***
Громко звонит телефон. По мелодии слышно, что это мой. Звонок заканчивается и начинается сначала. Мужские голоса шёпотом матерятся. Я открываю глаза, вглядываясь в беспросветный мрак и одновременно стараясь понять, где нахожусь. Зрение при свете то вряд ли бы сфокусировалось, а тут и надеяться не на что. — Что случилось? — послышался заботливый голос над левым ухом, и край кровати с той же стороны прогнулся под чьим-то весом. — Глеб? — я начала озираться и почувствовала себя слепым котёнком, которого оставили посреди огромного тёмного переулка зимней ночью. Хотя ко мне такой образ вряд ли хоть в какой-то степени относился. — Глеб, — послышалось с улыбкой, и по моим волосам аккуратно проскользила рука. — Мне так хреново. — Это хорошо. Значит уже отходишь, наркоманка. Лучше больше не балуйся амфетамином — его голос бальзамом лился на сознание. — Я не принимала ничего, только алкоголь. Это наверняка от бренди. Послышалось минутное молчание, и сон почти поглотил меня, когда тишину вновь разорвал голос. — А с кем ты вчера пила бренди? — С Оксаной, — реакцией на это имя послужил лёгкий смешок. — Окси раньше работала в дешёвом стрипклубе. Малли были её излюбленным средством тянуть бабки с богатеньких клиентов, которые чудом попадали туда. Она растворяла их в лёд, пока владелец не прочухал схему и не вышвырнул её оттуда. Зато теперь устроилась в Айленд и надобности в таблетках больше нет. Но иногда, ради собственной выгоды, она проворачивает этот трюк. Не хочу наговаривать, но мало ли… — Ого, — удивлённо протянула я, чувствуя, что Глеб поднимается на ноги. Его пальцы аккуратно опустили мои веки, и над ухом послышался невнятный шепот, что-то вроде: «спи, разберёмся позже». Мне ничего не оставалось кроме как послушаться и снова провалиться в сон.***
Я проснулась от безумно громкого стука в дверь. — Какого хуя? — донеслось откуда-то сбоку и в комнате раздались тихие шаги, — Тёмыч? Включился свет и глаза стали молить о пощаде. — Собирайся, — в меня прилетело худи. В дверях стоял Артём растрёпанный и очень злой. Напротив полуголый Глеб щурился от яркого света, пытаясь его выключить, чтобы не разбудить какого-то Макса. — Да я уже и не сплю, — послышалось недовольное бурчание с правого края, и повернув голову я увидела знакомое по постам во всяких рэп-пабликах лицо Максима Многознала. Что. Тут. Блять. Происходит? — Собирайся или до машины пойдёшь в таком виде, — скрипя зубами, сказал Артём. Я быстро поднялась, стараясь найди где у прилетевшего худи рукав, а где капюшон, и параллельно заметила, что на мне футболка Глеба. А в памяти нет ни единого воспоминания о том, как я переодевалась. Последнее, что помню — угасающие огни барной стойки и тёплые руки на своих щеках. Следовательно, не по моей воле, она на меня надета. Чёрт бы побрал этого Голубина! На заднем фоне этих мыслей слышалась ругань и препирания, а я молча металась по комнате, стараясь найти свою одежду, но не осмеливаясь спросить про неё хоть у кого-нибудь. Сон ещё не до конца отступил и поэтому казалось, что через пару секунд я в ужасе очнусь где-нибудь на Бали. Но рассудительная часть мозга понимала, что на такое надеяться не стоит, и реальная ситуация куда страшнее: я гоняю в футболке Глеба по какому-то неизвестному помещению на глазах у Артёма, взгляд которого настолько зол, что от него ты полыхаешь, ярче чем грёбаная Жанна Дарк. — Не знаю, где моя одежда, — наконец осмелилась пробубнить я. — Значит так попрёшься, — уверенно заявил Артём, заставляя меня смириться с этой участью и пойти в сторону выхода. — Сиди на жопе ровно, - Глеб, возмущённый таким поведением моего друга остановил всю эту процессию, — никуда ты не поедешь. — Поедет. Тёма