***
MEGAN POV***
— Вода, сок, лимонад, — стюардесса уставшим голосом в десятый раз предлагает напитки. Мы кружим вокруг Анкориджа почти сорок минут. Это добавочные минуты для размышления, правильно ли я делаю. Ко мне в комнату врывается Памела, моя подруга со старшей школы, а сейчас моя сокурсница на химическом Университета Содружества Виргинии. Мы вместе снимали маленькую квартиру в центре Ричмонда, так было дешевле. Черт! Я всегда выбирала «дешевле». Одежда — подешевле, обувь — подешевле, машина — с третьих рук, телефон — старый подарок старого друга. Когда же моя жизнь превратилась в такую череду дешевых покупок и поиска вещи со скидкой и подешевле. Наверное когда убили моих родителей. Дома. Когда они спали. А я в это время проводила выходные у бабушки. Так я называла бабушку мамы. Баба Зузанна. Вывезенная из Польши во время Второй Мировой. Баба Зузанна всегда хотела вернуться на родину, в Краков. Она так толком и не выучила английский, что не мешало ей заводить американских подруг. Баба Зузанна имела золотые руки, голод и нужда в Польше научили девочку-подростка готовить прекрасные блюда из обычных недорогих продуктов, шить изумительные платья из кусочков ткани, вязать и вышивать, ремонтировать дом, сажать деревья, ухаживать за огородом. Баба Зузанна умудрялась держать кур и свиней в американском дворике, когда ее соседи могли посеять только траву. На нее жаловались, вызывали полицию, штрафовали. В итоге мои родители уговорили бабушку отказаться от всей живности, оставив только кошку. И огород. Без него баба Зузанна не могла прожить. Как и без хлеба. Перед сном она заглядывала на кухню и оставляла на столе целый батон. Если целого не было, то шла в магазин, а позже отправляла меня. В тот день я ползала по огороду бабы Зузанны, играя с кошкой в прятки в кустах смородины и ежевики. Руки были расцарапаны как кошкой так и колючими кустарниками. И вот я сижу в засаде, выбегает бабушка и зовет меня. А я не могу показаться, я прячусь от кошки. Она конечно же нашла меня, потом долго плакала. Я думала, что баба Зузанна плакала, потому что потеряла меня в огороде. Позже я поняла, что она не могла сказать мне, что моих родителей больше нет. Я жила у прабабушки все лето и уже соскучилась по своей комнате в доме родителей. Не знаю почему, но меня не брали на похороны, поэтому я запомнила маму в светлом платье в горошек, строгую, она убирала черные волосы в хвост и казалась молодой девушкой. Отца я помню плохо, только его громкий голос. Сейчас я все больше похожа на маму, сравнивая фотографии я вижу те же карие глаза, прямые черные волосы, нос с небольшой горбинкой, строгие губы. Если добавить очки, то я становлюсь похожей на учительницу. Пока я была маленькая мне нравилось, что у бабы Зузанны был огород, что она сама шила мне одежду. Но в старшей школе одноклассники на тебя показывают пальцем потому что твой телефон не той марки, что твои джинсы стоят меньше ста баксов, что у твоих родителей нет крутой машины, а в моем случае вообще не было родителей. Мне было стыдно за все те вещи, которые делала моя бабушка для меня. Ее вязаные шарфики я снимала сразу же, как выходила из дома, а платья переодевала в джинсы и футболки, купленные в секонд-хенде. Наверное с тех лет и началась моя жизнь «подешевле». Я даже училась на химика, потому что на этом факультете был недобор и мне не нужно было платить за учебу. Я мечтала поступить в медицинский. Это мечта могла бы остаться только мечтой, если бы не Памела. Моя подруга принесла флаеры с медицинского факультета, она бегала к ним, чтобы посмотреть на Дениэля, Памела тихо вздыхала по второкурснику. В приглашении говорилось о том, что требуются сотрудники для проведения экспериментов и опытов в закрытой лаборатории, что-то про вакцины, что-то про анализ крови, это я быстро пролистала. Главное то, что приглашали в первую очередь студентов, до 25 лет, физически здоровых и готовых на три года уйти в работу. Сумма контракта не обговаривалась, но уточнялось, что всем кандидатам оплатят дорогу до места проведения тестов. Я подумала, что если организация готова потратиться нам на билеты, то и платить должны неплохо. Деньги мне были нужны. Осталось заполнить анкету и отправить по указанному e-mail. У меня уже были готовые резюме, сколько их я отправляла в поиске работы! Я исправила несколько строк, написав, что хочу заработать денег и проявить себя, теша надеждой, что такая работа может придвинуть меня к медицинскому факультету. Я даже придумывала, что мне дадут рекомендации или заплатят столько, что я смогу поступить на медика. Я забыла про анкету, обычно работодатели не замечали моих рассылок, и сильно удивилась, когда на мой почтовый ящик упало письмо от некого доктора Каллена. Сухим официальным тоном мне сообщали, что меня приглашают на предварительные отборы в Анкоридж. Черт! Это же Аляска! Я