Bad Gay

      Почти две недели Юнги провалялся дома. Эти дни казались для него раем, когда парню не приходилось вставать в шесть утра. Мин чувствовал себя хорошо уже на седьмой день болезни, когда противная температура спала, позволив парню заниматься чем-то помимо сна. Однако болезнь побеждена, сегодня омега возвращается в школу, в привычный ритм для его одноклассников, которые, кажется, уже вовсе забыли про него. Больше всего он волновался от встречи с Хосоком. Стыдно признать, но Юнги соскучился по нему.       И вот, Мин идёт к дверям школы, ловя на себе кучу чужих взглядов и желая как можно скорее оказаться в своём классе. Парень оглядывается, сам не замечая того, как ищет среди лиц учеников школы того самого альфу. И находит. Прямо перед собой. Улыбающегося, радостного от того, как сильно скучал по своему грубому омеге, который сейчас смотрит на него, ища во взгляде что-то такое, за что зацепиться хочется. — Как самочувствие? — спрашивает Хосок, улыбаясь. — Нормально, — отвечает Юнги, проходя в свой класс, где Чимин почти сразу летит в объятия, а за ним и Тэхён, которых придурками омега обзывает и старается выбраться из лап беты и альфы, что соскучились также сильно, как и Хосок. Чон стоит в проходе, наблюдает за ними и поверить не может, что у такого грубого и необщительного человека есть такие замечательные друзья, которые ни дня не пропустили, чтобы не навестить болеющего омегу.       На обеде Юнги впервые сам вышел из класса куда-то, желая побыть в одиночестве, посидеть возле футбольного поля на ещё зелёной траве, немного объединиться с природой и, может быть, подумать о чём-то важном для себя. Сейчас у Мина много проблем с его отрицанием самого себя. Даже после посещения врачей он не хочет расставаться с препаратами, для Юнги лучше быть никем, чем омегой. Вот только его одиночество нарушает подсевший Хосок, который теперь хвостом везде ходит за своим крашем.       Альфа не спешит говорить, просто хочет молча посидеть с тем, кто ему стал небезразличен. В какой-то момент все его коварные планы отошли на второй план, когда он прикоснулся к губам Юнги, понял, что это самые сладкие и мягкие губы, которые он когда-либо целовал. Хотел влюбить его в себя, а по итогу сам попался в свои же сети, запутавшись там и упустив главную золотую рыбку — Юнги. — Если я приглашу тебя на свидание, ты пойдёшь? — спрашивает внезапно Хосок, на что Мин реагирует резко, удивлённо глядя на альфу. — Я что, на девчонку похож? — возмущается он. — Причём тут это? Я так сильно волновался за тебя первые дни, потому что мне передавали, что у тебя высокая температура, жуткий кашель, а ещё ты за здоровьем сам не следишь, — Хосок говорит это с ноткой обиды, потому что правда волновался, переживал за омегу, который, кажется, то самое солнышко в альфе открыл, что замкнулось когда-то давно. — Я приглашаю тебя, как личность, как хорошего, пусть и не всегда, человека, а не по твоей предрасположенности к омегам, понятно? — Я не хочу никуда выходить, — отнекивается Юнги, вновь возвращаясь в свой маленький мир, где он чувствует себя защищённым ото всех проблем, что окружили его. — Мои родители сегодня улетают по делам в другую страну, поэтому могу предложить затусить у меня, ты можешь также пригласить своих друзей, с ними тебе же будет не так страшно оставаться со мной? — То, что я тебя ещё не ударил — огромная удача, Хосок. — Да ладно тебе, давай забудем тот раз? — Забудем? Ты издеваешься? — моментально злится Юнги. — Да я ту ночь, как самый страшный кошмар помню, а ещё те слова, которые ты сказал мне за школой после, знаешь, как противно на душе было? Видимо, ты в самом деле тот ещё придурок. — Прости, — выкрикивает альфа, когда Мин уже собирался встать и уйти обратно в класс, смирившись с тем, что ему, видимо, уединиться никто сегодня не даст, — я правда не подумал тогда, когда начал говорить те ужасные слова, просто… У каждого из нас есть скелеты в шкафу, которые иногда напоминают о себе вот таким грязным способом. — Я могу согласиться при условии, что ты рот свой не будешь открывать в сторону того, кто я на самом деле. — Хорошо, — кивает Хосок, — тогда завтра после школы у меня, не забудь своих друзей с собой взять!       