попытался пройти, но никто его, конечно, не впустил, и они снова начали перепираться, а я под шумок стащила какие-то, очевидно, мужские треники с кресла и напялила на себя вместе с худаком, прилетевшим в лицо во время пробуждения. Мне удалось даже успеть проскользнуть в ванную, глянуть в зеркало, ужаснуться, исправить (ха-ха, нет) ситуацию и выбежать обратно, смотря то в пол, то в потолок, только бы не в эти тёмные от злости глаза. — Ладно, нам действительно пора, — я приобняла растерянного Глеба, чувствуя сверлящий взгляд в спину. — Удачи, — коротко бросил Артём, и схватив меня за руку, потащил по длинному коридору, судя по всему, какого-то отеля. Я почти бежала, спотыкалась и мысленно благодарила бога, за то что он не умеет водить машину, поскольку в таком случае мне пришлось бы остаться наедине с этим агрессивным созданием в замкнутом пространстве, а так будет какой-никакой водитель. Но, как оказалось, бога нет, потому что через пару секунд мы добрались до лифта, на экранчике которого высвечивалась предательская цифра «16». Шестнадцатый этаж? Серьёзно? Двери открылись сразу после нажатия на кнопку. Но я не успела и шага сделать внутрь, как две руки меня туда буквально зашвырнули, прижимая к стене. Тёма навис надо мной, хотя при его росте это сделать достаточно затруднительно. Он ткнул на какую-то кнопку и двери закрылись, но лифт по прежнему не двигался. Дыхание у меня не просто сбилось, оно исчезло к чёртовой матери, а всё ещё сонные глаза не знали куда себя деть. — Ты чё, сука, в игры со мной поиграть решила? Я пол ебаного Питера поднял на уши посреди ночи, а ты здесь? — он скинул с себя куртку, и я почувствовала, как меня начинает потрясывать, — что во фразе «не на шаг от меня» тебе не понятно? Злости, блять, не хватает! — на последних словах он с силой ударил кулаком в стену. — Не надо! — я никогда не боялась лифтов, но никогда в них и не застревала. Не хотелось бы чтобы первый раз случился именно в такой ситуации. Он сунул куртку мне в руки. — Ты просто не представляешь в каком я дерьме. А ты со мной повязана, от этого никуда не деться, подруга. Тебе опасно уходить далеко от меня. — Повязана? — этот неоправданный приступ агрессии до чёртиков раздражал, и я тут же отошла от стены, выпрямляясь и сравниваясь с ним по росту. Но не успела продолжить свою мысль, как лифт со скрипом сдвинулся с места, а числа определяющие этаж стали уменьшаться — Повязана? А кто постарался над этим, скажи-ка, умник? Если ты такой герой и хочешь меня защитить, зачем тогда приехал к Ане? Я бы съебала в Москву через пару дней, и в жизни они бы меня не нашли. — Я не мог не приехать, заебало это хождение по мукам. Что за футболка, не узнаёшь? — он приподнял худи, показывая мне кусочек знакомой ткани, — Кто же в ней спал? А она всё это время лежала в моём шкафу, между прочим. А ещё у меня в квартире, вот ты сейчас удивишься, есть кухонный стол. И такое было у нас, не правда ли? И эта обложка постоянно мелькает перед глазами. Каждый ебучий день. Всегда.* «Ну ничего себе» — промелькнуло в голове. Двери лифта открылись и в глаза сразу бросилось обеспокоенное выражение лица Давида. Он посмотрел на нас и почти перекрестился, возводя глаза к небу. — Слава богу, живая. Мы вместе бросили непонимающий взгляд на этого неравнодушного молодого человека. — Тёмыч с таким настроем вылез из машины, что после пятнадцатой минуты вашего отсутствия я перестал надеяться на чудо. Артём усмехнулся, будто вспомнив что-то интересное. — А зря, — сказал он, — Эта девчонка, чуть не пристрелила охранника Айленда, а потом угнала его тачку. Думаешь она бы не справилась со мной? Моё чудо всем даст просраться. Я засветила