не думала, что будет так далеко. Может это ЦРУ или военные медики. Да какая разница. Мне требовалось забронировать билеты туда и обратно с открытой датой и выслать коды бронирования. Компания оплачивала перелет. С собой я могла взять две пары сменного белья, две пары обуви, удобную повседневную одежду, спортивную форму. Не рекомендовалось брать с собой дорогие гаджеты, достаточно дешевого телефона для связи. Ура! Никаких вечерних платьев, ноутбуков или айфонов! Я так надеялась, что не буду выделяться среди кандидатов. Будут ли испытатели смотреть, какой фирмы мои кроссовки. Вряд ли. От краткого списка необходимых вещей у меня поднялось настроение. Внизу была приписка, что разрешается взять памятные вещи из дома, которые не являются оружием. Конечно, те кто пройдут отборочные тесты, уже не вернуться домой. Я взяла старый фотоальбом, в котором чудом сохранились черно-белые фотографии бабы Зузанны и ее родителей, сделанные до войны в Польше. Я взяла детское ожерелье, которое подарила мне мама на пятилетие. Еще книгу рецептов, которая большей частью была написана по-польски. Мои серебряные браслеты и кольца были на мне. Я долго смотрела на вязаный шарф и растянутый свитер, сделанные руками бабы Зузанны. Все-таки шарф я сунула в чемодан. В самый последний момент вспомнила о документах, паспорт, страховка, водительские права, банковские карточки, студенческий билет. Старый компьютер я оставила Памеле. Она тоже отправляла заявку, но ей пришел отказ, организация нашла старые полицейские файлы, когда Памелу пару раз задерживали за употребление марихуаны. Я уверилась в том, что организация секретно-военная, раз они смогли получить доступ к закрытой информации. Попрощалась с подругой и некоторыми однокурсниками, я не была звездой курса, большинство и не заметит моего отсутствия. Памеле будет тяжело платить одной за квартиру, но она меня успокоила, что договорилась с Университетом и через месяц переедет в общежитие. Я сходила на кладбище. Мои родители. Моя прабабушка, баба Зузанна. Она умерла в тот год, когда я поступила в Университет. Мне кажется, она держалась только из-за меня, пока я несмышленая, несовершеннолетняя, баба Зузанна была как моя опора, моя семья. С моим переездом в Ричмонд бабушка наверняка решила, что выполнила свои обещания перед моими родителями. Старенький дом был заложен в нескольких банках, сотрудники которых грызлись между собой, не давая мне вынести личные вещи. Старая мебель, кухонная утварь, даже бабушкины вязаные вещи, все ушло на распродажу. Я не получила ничего. И как говорила Памела, я должна была радоваться, что на меня не повесили долги. Баба Зузанна позаботилась, оставив дом в наследство двум банкам.***
Самолет приземлился почти у кромки воды, аэропорт в Анкоридже маленький и взлетная полоса почти параллельно заливу Аляски. Я никогда не была в других штатах, да и не была в другом городе кроме Ричмонда. На выходе из самолета меня ждал водитель с табличкой, неужели можно заходить на взлетное поле? До Регионального госпиталя Аляска мы ехали минут сорок. Все таки Анкоридж маленький трехэтажный город. Вывеска Alaska Regional Hospital. Мне в пятый блок, второй этаж, по коридору до самого конца. Меня встретила закрытая дверь. Я растерялась. Не было ни звонка, ни камеры, ну или я не заметила ни того, ни другого. За спиной послышались торопливые шаги, я обернулась и увидела таких же кандидатов как я. Парень, высокий и худой с открытым взглядом небесно-голубых глаз. Он слегка склонил голову и представился, Теодор. Редкое имя, возможно он из немцев. За парнем почти бежала темноволосая девушка, она была одной сплошной энергией, говорила быстро, торопливо. Я даже не расслышала ее имени, кажется Маргарет или что-то похожее. Я назвала свое — Меган Браун. Мы подождали минут пять в молчании. Затем Теодор предположил, что наше тестирование могло начаться здесь, у двери, или еще раньше. Он сказал, что наверняка за нами наблюдают и смотрят, как мы решим эту проблему. Я ответила, что могу сходить на ресепшен и попросить открыть дверь, так как контактных телефонов в пригласительном не было. Девушка отмахнулась, зачем бегать на первый этаж за администратором, легче позвонить по общему номеру госпиталя. Но связи не было и в любом случае пришлось бы спускаться. Я направилась в обратную сторону, но мне навстречу торопилась девушка в медицинском халате и махнула рукой, дескать или обратно. Я не могла назвать эту блондинку медсестрой, она была слишком красива для такой работы. Волнистые светло-медовые локоны, большие желто-карие глаза, правильные черты лица, белая, абсолютно белая кожа без единого изъяна. Ее тело должно привлекать мужчин, и высокая грудь и талия и бедра. Все на месте. Ничего лишнего. Теодор смотрел на медсестру, не отрывая взгляда. На халате был бейдж с именем «Розали». Черт, даже имя красивое! Розали