Юнги постепенно начинает ненавидеть себя за свои же поступки, которые совершает. Пару недель назад он бы ни за что на свете не согласился бы на предложение Хосока, послал бы этого придурка на всевозможные стороны и забил. Но не сейчас. Что-то после поцелуев есть внутри, что-то то, отчего Мину наоборот хочется больше проводить времени с альфой, искать его в толпе, выловить за руку и увести куда-то, опять поцеловать, обнять и высказаться. Это желание душит все принципы, которые до этого сидели в омеге, обиженным на весь чёртов мир за проигрыш в генетической лотерее. Да пусть он будет бесплоден, без запаха, но знающий, что ему не придётся терпеть какие-то издёвки, не придётся выглядеть, как подобающе омегам, а ещё не разочаровывать родителей. Мама, возможно, правда очень сильно надеется на то, что Юнги сможет стать хорошим музыкантом после школы, устроится в какую-нибудь компанию и подпишет контракт, она всецело понимает сына, но отцу же не докажешь это. Он уверен в том, что сыну нужно обязательно до совершеннолетия найти альфу с хорошим бюджетом, заключить какую-нибудь сделку и взять под свой контроль бизнес отца. Но не этого Мин хочет. Он на отношения-то косо смотрит, что уж говорить про какой-то там брак.       До конца дня Хосок как сквозь землю провалился, словно его и не было, но только потом Мин узнал — сбежал с уроков под предлогом, что плохо себя чувствует. Юнги не хочется разбираться в чужих проблемах, ему бы сейчас со своим здоровьем всё решить. Те препараты, как сказал врач, сильно посадили печень и нарушили обмен веществ, сделали из Мина, грубо говоря, овоща. Отсюда понятно, почему парень стал таким слабым, нежели раньше, потерял всякий аппетит и часто жалуется на недомогание. Поэтому сейчас омега стоит в аптеке с листочком новых таблеток, которые помогут немного справиться и восстановить здоровье хотя бы до среднего уровня. Парень вежливо протягивает список фармацевту и девушка в белом халате убегает за поиском нужных таблеток, оставляя Юнги наедине со своими мыслями.       За спиной парня звенит колокольчик, который оповещает о новом покупателе. Обернувшись, омега замечает Хосока и сейчас именно тот момент, когда он готов дьяволу душу продать, лишь бы этот парень пришёл на пару минут позже. Юнги ненавидит эти неловкие ситуации, а Чон смотрит вопросительно и от этой ментальной беседы отвлекает парней девушка, подоспевшая со всеми лекарствами, которые прописал омеге доктор. — Пожалуйста, с вас сто пятьдесят тысяч вон, — сообщает девушка, указывая улыбчиво на терминал. — Спасибо, — кивает Юнги, прикладывая смартфон к экрану терминала, а после привычного пищания маленькой машины убирает телефон в карман и забирает нужные лекарства в маленьком белом пакете, — до свидания.       Через пару минут Хосок буквально вылетает из аптеки и сталкивается с Юнги, стоящим возле и смотрящим куда-то себе в ноги. Он всё же решил подождать его. Чон моргает часто, неловко глядя на болтающийся на запястье омеги пакет с кучей дорогих лекарств. Хосок, конечно, предполагал, что у Юнги много проблем со своими подавителями, но не такие же сильные, чтобы лечиться исключительно дорогими препаратами. — Это всё… — начинает неловко Хосок, но Мин перебивает, начав идти в сторону своего дома, который находится на приличном расстоянии от аптеки. — Да, у меня много проблем со здоровьем, из-за чего я вынужден тратить свои карманные деньги или просить у матери, чтобы не сдохнуть раньше времени, теперь у тебя есть вопросы? — говорит он с какой-то обидой, словно это Чон виноват, хотя далеко не так. — Прости, просто мне стало любопытно куда тебе столько дорогих лекарств, — расстроено произносит Хосок, идя рядом с Юнги и смотря только себе в ноги, — я не хотел как-то задеть тебя или что-то вроде того. — Никому не говори об этом, — произносит Юнги с каким-то страхом. Больше всего на свете он боится, что кто-то узнает о его проблеме. — Хорошо, но если ты скажешь, почему тебе не хочется принимать себя такого, какой ты есть. — Потому что всё так, как ты и сказал, мы жалкие, о нас только и делают, что ноги вытирают, кто у нас