улыбкой, кажется, весь подземный паркинг, и теперь мы с Тёмой вместе лицезрели непонимающий взгляд Давида. Но это продлилось тоже недолго, потому что ночь заставляла спешить домой. И всю дорогу в голове прокручивался наш разговор в лифте, будто он был записан на плёнку. «Моё чудо». Почему от этих слов я таю, как школьница? Возможно, потому что наконец разрешила себе поверить в его чувства ко мне. Они определённо есть и будь проклята каждая Оксана, которая попытается переубедить меня в этом. Мы ехали молча, расставляя всё по полочкам в своих головах. Артём сидел спереди и мне было не видно его лица, но в голове оно и без того представлялось чётко: отстранённое, слегка уставшее от жизни и без интереса смотрящее в окно. А там было что посмотреть. В Питере по-прежнему царит жуткий мороз, а метель мешает видимости, но от этого не теряется ощущение нового года. Даже ночью всё красиво настолько, что хочется петь и нервно отрывать листы от календарика в ожидании заветного «31 декабря». Хотя отрывать уже почти нечего, сегодня и так тридцатое, осталось немного больше суток. Мою голову забили беспокойства о празднике и покинули они меня, только когда Давид громко объявил о прибытии. — Вылазим, ребятишки, — сказал он, заразительно зевая. Видимо, ему Артём всю ночь спать не давал, донимая с разъездами. Я со всеми попрощалась и выбралась из машины, предвкушая, как сейчас заберусь в тёплую кроватку и сон мой будет прекрасен. Но не тут то было. Когда послышался удаляющийся шум двигателя, до меня дошло, что двор абсолютно чужой, совсем ничего знакомого. — И снова здравствуй, — с улыбкой сказал Тёма, брякая ключами у меня за спиной, — Ты же не думала, что мы к твоим подружкам поедем, правда? Блять, мы что к нему приехали? Моему возмущению не было предела. — Какого чёрта? Я не собираюсь подниматься к тебе в квартиру. — У тебя нет выбора. Хочешь по метели тащиться к Ане в чужих трениках и худи? Флаг в руки. — У меня есть твоя куртка, — я нервно оттянула край надетого пуховика, сталкиваясь с довольным взглядом. Этот гадёныш знает, что мне ничего не остаётся и наслаждается этим. — Ключевое слово «моя». И я заберу её, если ты соберёшься уходить. Он с улыбкой прошёл мимо меня в сторону подъезда, будто ни на секунду не усомнился в том, что я пойду следом. Ключи быстро сделали своё дело, и их владелец, не спеша прошёл внутрь, даже не подумав придержать дверь. Пришлось сильно поторопиться, чтобы не остаться на улице посреди ночи. Но даже за эти пару-тройку секунд, пока я пыталась добежать до входа, Шатохин успел отхватить порцию отборных матов. Путь в квартиру был недолгим, но мучительным. Хотя бы потому что перспектива остаться наедине с этим неоднозначным человеком не представлялась мне такой радужной. Сейчас он вроде бы на время забыл о своей злости, но всё ещё не был похож на того Артёма, каким я его знала. Артёма, способного заставить меня трепетать, а не бояться. Несколько поворотов ключа и мы оказались в квартире. Но я не успела даже окинуть её взглядом, как мой живот начал оповещать о том, что не есть почти сутки — плохая идея. И делал он это громко. Очень громко. — Уфф, — с улыбкой протянул Тёма, скидывая кроссовки, — сейчас организую что-нибудь на стол, а то ты так долго не протянешь. И он сдержал своё слово. Уже через полчаса я была сытая, довольная и просто лежала на диване, глядя в потолок. А мой друг тем временем, что-то делал в ноутбуке, сверля меня своим молчанием. Мы нуждались в разговоре, но никто не был способен начать говорить. Было слишком много неоднозначных вопросов, что у меня, что у него и ответы могли оказаться ужасными. Они могли убить то последнее, из-за чего мы до сих пор сидим вместе, в одной квартире, а могли полностью исцелить наши взаимоотношения. И так прошёл весь день.