извинилась за задержку и провела карточкой в незаметной выемке в стене, двери распахнулись и… мы оказались в помещении, напоминающем зал ожидания. В центре стояли стулья, такие какие бывают в аэропортах. На стульях сидели молодые парни и девушки, я поняла, что они были такими же кандидатами как и я. Около дальней стены была полупрозрачная дверь, куда по очереди заходили соискатели работы. К Розали подошел высокий и мускулистый парень, он выглядел весельчаком. Подмигнул нам и прошептал низким голосом, что сейчас из нас выкачают кровь. Он хотел напугать нас. Розали хлопнула его по плечу и пробурчала, что Эммету только бы поиграться. Затем она повернулась к нам и объяснила, что мы можем находиться в зале ожидания двенадцать часов, показала рукой на туалет и на столик, где были напитки и бутерброды. Если мы готовы к первому тесту, то должны пройти в полупрозрачную дверь и оттуда отправимся либо домой либо на следующий экзамен. Я решила идти сразу на тест, нет смысла ждать. А Теодор и та девушка остались, они хотели подождать. Розали мне улыбнулась кончиками губ, мне показалось, что она устала от нерешительных кандидатов, так как в зале находилось около сорока человек. Медсестра пожелала мне удачи и повернулась ко мне спиной. Я сделала глубокий вздох и открыла дверь. Самый обычный медицинский кабинет самой обычной больницы, вот только врач не был обычным. Красивый как актер Голливуда, молодой, лет тридцати, блондин с желто-золотыми глазами и с большими темными кругами под ними. Наверное доктор слишком много работал. Его кожа была такая же белая, как и у Розали и медбрата Эммета. Жизнь на Аляске имеет свои минусы, там где нет солнца, нет и красивого ровного загара. Врач представился как Карлайл Каллен, я поняла, что это его именем были подписаны электронные письма. Он несколько раз спросил, добровольно ли я приехала на отбор, повторил, что до подписания контракта я могу отказаться на любом этапе и вернуться домой. Еще несколько вопросов из анкеты. Затем доктор спросил как давно я ела, оказывается в последний раз я перекусила в самолете. Он кивнул и предупредил, что работа будет связана с новой вакциной и ее действием на кровь, что нам придется ежемесячно сдавать кровь на анализы. Я согласилась. Тем более мне приходилось сдавать кровь на плазму, когда не хватало денег. Доктор Карлайл осторожно дотронулся до вены на локтевом сгибе, его пальцы были холодными и твердыми. Подумала, что ему лучше работать микрохирургом, чем обычным терапевтом. Врач взял максимальное количество крови 450мл. Карлайл предупредил, чтобы я отдохнула, и не переживала, если почувствую снижение давления или учащение пульса. Я собиралась вернуться в зал ожидания, но доктор показал мне на другую дверь, за которой меня ждала еще одна красавица-медсестра. Женщина под тридцать лет, с карамельными волосами и теплыми желто-карими глазами. Она назвала себя, Эсме. Ее улыбка была поистине голливудской. Черт! Я испугалась, что возможно попала на опыты к пластическим хирургам? Вдруг на мне станут испытывать как приживаются новые импланты или тренироваться над новыми методами корректировки носа или глаз. Я уже не думала, насколько удачное решение я приняла, когда решила приехать сюда. Я спросила у Эсме, могу ли я вернуться домой. Она ответила, что да, на любом этапе, до подписания договора. Хорошо. Значит я буду долго думать, подписывать или нет. А пока мне хочется спать. Обычная больничная палата, рассчитанная на десять человек. Половина кроватей уже была занята. Девушки лежали, сидели, пытались связаться по телефону, ругались, что нет связи. Я заметила, что в палате нет телевизоров. Будет скучно. Но я ошиблась. Одна из девушек, у нее были иссиня-черные волосы и такие же черные глаза всем заявила, что она должна остаться, ей просто необходима эта работа и что она сгрызет любого по пути наверх. Странная она. Мы не знали, сколько человек набрали и сколько должны отсеять. Какой смысл ругаться. Я обратила внимание, что девушки были одеты примерно как я, старые джинсы и футболки, хорошо, что нет модниц. Но я не успела додумать эту фразу. В комнату вошли две девушки на высоченных каблуках, в светло-голубых джинсах от Secret Circus с алмазным рисунком на задних карманах и в белых шелковых рубашках. Подруги хихикали и обсуждали доктора Карлайла. Не понимаю, зачем их выбрали. Деньги им не нужны и я не верю в их жажду знаний. Барбара и Бетти. Черт! Даже их имена раздражали. Да, я завидовала им, я никогда не только не куплю такие вещи, но даже не зайду их померить. К нам снова зашла Эсме, она принесла одноразовые пижамы, напомнив, что скоро ужин, что нам нужно хорошо выспаться, так как завтра нас ждет медосмотр. Еда была прекрасна, шведский стол как в дорогих отелях. Ну, я думаю, что так бывает в дорогих отелях. Я взяла себе кусок курицы, фасоль, немного салата, сок и кусок