл к себе в апартаменты, которые снимал на время работы во французской столице. Сбросив с себя пальто, шарф и ботинки, парень поставил чайник и, сев за ноутбук, принялся проверять электронную почту. Приглашения касательно работы, среди которых было одно в Лондоне, куча писем от Джун, которые он игнорировал, потому что не знал, как ответить, письмо от Йо, в котором он приглашал старого друга в гости, и… Да. От
неё письмо тоже было.
Скоро вылетаю на конференцию в Лондон. Я так долго этого ждала! Ты себе представить не можешь, Рен, как я хотела побывать в Англии. Сколько лет уже прошло с момента моей жизни там. Хочу вернуться. Буду рада встретиться там с тобой.
Напиши, если приедешь. Передавай привет Джун от нас с Хао, Ронином и Миной.
До встречи!
Асакура Ханна
Рен зажмурился. Подобные письма прилетали ему в почтовый ящик раз каждый месяц. И ни на одно из них он не ответил. Он не хотел видеть её с Хао. Он не мог видеть её счастливой с братом-близнецом Йо. В глубине души Тао понимал, что его мысли неправильные. Он же друг Ханны, должен радоваться за неё, за её счастье. Но даже такая мелочь, как взятая после замужества фамилия в подписи письма, ранила его. Это было подобно ножу, воткнутому в его сердце и повёрнутому несколько раз по часовой стрелке.
Взяв себя в руки, Тао отстрочил ответ:
Буду в Лондоне на следующей неделе. Жду нашей встречи. Передавай от меня привет Хао, Ронину и Мине. И ещё Йо и Анне. Не знаю, когда буду в Японии, чтобы повидаться со всеми вами.
Тао Рен
Сделав себе душистый чай, привезённый со своей родины, Рен выключил ноутбук и включил телевизор. Там шла французская комедия, которую он видел уже несколько раз. И всё равно кино заставило его смеяться.
В тот вечер, наверное, все соседи-французы слышали заразительный и громкий хохот их китайского соседа.
Сейчас, сидя в ресторане с Камиллой, Рен лихорадочно думал, как бы уломать её на секс. Она девушка стыдливая, значит, придётся непросто. Но Рен из семейства Тао не из тех, кто так просто сдастся и не получит желаемого.
— Ками, поехали лучше ко мне, — предложил он. Девушка смутилась, но всё-таки согласилась. Чёрная «Ауди» ждала парочку на подземной парковке, где жутко воняло резиной, бензином и выхлопными газами. Вдруг Камилла положила свою ладонь на ладонь Рена.
— Может, лучше ко мне? — прошептала она, и Тао почувствовал, как возбуждается. Энергично кивнув, он быстро повёл машину прочь с парковки, и спустя пятнадцать минут пара уже сдирала друг с друга одежду в пустующей квартире Камиллы Матьё. Было слышно только их ахи и вздохи и гудение небольшого обогревателя — отопление отключили рано в этом году, а обманчивое весеннее тепло быстро сменилось холодом.
Когда всё закончилось, они уснули в обнимку. Проснувшись вечером в одиночестве, Камилла увидела на кровати записку.
Ками, прости, что обманул тебя. Я не рассчитывал на серьёзные отношения. У меня есть на то свои причины, надеюсь, ты поймёшь. Не ищи меня, меня уже нет в городе. И я не знаю, приеду ли я когда-нибудь ещё.
Желаю тебе найти своего китайца и построить счастье с ним.
Прости.
В то же время, что Камилла проклинала хитрого, но чрезвычайно харизматичного Рена Тао, сумевшего с такой лёгкостью развести её на секс и смыться, сам Рен Тао уже сидел в поезде Париж — Лондон и мчался в столицу Соединённого Королевства в надежде встретить ту, что занимала его израненное сердце целиком и полностью.
***
— Опять уезжаешь? — спросил Хао Асакура, наблюдая за супругой, складывающей вещи в небольшой чемодан. Ханна собиралась на очередное собрание историков со всего мира, которое должно было состояться в Лондоне. Несмотря на то, что Хао неохотно отпускал любимую жену в многочисленные командировки, он не препятствовал её работе. Потому что знал — историю и его она любит одинаково, и лишать её такой возможности значило лишить её своего расположения. Тем более это всего на пять дней. Иногда Ханна уезжала и на две недели, и даже на месяц — ту долгую командировку в Осло Хао не забудет никогда.
— Ага. — В чемодан полетел очередной кардиган. — Как всегда, накопилась куча проблемных вопросов, которые непременно нужно обсудить.
Хао обнял Ханну за плечи.
— Я, как всегда, буду скучать. Так что не задерживайся, ладно?
Ханна повернулась к мужу и тепло поцеловала его.
— Не беспокойся. Мой дом всё-таки здесь, а не там. Потому что там нет вас.
Обняв своих детей на прощание после того, как накормила их вкусным ужином, Ханна легла спать. Но перед этим зашла проверить свой электронный ящик. Она послала Рену сообщение, что прибудет в Лондон, и попросила его сообщить, если он тоже там будет в дни её конференции. Ханна знала, что Тао сейчас в Париже — дегустирует еду в различных заведениях — от уличных забегаловок до ресторанов, удостоенных мишленовских звёзд, — и флиртует с очаровашками-француженками.
Ханне было грустно, что Рен будто пытается отчего-то сбежать. Раньше он вообще сторонился женщин, а сейчас у него их может быть около десятка. И все на одну ночь. Девушка успокаивала себя тем, что её друг просто ещё не нагулялся. Двадцать четыре — не тот возраст, когда нужно торопиться остепеняться. Многие, как правило, к этому возрасту только оканчивают университет и начинают работать. Далеко не многие рискуют, как она, учиться и работать, совмещая это всё с материнством.
Сама Ханна иногда жалела, что поторопилась с потомством. Ей порой так не хватало времени, которое можно было бы провести с любимым мужем. Хоть Хао и не любил путешествовать, как Ханна, — двух лет странствий ему хватило за глаза, — женщина отчаянно хотела иметь возможность вырваться из детского общества в какой-нибудь крутой японский ресторан. Или, на худой конец, в кино. Она так давно не была в кино, что забыла, как там всё устроено. Но, решив стать матерью в юном возрасте, Ханна твёрдо взяла на себя ответственность. Она не подкидывала своих детей бабушкам и дедушкам, невзирая на их постоянную готовность принять их как дорогих гостей, а воспитывала их вместе со своим супругом. Ведь только они смогут воспитать их, как им кажется нужным.
Увидев ответ на очередное письмо, посланное Рену, девушка засияла. Наконец-то она встретится со своим старым другом. Рен постоянно в разъездах, и в Китае не был дольше, чем в Японии. Ханна очень любила своего друга, как он её. Их платонические чувства были покрепче некоторых романтических. Хотя Ханна и желала помочь приятелю с устройством личной жизни, она не делала этого. Рен Тао жутко не любил, когда кто-то лез в его душу. Ханне он открывался, но тоже не до конца. Асакура не знала, как ещё к нему найти подход. Наверное, никак, такой уж он человек, этот Рен Тао.
Засыпая, Ханна подумала: она совершенно точно любит его. И не просто как друга. Но другим об этом знать совершенно необязательно.
