Reunion / Воссоединение

      В четыре часа утра у Ханны был рейс в Лондон. С радостью поднявшись среди ночи, она быстро собралась и уехала. Её полет длился почти целых тринадцать часов. Потому, прибыв в отель и еле дотащив ноги до номера, девушка бухнулась на кровать, не раздеваясь, и крепко уснула.       К восьми часам вечера по лондонскому времени она проснулась и, переодевшись и разобрав вещи, пошла вниз поужинать. Там уже сидели почти все участники исторической конференции, некоторых из них Ханна уже знала лично. Встретив старых знакомых и познакомившись с новыми людьми, она принялась за еду. Господи, как вкусно! Как давно она не ела европейскую еду! Поглощая вкуснейшие блюда, Ханна думала о Рене. Она совсем забыла ему написать, в каком отеле она остановится. Тьфу ты!       «Ладно, потом сообщу», — решила девушка — в конце концов, завтра с утра она точно будет занята. И Рен, скорее всего, тоже. Вернувшись в свой номер, она открыла ноутбук и зашла в электронную почту. Там висело письмо от Рена — название и адрес гостиницы, где он остановился. Ханна в ответном письме отослала ему ту же самую информацию о себе и предложила место и время встречи, затем закрыла компьютер и убрала его. Лёжа на суперудобной кровати в позе морской звезды, она вспоминала своего друга: его тёмные волосы; жёлтые, как у кота, глаза; его мускулистое стройное тело и высокий рост.       Обняв подушку, Ханна принялась размышлять о причинах, побудивших её отказаться от Рена в пользу Хао. Она до сих пор не могла понять, что двигало ею, ведь она явно ощущала сильнейшую симпатию Рена к ней и испытывала то же самое по отношению к нему. Ханна вдруг вспомнила, как он был с ней, когда она рассказывала о своём одиночестве, как она поняла, что у них много общего. И она вспомнила, что он ей сказал в тот вечер.       Ты не одна. И никогда не будешь. И даже если ты уедешь обратно в Австралию или куда-то ещё, мы ни за что о тебе не забудем. Слышишь? Дружба не должна кончаться только потому, что друга нет рядом в определённый момент жизни. Даже если я буду единственным из нашей группы, кто будет поддерживать связь с тобой, я буду это делать.       Ханна закрыла глаза.       — Я буду с тобой, Ханна. Обещаю.       Включив любимую песню «Someone Like You», перекликавшуюся с её мыслями и настроением, Ханна лежала и вспоминала все радостные моменты, связанные с Реном Тао. Ей удалось вспомнить их первую встречу; их болтовню о шаманах, магии, силах природы; их посиделки в парке рядом со школой — если Анна была занята и тут же мчалась домой после уроков, Ханна проводила это время с Реном. Они часто разговаривали об их семьях: им обоим хотелось быть любимыми детьми, на которых родителям не наплевать. Им обоим хотелось чувствовать себя счастливыми. Иногда они ни о чём не говорили, а просто садились в обнимку и долго-долго наблюдали за тем, как вода в озере и растения колышутся от ветра.       Ханна улыбнулась. Прошло уже почти десять лет с того момента, как они победили Зика. И почти десять лет с того момента, как она предпочла освобождённого от злого духа Хао своему верному другу. Иногда Ханна ловила себя на мысли, что была бы не прочь развестись с Хао и начать отношения с Реном, но потом одёргивала себя: она любит их обоих одинаково. Как она может предать одного, которого уже всё-таки выбрала? Всё, поезд ушёл, теперь она носит красивую фамилию Асакура и растит будущих шаманов для клана своего мужа. Более того, если бы она развелась с Хао в пользу Рена, Тао почувствовал бы себя всего лишь заменой. А кому это понравится? Уж точно не гордому наследнику известного китайского клана.       Перед тем, как лечь спать, Ханна выглянула в окно. Ночь была довольно звёздной. Хороший знак.       На следующее утро началась конференция. Ханна активно участвовала в обсуждении и под конец первого дня уже чувствовала себя выжатой, как лимон. Едва она вернулась в номер, ей позвонили с ресепшен:       — Миссис Асакура, к вам посетитель.       — Посетитель? — Ханна начала судорожно вспоминать, кому говорила о своём местонахождении.       — Да, к вам пришёл мистер Тао. «Тао! Это он!»       — Я сейчас спущусь, — ответила Ханна и рысцой, будто ей по-прежнему пятнадцать, а не почти двадцать пять, понеслась вниз по лестнице, забыв о существовании лифта.       Рен ждал её внизу. Он осматривал всё внимательнейшим образом. В Лондоне, как и в Великобритании в общем, Рен был впервые и не знал, когда сможет вернуться, поэтому старался запомнить каждую деталь.       — Рен? — раздался знакомый голос. Тао улыбнулся Ханне и подошёл к ней.       — Привет, Ханна. — Друзья обменялись крепкими объятиями. — Рад видеть тебя.       — Взаимно. — Ханна поглядела на него и восхитилась:       — Какой ты высокий! И так не был низким, а теперь ещё вырос.       — Разве? — в жёлтых глазах Рена появилась добродушная насмешка. Ханна кивнула и пригласила его к себе в номер.       — Тут прямо королевская атмосфера, — сказал Тао. Асакура согласилась:       — Ну да. Старинный и не самый плохой отель.       Когда они вошли в номер, Рен изумлённо присвистнул:       — Обалдеть! И это в таких местах ты раз в месяц останавливаешься?       Хотя в номере были только кровать, шкаф, стол и два стула, а также небольшая ванная комната, выглядело всё так, будто было взято из королевского дворца. Ханна рассмеялась:       — Поначалу я чувствовала себя тут неловко, но со временем освоилась. Снимай пальто, проходи, присаживайся. — Подняв трубку телефона, она спросила:       — Что ты будешь: чай, кофе, коньяк?       — Чай. — Взгляд Рена потеплел. — Желательно зелёный. Без сахара.       — Хорошо.       — Как у тебя дела, рассказывай, — обратился к подруге Тао, едва она положила трубку. Сев рядом с ним, Ханна начала:       — У меня всё… Скажем так, неплохо. Могло быть и лучше.       — Что-то случилось?       — Да не то чтобы случилось… — Ханна опустила глаза. — Рен… Если я тебе кое-что скажу, сможешь сохранить это в тайне? Ото всех в тайне?       Рен Тао насторожился. Что же это такое она собиралась ему рассказать, что никому нельзя было рассказывать? Рен внезапно осознал, что не готов к такому повороту, и сказал:       — Ханна, если тебе трудно говорить об этом, лучше не рассказывай.       — Я люблю тебя, — одновременно с ним выпалила девушка. Видя недоумевающий взгляд приятеля, она объяснила:       — Все эти десять лет, что я вместе с Хао, я люблю тебя, Рен. Честно говоря, я сильно люблю вас обоих. Вы для меня оба очень дороги. Но, сам понимаешь, какая молва пошла бы, если бы я крутила шашни с двумя мужчинами…       — Разве тебе есть дело до общественного мнения? — усмехнулся Рен.       — Когда живёшь в Японии, от него никуда не деться, — парировала Ханна. — В Австралии Хао жить не хочет. Знаешь, почему? Он не знает английского!       — А в чём проблема выучить? — не понимал Рен. Ради Ханны он принялся усиленно изучать английский ещё в школе и теперь владел им свободно из-за многочасовых и регулярных занятий.       Ханна засмеялась:       — В этом он похож на своего брата — такой же ленивый. И ещё, — она сменила обычный тон на заговорщический, — мне кажется, Хао боится моих родителей. Он видел их всего лишь раз, на нашей свадьбе. А в гости к ним ехать не хочет, хотя моя мама неоднократно предлагала. Может, это потому, что они уже развелись. А может, он правда их опасается.       — Ханна, — перебил её Рен, — а ты сама-то чего хочешь? Постоянно жить в Японии и во всём слушаться Хао или устанавливать свои правила и делать то, что ты хочешь? Почему ты не можешь ездить спокойно к своим родителям? Тебе так нужен Хао рядом для этого?       От резко изменившегося поведения друга Ханна захлопала глазами:       — Рен, ты чего?       — Да ничего, — отрезал он. — Просто я поражаюсь, как за десять лет ты из волевой, смелой и независимой девчонки превратилась практически в домашнюю рабыню, которая без мужа и его разрешения ничего сделать не может. Что с тобой, Ханна? Ты же выросла в Австралии, откуда в тебе такие консервативные устои? И как же твой муж отпустил тебя на эту конференцию? — Глаза Тао презрительно сузились. — Неужто ты сбежала от него?       Взгляд Ханны ужесточился:       — Тебе Европа в голову ударила, да, Рен? Я просто не заставляю своего любимого человека прогибаться под меня. Он не запрещает мне ездить на конференции, потому что знает, как сильно я люблю свою работу…       — Любишь?! — изумился Рен. — Я до сих пор не верю, что ты пошла на исторический вместо медицинского! Ты же стать врачом хотела, Ханна! Нейрохирургом! Куда всё это делось? Только не говори, что твой благоверный Хао сказал тебе заниматься историей, чтобы было легче совмещать с воспитанием детей.       — Я сама выбрала историю! — Ханна начала повышать голос. — Нечего обвинять во всём Хао! И детей я родила только потому что реально этого хотела. А ты со своей Европой головного мозга обвиняешь меня в моих желаниях, которым с возрастом свойственно меняться. Да, рождение Ронина и Мины внесло свои коррективы в выбор моего карьерного пути, но так даже лучше. Только став старше, я осознала, что жутко боюсь крови и всех этих внутренностей. Я бы не смогла работать врачом, тем более нейрохирургом.       — Нет, я считаю, что Хао подминает тебя под себя, — заявил Рен и встал. Ханна тоже встала:       — Ты не прав, ведь ты его не знаешь. Не ты живёшь с ним в браке почти десять лет.       — И слава Богу!       — Рен, ты пришёл сюда ругаться? — возмутилась девушка.       — Нет, я пришёл сюда, чтобы увидеть тебя! — заорал он. — Тебя, Ханну Хираи, которая на самом деле из древнейшего самурайского рода Уэно! Тебя, которая стала первой и единственной подругой Анны Киоямы, ведь вы с ней так были похожи! Тебя, которая силой своего духа победила Зика и освободила от его влияния братца Йо! Тебя, дочь самурая, которая никогда не сдавалась и оставалась собой! А нашёл я кого? Не Ханну Хираи или Ханну Уэно, которую я знал раньше, а какую-то… какую-то…       — Ну, кого?! — подзадоривала его Ханна. Рен выкрикнул:       — Какую-то подстилку без собственного мнения!       — Ах!       На глаза Ханны навернулись слёзы. Зачем Рен так с ней жестоко? Они же друзья! Она же любит его! И он любит её! Или… Уже не любит? Не желая показывать слабость, Ханна взяла себя в руки и твёрдо и чётко заговорила:       — Рен, с возрастом люди приобретают больше жизненного опыта. Это влияет на изменение целей и ценностей. Нет, послушай меня, — жёстко, с нажимом произнесла она, видя его желание её перебить, — мы многое пережили. И ты, и я. Мы выросли на разных континентах, в разных странах, в разных семьях. Нам были привиты разные, но в то же время похожие ценности. Мы много пережили и вместе. Я видела, что я тебе симпатична, можешь не отрицать это. Ты тоже мне был симпатичен. Я даже любила тебя. И люблю до сих пор, несмотря на твои грубые и обидные слова. Но, Рен, пока ты не встретишь ту самую, с которой захочешь создать семью, ты не поймёшь меня. Хао не подминает меня под себя, нет. Потому что я не против принять его точку зрения. Я знаю, что Хао не любит путешествовать, ну так я же не заставляю его это делать. Равно, как и он не заставляет меня оставаться дома. Если бы так было, я бы не присылала тебе раз в месяц предложения о встрече в разных городах мира. И я совершенно не против жить в Японии большую часть времени. Многие другие японцы и иностранцы как-то живут так? Живут. И ничего, живы-здоровы. Я не против заниматься семьёй, я считаю, что только я могу воспитать детей так, как считаю нужным. Не кто-то другой, а именно я. И Хао. Рен, — взгляд Ханны смягчился, — я по-прежнему та Ханна, которую ты знаешь. Просто я замужем. В остальном я такая же. Почему ты считаешь, что я так изменилась? Потому что я не жила «на полную катушку» так, как это понимаешь ты? То есть не шаталась по барам, не напивалась в хламину, не предлагала секс незнакомым парням? Потому что у меня другие ценности. И я хочу, чтобы ты, как мой друг, это понял.       Рен Тао еле сдерживался, чтобы не вызвать её на поединок. Её слова были настолько лживыми для него, что он не мог их переварить.       — Нет, всё, что ты сказала, — это неправда! — снова закричал он, швырнув в сторону один из стульев. Испуганный взгляд Ханны уже прикидывал, сколько придётся заплатить, если будет нанесён ущерб старинной мебели. — Ты — не та Ханна Хираи, которую я знаю! Ты — другая Ханна! Ты — не она!       Ханне надоело пытаться переубедить его. Она села на кровать и спокойным голосом произнесла:       — Да, Рен, всё-таки ты прав. Ты же это хотел услышать? Я — другая Ханна. С другими ценностями, приоритетами и целями. И с другой фамилией. — Когда девушка подняла глаза на приятеля, в них плескался гнев. — Ханны Хираи больше нет. Её больше не существует. Меня зовут Ханна Асакура. Девушка с именем Ханна Хираи уже выросла. И стала Ханной Асакурой. Понял? — последний вопрос она буквально выкрикнула. — Я больше не Хираи! Я — Асакура!       Рен понял: всё напрасно. Ханна точно его не любит. И вряд ли захочет теперь с ним дружить. Всё кончено. Обессиленный напряжённой перепалкой, Тао встал и сказал:       — Если ты хочешь, чтобы я ушёл, я это сделаю. Даже если захочешь, чтобы я ушёл навсегда, — я это сделаю.       — Уходи. — Ханна встала и принялась наводить порядок. — Не желаю тебя больше видеть.       Последняя фраза кольнула его в сердце. Нет, не просто кольнула — она проткнула его сердце, подобно клинку.       — Уходи и не возвращайся, — максимально спокойно попросила Ханна, набирая номер ресепшен и прося, чтобы чайник с так и не выпитым чаем унесли из её номера. Рен Тао не стал ничего говорить — зачем, когда всё уже сказано? Он просто вышел и пошёл к метро. Его отель находился в другом районе.       Рен не знал, что ему теперь делать. Он-то надеялся, что они с Ханной проведут волшебную неделю вместе, гуляя в парке и болтая обо всём, как в старые добрые времена. Но теперь Лондон стал для него символом горя и потери. Потери старого друга, которого он точно не хотел бы никак терять.