торта. По привычке прихватила в спальную комнату бутылку воды и яблоко. Я привыкла держать на прикроватной тумбочке воду и что-нибудь из фруктов. Привычка из детства. Баба Зузанна оставляла мне первую клубнику или садовую грушу, чтобы я могла перекусить, если проснусь до нее. Мне стало немного грустно. Я наблюдала за остальными кандидатами. Они будут моими друзьями или конкурентами. Пока я ни с кем толком не общалась. Все пытались дозвониться домой, но доктор Каллен предупреждал, что связь работает только в зале ожидания, куда можно вернуться, отказавшись от участия в проекте. Я не заметила как уснула. Черт, даже не переоделась и не помылась. Утром болели глаза от косметики и я первая пошла в душ, теплая вода и мятное мыло мне подняли настроение. Завтрак был еще лучше, чем ужин, либо мое настроение сегодня была не таким грустным. Я взяла блины с творогом, потом подумала и еще с мясом, большой стакан сока, кофе и орехи. Перед выходом из столовой, я прихватила сухофрукты с собой. Если придется ждать медосмотра, будет что пожевать. Думала, что мы должны отправиться в специальный кабинет, но медосмотр, вернее медсестра Розали сама пришла к нам. Она попросила нас прилечь на своих кроватях и по очереди подходила с современным автоматическим тонометром и инфракрасным термометром, который показывал давление, частоту пульса, температуру. Я хотела купить такой для бабы Зузанны, но он был очень дорогой. Розали внимательно посмотрела на Барбару и Бетти, за глаза их успели прозвать «2Би». Медсестра положила руку на живот одной, затем другой девушке. И словно у нее был аппарат УЗИ в ладони, выдала, что обе «Би» беременны, сроки маленькие, меньше месяца. «2Би» стали скандалить и кричать, но медсестра была непреклонна и попросила Эсме отправить девушек домой. Розали отправила домой еще одну девушку из-за ее плохих почек. Медсестра подошла ко мне. Я слабо улыбнулась. Но Розали не обратила на это внимания. Сколько у нее пациентов, вернее кандидатов, она не должна всех помнить. На завтраке я видела только часть людей, так как была в числе первых, в 7 утра. По расписанию завтрак занимал время с 7 до 9 часов. Я не видела тех, кто пришел после меня, но мне кажется должно быть больше ста человек. Медсестра тонкими холодными пальцами проверила мою руку, я падала в школе на ступеньках, но как она могла знать о переломе. Измерила давление, подержала палец на пульсе, который понесся вскачь от волнения. Она прошептала что-то о Джаспере, которому необходимо приехать и успокоить всех, возможно это ее босс. Затем нам принесли семь папок с заданиями по математике, химии, физике, биологии, анатомии, были также практические вопросы по первой медицинской помощи. Эсме нас попросила заполнить те разделы, которые мы знаем и ответить на те вопросы, в которых мы уверены. Это действительно огромный тест. Я взяла раздел по химии, частично по биологии и математике. Анатомию я знала плохо, но попробовала ответить на первые вопросы, например на картинке поместить внутренние органы на свое место. Первая медпомощь. Задания вроде не трудные. Но как отличить человека, который упал от инфаркта или от инсульта. Я могу отличить только пьяного от не пьяного. Мне не хватает медицинских знаний. Черт! Я провалю этот тест! Эсме нас пригласила на обед и попросила взять папки с собой. Время на решение тестов — до ужина, но медсестра предупредила о тех соискателях, которые не совсем честные. Я поняла, что придется бороться за место. После обеда мы снова вернулись в свои комнаты, было много заданий, стояла тишина, которую нарушал скрип карандашей. К нам снова пришла Эсме и сказала Сандре собирать вещи, в ее крови обнаружили наркотики. Сандра стала доказывать, что употребляла почти месяц назад, что она сдавала кровь на контроль, она плакала, умоляла. Но медсестра схватила Сандру как котенка и вывела из палаты. Прошли сутки, а уже четверо вылетели. Вечером мы сдали наши тесты, голова распухла от многочасового напряжения и за ужином я просто потягивала сок. Ко мне подсел Теодор, парень с кем мы познакомились около той закрытой двери. Он оказался студентом-программистом и считал, что нас собираются завербовать в шпионы и закинуть в какую-нибудь страну на севере Европы. Я спросила, почему он так думает. Парень не успел ответить, так как к нам подошел еще один кандидат, как выяснилось, он был сосед Теодора в палате и его звали Денни. Он усмехался над Теодором, считая, что тот видит заговоры там, где их нет. Значит про шпионов рассказали не только мне. Денни прошептал, что среди всех кандидатов нет ни одного цветного. Я пожала плечами. Мы находимся на Аляске и может быть темнокожим здесь тяжело жить. Но ребята искали причину в однородности кандидатов, хотя сам Денни не был стопроцентным американцем. Его широкие скулы и восточные глаза кричали о китайских или японских предках. Да я