в основном политики, на верхушки всей иерархии? Альфы, беты, но омег по пальцам одной руки пересчитать можно. Я не хочу так. Всю жизнь живу в иллюзии, что гипотетически могу быть альфой, вести себя, как вы, а ещё выглядеть более сурово, чем все эти пидоры. — Но они же выглядят так не потому, что они омеги, Юнги. — А ты видел таких альф? — Нет, но не думаю, что дело именно в этом, мне ты и таким грубым и немного отбитым от общества нравишься. Знаешь, мне тоже надоедают эти писклявые карамельные омеги, которые никогда не скажут, что им что-то не нравится, только тогда, когда сам на них нападаешь. — Чимина и Тэхёна не будет завтра, — после долгого молчания говорит Юнги, вспоминая, что эти оба уже запланировали совместную поездку куда-то за город сразу после школы и на все выходные. Мин чувствует себя оставленным в беде, брошенным на произвол судьбы. В какой-то мере он ненавидит друзей за это, но и понимает, что они тоже хотят побыть наедине, всё же возлюбленные как-никак. — Получается, тебя тоже? — расстроено спрашивает Хосок. — С чего бы я должен отказываться из-за того, что этим придуркам захотелось в дали от всех поебаться? Завтра как раз приезжает тётя со своей семьёй, а я их видеть не могу, поэтому у меня выбора нет, если бы не ты, я бы у кого-то другого переночевал. — Плохие отношения? — Просто бесят, — отвечает омега, хотя у самого в голове до сих пор флешбеки проносятся, как тётя и вся её семейка выводит парня из себя вечными причитаниями, что он, как омежка, обязан заниматься поиском своего альфы, думать о том, как в будущем родит ему, а ещё главное — забыть о своей мечте продюсера.       Со стороны отца никогда поддержки не было, он и его сестра, тётя Юнги, всегда велели парню забыть про его увлечение музыкой. Но если отец как-то снисходительно начинает относится к увлечению, ибо его треки действительно хороши, то не его сестра, которая ко всему прочему является омегой, самой типичной омегой, которая нарожала своему мужу трёх ублюдков и теперь считает себя великой. То, что она инкубатор по производству личинок, не даёт ей права указывать, что делать Юнги в этом мире, всегда говорит сам себе омега, когда опять видит эту женщину в своём доме. Сыновья и одна дочь никогда не считаются с личным пространством Мина, поэтому парень уже пару раз после них чинил свой старый синтезатор и блок от компьютера, на который эти идиоты каким-то образом пролили чай. Кажется, они никогда до этого не слышали столько матов в свой адрес. — Большая у вас семья, получается, — задумчиво произносит Хосок, представляя в голове количество родственников Юнги, — а у меня только родители, да бабушка со старшей сестрой, которая сейчас в Штатах учится. — У меня тоже есть старший брат, но после первого скандала между мной и отцом он собрал свои вещи и улетел учиться в Китай, не желая иметь что-то общее с этой бешеной семейкой. Мы тогда сильно поругались, после чего я попал в больницу. — Боже, отец тебя бил?! — Что? Нет, я таблеток нажрался в истерике и запил их алкоголем. — Ну ты и придурок, конечно, — вздыхает альфа, приобнимая омегу за плечо, — обещай, что как настанет время, так расскажешь подробнее про свою семью, хорошо? Не думай, что все альфы нуждаются исключительно в сексе, это всего лишь стереотип, который всё ещё никто не развеял, мне правда хочется поддержать тебя, смотря на всю ситуацию со стороны. — Спасибо, — сам не замечая, говорит Юнги, смотрит на Хосока долго, влюблённо, впервые чувствуя ту самую поддержку и интерес к себе. Никто, мать его, никто никогда не интересовался настолько сильно его проблемами, с которыми Мин разбирался всегда самостоятельно, без чьей-либо помощи, а тут внезапно появился какой-то альфа, который готов выслушать и помочь разобраться в ситуации. — Не благодари, лучше выбери какой-нибудь фильм и завтра сразу поедем ко мне, — улыбается Чон и останавливается, когда настаёт время идти разными дорогами, — днём же ты не боишься ходить один? — Хах, а ты хочешь проводить меня? — ухмыляется Юнги. — Ладно, сам дойду, до завтра. — Постой, — хватает того за руку Хосок, останавливая, а после целует коротко в губы, — теперь до завтра, Мин Юнги.