Спустя пару часов Тёма всё же решил сообщить о том, что ночью заезжал к Ане, пытаясь меня отыскать и был возможно «немного зол». Немного зол. Ну я так и поняла по сообщениям в директе, в стиле «АААААААА, этот больной сейчас разнесёт нам квартиру, где ты?». Оказывается он предупредил их о том, что заберёт меня к себе на пару дней в целях безопасности. Тёма постоянно твердил о какой-то угрозе, о каком-то шантаже и прочих ужасных вещах, но на вопрос «что случилось?» отвечал размыто или вообще делал вид, что не услышал. Это меня то расстраивало, то злило, то заставляло паниковать и такое разнообразие настроений задало ритм всему дню. Оставалось полагаться на вчерашние рассказы Оксаны и додумывать. Хотя, сначала всё было не так уж и плохо. Артём лазил в ноуте до самого обеда, пока я ходила кругами, не зная чем себя занять. Все возможности и функции моего телефона были изучены вдоль и поперёк, все приёмы «щенячьих глазок» с просьбами привезти мне мои вещи были испробованы, при том, абсолютно провально. Однако самый сок начался после обеда. Перед Тёмой встал вопрос — «что сделать?» Поговорить со мной? Объяснить для чего я здесь? Хоть как-то адекватно отреагировать на мои возмущённые крики и долбёжку в закрытую входную дверь? Нет! Он нашёл решение лучше — позвонить какой-то «малышке», даже не стесняясь её так называть, съебаться из квартиры через пять минут после этого звонка и закрыть меня на ключ! Напоминаю, ДЛЯ МОЕЙ ЖЕ БЕЗОПАСНОСТИ. Ни слова, ни пол слова о том куда и зачем. Я осталась одна в незнакомой квартире и абсолютном неведении. Пыталась включить ноутбук — заблокирован, приставку — не умею, пыталась позвонить Ане — не берёт трубку, Леме — аналогично, подумывала вылезти через балкон — высоко, стучать в стены — бесполезно, звукоизоляция, даже пыталась найти в квартире алкоголь — ничего. К вечеру вместе с моими попытками победить ситуацию закончились и силы, и терпение. В наличии остались только слёзы и неизменная жалость к себе. Я тихонечко устроилась на кухонном подоконнике, глядя в морозную темноту за окном, и ловила пальцами солёные капли. Порядок из мыслей давно пропал и вопросы «с кем он», «где он» и «почему именно он» хаотично перемещались в моей голове, окончательно ломая её. Что не так с этим человеком? Он вроде говорит, что чуть ли жить без меня не может и тут же уезжает, очевидно, к какой-то тёлке, всеми силами показывая обратное. Неожиданно в замочной скважине послышался ключ. Дыхание на секунду остановилось. А звук захлопывающейся двери заставил меня подскочить, пулей выносясь в коридор. — Где ты был, мать твою? Артём поднял на меня залитые алкоголем глаза, отшатнувшись в сторону. Удивительно, как ему удалось добраться до дома в таком состоянии. — А что? Скучала по мне, малышка? — его губы сложились в ухмылку, что заставило злиться ещё сильнее. — Не называй меня ма… Он не дал мне договорить, прерывая на полуслове слишком жадным и слишком неожиданным поцелуем. Со стороны, наверное, могло бы показаться, что он просто зашатался и чуть не упал на меня, но эти несколько секунд близости не позволяли делать такие выводы. Тёма медленно провёл большим пальцем по моей щеке, будто попытавшись смахнуть уже впитавшиеся слёзы, но при этом не отрывался от губ. — Соскучилась, — довольным шёпотом сказал он, закончив сводить меня с ума своей непредсказуемостью. — Тём. Что происходит? Я ничего не понимаю. Глаза снова стали влажными. — Не хочу пугать тебя, — он отстранился и снял куртку. — Ты и так напугал меня до чёртиков своим поведением, хуже уже не будет. Сначала ты мило общаешься с симпатичными