сама не была такой чистой американкой, мои корни в Польше. А кровь Теодора видимо из Германии. Вон та девушка, рыжая как солнце, напоминает ирландку. А вон тот парень с длинным лицом похож на английских вельмож. Да, здесь нет чистых азиатов и нет африканцев. Но среди белых кажется собраны разные национальности, если не по паспорту, то по крови. Ужин заканчивается в 9 вечера, нас попросили пройти в свои палаты. Черт! Я толком ничего не поела и взяла с собой бананы и орехи, зажав в руках бутылку воды. Эсме предупредила, что завтра нас ждет тест на физподготовку, поэтому посоветовала позавтракать пораньше и одеться в спортивную форму. В этот раз я не забыла про вечерний душ. На следующий день в 10 утра нас ждал Эммет в спортивном зале, крепкий, высокий, мускулистый медбрат стал вторым любимым персонажем девичьих грез после доктора Карлайла. Мне они не нравились. Да, все красивые, даже ласковые, но все какие-то… неживые что ли. Я бы предпочла поболтать с тем же Денни или Майклом, с ним я познакомилась на завтраке, он как и я таскал фрукты из столовой. Эммет для нас озвучил нормативы, нам нужно продемонстрировать выносливость, силу, скорость, ловкость и координацию. Пробежать 100, 500 метров, подтянуться на перекладине, прыжки в длину и в высоту, отжимания, прыжки на батуте. Все смеялись, что тест похож на то, что нас отбирают в космонавты. Эммет веселился вместе с нами, показывая, как надо бегать — его никто не смог обогнать, как надо отжиматься — никто из парней не смог сделать больше. И так в остальном. Медбрат шутил, что он не спортсмен, а всего лишь бедный медик, и может сделать лучше крутых ребят, которые в своей анкете расписали спортивные достижения. Эммет заставлял нас кувыркаться, приседать, ползать. Денни пробегая мимо меня прошептал, что из нас готовят выживальщиков. Я не совсем поняла, что это. Но физическая подготовка требовалась почти как у военных. Хорошо, что я бегала по утрам. Отжиматься и подтягиваться у меня не получилось, но зато я могла вытянуть баллы в беге и прыжках. Эммет обладал не только силой, но и феноменальной памятью. Он запомнил данные всех кандидатов. Исключались пять человек по худшим показателям, четверо парней и одна девушка, которая отказалась вообще что-либо выполнять. Эммет нас отпустил только поздно вечером. Мы были потные и уставшие. Оставалось привести себя в порядок, поужинать и отправиться спать. На следующий день снова пришла медсестра Розали. Она позвала с собой Анжелу, чтобы снять кардиограмму. Видимо Эммет заметил, что девушка плохо себя чувствовала после активной физкультуры. На завтраке нас было примерно шестьдесят-семьдесят человек. По моим подсчетам отсеялось около 30-40%. Был свободный день и стали образовываться группы по интересам. Часть кандидатов ушла в спортзал, часть тусовалась в столовой, кто-то решил отоспаться. Я вернулась в палату, честно говоря я стала уставать от однообразного пространства. Конечно, мы могли вернуться домой в любой момент. Но я хотела дойти до конца. Я познакомилась с некоторыми девушками, Оливия, Джесс, Эмили, Кэтрин. Они мне рассказали, что Розали является женой Эммета, многие видели как они целовались. А Эсме — жена Карлайла. Девушки вздыхали, разрабатывая планы, как обратить на себя внимание женатых мужчин. Я решила привести в порядок свои вещи, постирала нижнее белье и спортивную форму, почистила кроссовки, навела порядок в чемодане. Пока меня не выбрали, нет смысла распаковывать все вещи. Тяжелее будет собирать их обратно. За короткое время у меня накопилась еда. Черт! Что обо мне подумают! Я вытащила все фрукты и булочки, которые таскала из столовой. К сожалению, кухни как таковой не было. Но в столовой стояла микроволновка, электрочайник и кофеварка. Я нарезала все фрукты, посыпала сахаром и прокрутила в микроволновке, получилось нечто, напоминающее джем. А из булочек насушила сухарики, нарезала все кубиками, сбрызнула сладкой водой и тоже поставила в микроволновку. Всю еду оставила на кухне. Вдруг кто-то захочет перекусить. Прошли еще два дня бездействия, Розали иногда уводила кого-то из ребят, либо для дополнительного анализа, либо для переговоров с Карлайлом, видимо доктор получал дополнительные данные о каждом кандидате. Затем Эсме нас попросила находиться в своих палатах, наступил день психологического теста. Те, кто уходил на собеседование, обратно не возвращался, от этого становилось жутко. В голову лезли дурацкие мысли о похитителях органов, о черных хирургах, об опытах над людьми. Если меня сейчас не вызовут я свихнусь от ожидания. Я выпила воды и вдруг подумала. А что если сам тест состоит в том, что за нами следят, смотрят как мы ведем себя в стрессовой ситуации. Поэтому я мысленно плюнула на всех, улеглась на кровать и постаралась уснуть. Уже на пороге сна и яви ко мне пришла другая мысль, а если мой сон будет демонстрировать мой пофигизм, а такие кандидаты им просто не нужны. Я выбрала нечто среднее, лежала на кровати, но с открытыми глазами. Не придерешься! Наконец Эсме назвала и мое имя, Меган Браун. Она проводила меня через пустую столовую к вечно закрытой двери, за которой теперь открывался коридор, длинный скучный больничный коридор. Мы подошли к кабинету, Эсме без стука открыла дверь. Белые стены, потолок, пол, стол, стулья. Они издеваются? Зачем столько белого? И на фоне этих стен белокожий доктор Каллен и еще один врач, судя по бейджу, Эдвард. Он слишком молод, чтобы работать психологом. Или они все вышли из-под ножа пластических хирургов. И такие бледные. Если меня выберут, то я попрошу солярий для всех. Эдвард Каллен, так представился молодой врач, уточнив, что он родственник Карлайла. Я думала, что для сына он слишком взрослый, видимо племянник. После стандартных вопросов Эдвард спросил про клаустрофобию, я не боюсь замкнутого пространства, но уточнила, что мне станет очень скучно ничего не делать в маленьком закрытом помещении. Карлайл уточнил, чтобы я хотела делать. В голове пронеслись картинки из моего детства, когда я бегала по огороду бабы Зузанны и собирала клубнику. Наверно делать что-то руками, ответила я. Эдвард что-то прошептал Карлайлу и тот согласно кивнул. Были вопросы про конфликтные ситуации, с кем я жила когда училась, с кем встречалась, как часто ругалась и как долго могу пробыть одна. На последний вопрос я подумала, что если есть интересное занятие, то для меня не важно сколько человек рядом со мной. Я считала себя самодостаточной. А может потому что у меня почти нет друзей. Это уже я сказала про себя. Молодой врач усмехнулся, он что, читает мысли? Один из вопросов я знала, читала на сайте NASA, он звучал примерно так, если в замкнутом пространстве есть человек из вашей команды, который вам очень и очень не нравится, что вы будете делать. Правильный ответ — сорваться, накричать на третьих лиц, на тех, кто общается с вами из ЦУ. Доктор Эдвард снова улыбнулся, когда я ответила, конечно же не упомянула, что читала об этом. Тогда он исключил третьих лиц, и получается, что конфликтовать в группе придется. Орать и ругаться придется, срывать свою злость придется. Я не люблю конфликтовать. И боюсь, что более сильные соперники меня задавят. Ну что ж. Если меня не выберут для работы, то вернусь обратно. Я уже стала думать, как уговорить Памелу снова снимать жилье на двоих. Или мне тоже пожить в общежитие. Я вздрогнула, когда доктор Карлайл попрощался со мной. Доктор Эдвард позвал медсестру по имени Бри, совсем молоденькую девушку, которая смотрела на него влюбленными глазами. Бри проводила меня в другую палату, где отдыхали те, кто закончил с вопросами психологического теста. Все мои вещи уже находились здесь. Я не помню, кто их забирал, но мне дали понять, что обратно я не вернусь. Значит ли это, что я правильно ответила на вопросы? Еще два или три дня мы отдыхали, нас усиленно кормили, еда и правда была вкусная, но какая-то больничная, нас ограничили в жареном, копченом и жирном. Было много овощей и белого мяса, много фруктов, но не было ни одного банана, самого дешевого и распространенного фрукта Америки. Пока я усиленно думала о странной диете, рядом со мной накладывали еду парень с девушкой, они сыпали терминами на латыни, видимо студенты медицинского, и нашу диету ребята назвали «до донации», они посмеялись, что после сдачи крови нам наконец дадут бананы и авокадо. Да, студенты-медики были правы. Доктор Карлайл объявил, что мы должны сдать до 200мл крови, кто-то из кандидатов выкрикнул, что врачи наверное вампиры, иначе зачем им столько крови. Рядом с Карлайлом стоял доктор Эдвард, он что-то быстро прошептал и доктор Карлайл согласно кивнул. Вечером, на ужине все шептались, что исключили тех парней, кто решил пошутить по поводу вампиров. Чушь собачья! Какие нафиг вампиры. Я скорее поверю в марсиан. Медсестра Розали всегда смотрится в зеркало, где бы она не проходила и я уверена, что она видит свое отражение. Доктор Карлайл сам ставил катетеры для донации, он же не укусил никого. И днем все они ходят по палатам. Да, врачи и медсестры красивы, ухожены, у всех такая чистая гладкая кожа. Возможно они испытывают на себе некий препарат, если и мы станем такими после работы над вакциной, то мне бы понравилось. На следующий день мы сдали кровь, а вечером сообщили, что Алан Эванс и Томас Браун отправляются домой, в их крови обнаружили алкоголь. Вот дураки! Я думала, что за нами постоянно наблюдают, неужели никто не задумался о камере в палатах. Хотя парни могли выпивать в туалете. Вылететь из-за такой глупости! Также исключили Софию Миллер, это она догадалась о диете донора. Ей сказали, что в ее крови повышен уровень лейкоцитов, София больна. Девушка согласно кивнула, значит она знала. А вот шутники про вампиров