девушками, потом ищешь меня, не спишь всю ночь напролёт ради этого, говоришь, как сильно соскучился, а после снова исчезаешь и вернувшись… Я отчаянно упала на диван, закрывая лицо руками. Попытки сдерживать свои эмоции оказались тщетными, и предательские слёзы хлынули ручьём. Терпеть не могу ныть при других людях, особенно, если эти люди — причина моих страданий. И пусть жалость всегда казалась ущербным чувством, сейчас маленькая часть сознания надеялась на объятия и утешения, но Артём просто развернулся, уходя в другую комнату. Через пару минут, за которые мои слезливые переживания успели перерасти в настоящую истерику, он вернулся с ноутбуком в руках, сел рядом и попытался слегка приобнять, но я только дёрнулась в сторону, глотая ртом воздух. — Это мне прислали с незнакомого номера в телеге за пару недель до нашей встречи, — голос звучал абсолютно спокойно. Его пальцы, три раза промазавшие по нужной кнопке, всё-таки включили какое-то видео, приковавшее моё внимание. На нём отчётливо видно было только Артёма, но знающие могли бы разглядеть и его менеджера — Вадима. Они вместе бежали по очень знакомому мне двору. На пятой секунде в кадре появился ещё какой-то человек, телосложением превосходящий их двоих вместе взятых, он будто бы пытался их догнать и даже смог схватить Тёму за руку, но тот резко развернулся с силой ударив этого здоровенного бугая по голове каким-то странным предметом. Видно было даже тёмную жидкость, хлынувшую сразу после удара. Запись обрывалась на кадре, где Артём разворачивается, чтобы продолжить бежать, а лицо его в этот момент устремляется прямо в камеру. Только под конец стало понятно, что это двор у дома Дениса. — Мне начали угрожать тем, что отдадут это в прокуратуру, потом тем, что выложат в сеть, но я не реагировал, проверяя на блеф. Не реагировал, пока вчера днём не получил это. Он снова включил какое-то видео и снова не с первой попытки. — Это я? — Да. Качество второй съёмки было лучше. Я заходила в дом Ани, держа в руках маленький бумажный пакет. Это происходило, кажется, за час до того, как мы должны были ехать на «дружеские посиделки» мёртвой династии. Лема сунула мне деньги, отправив в магазин за вином, пока сама не могла оторваться от какого-то фильма. Представить страшно, что весь мой путь был отслежен. — Они знают слишком много… — я резко закрыла крышку ноутбука. — Поэтому ты здесь. Артёму было сложно выговаривать слова, а глаза уже закрывались, но он по прежнему внимательно наблюдал за моей реакцией. — Он просит деньги? — В этот раз хуже. Он хочет имена. — Что? — мой взгляд выражал абсолютное непонимание, — Что за бред? — Boulevard Depo, PowerPuff luv. Ему нужны псевдонимы и права на все треки. Он хочет, чтобы я закончил с музыкой, детка. Глаза наполнились ужасом. Было понятно для чего всё это. Денис сам рассказал в тот день, что до нашего знакомства тоже был плотно связан с этой индустрией, но потом его задержали. Наркотики, крупный вес. Бесконечные суды, куча потраченных денег и ещё сотня факторов, заставивших его забыть о карьере битмейкера. Но вся соль в том, что поставщика ему сказал Тёма, который в тот день, как раз опаздывал на самолёт и вынужден был уехать с чьей-то хаты, где они и зависали. Только из-за этого их не задержали вместе. И, казалось бы, вся ситуация — абсолютная случайность, но Денис решил, что его просто подставили. А теперь, видимо, пытается отомстить. Но музыка Тёмы — это самое дорогое, что у него есть и за свою музыку он, словно одержимый, будет стоять до конца. Стало быть, ситуация ещё страшнее, чем в прошлый раз. — Справимся, — тихо сказал я, бросая взгляд на моего давно уже мирно сопящего на спинке дивана друга. Уснул.