никуда не делись, вечером они сдавали кровь на плазму и сегодня выглядели сами как вампиры. Нас осталось пятьдесят человек, пятьдесят конкурентов, пятьдесят кандидатов. Теперь мы спали в больших палатах, на самом деле их было всего две, для девушек и для парней. Общая столовая, зона отдыха, где были книги и какие-то настольные игры, спортзал. Нам сказали подождать. Сколько — никто не знал. Мы даже не знали сколько человек должны остаться. Пять, десять, тридцать или все пятьдесят? Вот сейчас ощущение того, что над нами следят было более четким. Я даже оглядывалась пару раз, думая, что кто-то стоит за спиной. Только не могла найти спрятанные камеры. Ими могли быть и зеркала в столовой, и приборная панель в палате, да все что угодно. Я была уверена, что именно сейчас ведется основной отбор кандидатов. Я скрестила пальцы, только бы не влезть в конфликтную ситуацию. Но с другой стороны, если я буду сторониться остальных членов группы, меня тоже могут отложить в сторону. Не заметят. В первый же день возникла склока между Энтони и Мэтью, они были так похожи. Два мускулистых блондина. Только Энтони был больше заводилой. Он предложил нам потребовать от доктора Карлайла ответов, сколько нам ждать, сколько человек должны отобрать и что мы хотим интернета, телефонной связи. Мэтью был тем, кто призывал к совести, дескать мы же группа, мы же все вместе. Ребята побунтовали и на следующий день их не было. На следующий день Александер Кинг, таким именем представился один светловолосый парень с веснушками на носу, я запомнила его фамилию, потому что она не соответствовала его внешности, предложил нам познакомиться поближе, он считал, что скорее всего нас оставят около тридцати человек. Он рассказал, что занимается физикой и биологией, и надеется получить новые сорта растений, которые могут пережить радиацию. Его перебила Жаклин, худая и высокая девушка с очень неприятным голосом, таким тонким как у раненой мыши, она стала рассказывать о себе, очень много и очень долго. Я поняла только то, что она круглая отличница по всем предметам где бы она не училась. Мы уже хватались за головы от ее голоса, когда Денни, друг и сосед Теодора, перевел разговор в другое русло и мы вдруг стали вспоминать наш дом, рассказывать о наших семьях. Оказывается Денни, Итан, Крис, Майкл — все они были спортсменами, в разных видах спорта, может поэтому эти ребята были самыми спокойными. Им вторили Оливия, Эмили, Николь — девушки из группы поддержки своих команд. Они даже успели сдружиться и вместе ходили в спортзал. Честно говоря, я им позавидовала. Дэйзи Гордон, та самая девушка, которая в первый день устроила крик и шум в моей палате, она снова стала всем повторять, что она самая-самая. Дэйзи взмахнула сине-черными волосами и удалилась в палату. Мы еще похихикали над ней. Дошла очередь и до моего рассказа. Врать мне не хотелось, поэтому я очень мало рассказала о том, что с пяти лет жила с прабабушкой, и что она из Польши. В ответ Теодор крикнул, что мы почти земляки, я думала, что его корни из Германии, а оказалось — из Венгрии. На правах земляка он пересел поближе ко мне и приобнял за плечи. По моему телу прошла теплая волна. Я не хотела так реагировать на Теодора. Но мое тело само развернулось к молодому человеку, мой язык самостоятельно облизал мои губы. Черт! Я не хотела бы целоваться при всех. Меня спас Генри Дункан, высокий, накаченный брюнет с очками в стиле Гарри Поттера, он рассказал, что оставил дома свой компьютер с недоработанной программой и наверное будет жалеть, если его выберут. Все удивились, зачем он тогда вообще приехал. Генри признался, что надеялся встретить интересную девушку, а потом вместе с ней не сдать тесты и вернуться домой. Он нас рассмешил. А потом сказал, что он разработчик компьютерных игр, и ему необходимо развеяться. Но Генри не рассчитывал, что сможет продвинуться почти до финала. Мы еще поболтали немного и медсестра Эсме нас разогнала по палатам. Теодор подмигнул мне перед тем как исчезнуть за дверью. Я плохо спала ночью, придумывая сценарии наших с Теодором свиданий. И кажется на моменте первого поцелуя я уснула. Шум, крики разбудили меня среди ночи. Кто-то плакал. Потом к нам зашел доктор Карлайл и сказал оставаться в палате. Дэйзи Гордон повесилась в туалете. Черт! Она же так уверенно, так громко утверждала о своей исключительности. Мне было неприятно. Было плохо. Но почему-то мой мозг думал не о Дэйзи, а о том, что в туалете нет камер и там за нами не следят, во всяком случае, не следили. Я не могла спать и отправилась в столовую. Мне нужно было чем-то занять руки и я стала искать по полкам разные чаи, джемы, сухофрукты. Вскипятила воду, отдельно в металлической чашке размешала имбирь, лимон, корицу, красный апельсин, черный перец, гвоздику. Залила все водой из чайника и добавила коричневого сахара. Аромат имбирного чая заполнил столовую и вокруг меня собрались те, кто не спал. Я разделила всем поровну мой напиток и за горячим чаем мы стали обсуждать смерть Дэйзи и сам проект. Генри нам сказал, что не удивлен, так как все наши тесты были очень слабыми и среди кандидатов не было настоящей борьбы. Может он путает свои компьютерные игры с жизнью? Я бы не хотела драться с ножом в руках за место в лаборатории. Я так и сказала. На что Генри возразил, дескать я уверена, что если не пройду отбор, то вернусь домой. А вот если бы тех, кто не прошел отбор убивали? Стала бы я бороться за место? За меня ответил Теодор, он в это время даже приобнял меня за талию. Теодор сказал, что в такой ситуации — проиграл умер — многие отказались бы от проекта. Тогда Генри придумал другой вариант, все-таки он слишком много времени посвящает своим играм, что дескать кто проиграет, тот останется на Земле, которая погибнет от ядерного взрыва, а кто пройдет отбор, того увезут на другую планету. Теодор тут же ответил, что жить на другой планете еще не значит жить хорошо, а на Земле можно спрятаться от взрыва под землей или под водой. Я была благодарна Теодору, мне не хотелось вступать в такие дискуссии. Но про себя я думала, что если возникнет такая ситуация, либо я, либо кто-то другой, я скорее всего буду драться. Даже не так. Я просто всыплю яд этому неудачливому кандидату. Но только в ситуация моя жизнь в обмен на его. Почему Дэйзи повесилась? А может ее повесили? Я уже во всем сомневалась. Утром три кандидата отказались от участия в проекте. Сами! Нервы не выдержали или совесть замучила. Мы не знали. Нас становилось все меньше. Большинство, как и я, понимали, что долгое ожидание и ничегонеделание — часть испытания. Это намного труднее, чем сдавать тесты. Мозг ищет проблемы, там где их нет и пытается решить несуществующие задачи. Нас оставалось двадцать три человека, когда началось ЭТО. Я не знаю, как назвать это чувство. Страх, паника, ожидание смерти. В фильмах в такие моменты звучит тревожная музыка. А игроки вроде Генри Дункана сохраняют свою игру, чтобы перейти на следующий этап. Черт! Было страшно. Не знаю почему. Я стала ощущать нехватку кислорода, мне было жарко. Постоянное чувство тревоги. Ощущение того, что должно произойти что-то плохое. А дальше начались истерики. Один из ребят, кажется его звали Дэвид, стал кричать, раскидывать вещи, рвать на себе одежду. Никто его не успокаивал, все боялись подойти к нему. Дэвида вывел доктор Карлайл, пробурчав, что ему нужно отлежаться в неврологии. Вечером, уже перед сном, когда мы все были в кроватях, Мишель стала плакать. Ее пытались успокоить, но она с каждым всхлипом выла громче и громче. Потом она стала орать, что мы все подопытные, что нас заберут инопланетяне и будут пить нашу кровь прямо из наших вен. Мишель сама себя накручивала и закончила тем, что укусила себя за руку. За ней прибежала медсестра Эсме и на руках вытащила из палаты. Я укрылась одеялом, нырнула под него с головой и свернулась калачиком. Мне было страшно. Меня никто не учил выживать. Я не могла унять чувство паники. Мое сердце стучало в горле как бешеное. Я стала дышать под счет, но все равно ничего не получалось. Потом я услышала шум из столовой и крики. Все вскочили со своих мест и побежали. Я не могла встать. Я просто не могла. Мне было очень страшно. Но оставаться одной в палате было еще хуже. Я завернулась в свое одеяло, словно оно могло помочь мне. В столовой один из ребят душил другого шнурком от кроссовок. Все происходило как в замедленной съемке. Тот, что сидел на стуле, покраснел, его глаза стали слезиться и язык вывалился изо рта, он хрипел, и сплевывал еду. Второй, тот что душил, его звали Стивен, он раньше хвастался старшим братом морским пехотинцем, стоял с кривой улыбкой и с безумными глазами. Он тянул шнурок, сильнее и сильнее. Несколько человек навалились на него, пытаясь оттащить от Брайана. Того, кого душили звали Брайан. Но когда тянули Стивена, он не выпускал шнурок, и получалось, что Стивен затягивал удавку еще туже. Брайан упал на пол. В это время на Стивена запрыгнула Хелен с ножом. Я думала, что она хочет оборвать эту шнуровку. Но нет. Хелен целилась в Джоанну. Девушки препирались все время. Я не ожидала, что Хелен сможет так спокойно всадить кухонный нож в Джоанну. В суматохе мы не заметили доктора Карлайла, доктора Эдварда и медсестер. Они увели Стивена и Хелен, а Джоанну и Брайана унесли на руках. Мы не знаем, выжили они или нет. Никто из них так и не вернулся. Через день в столовой на самом видном месте появился список. Нас осталось семнадцать человек. Напротив каждого имени был номер. Мой f-21. В списке я была вторая. Я стала искать Теодора и обрадовалась, что он был третьим. Его номер m-8. Не знаю зачем, но я его запомнила. Тихое дыхание защекотало мое ухо. Рядом со мной теперь стоял Теодор. Мы с ним прошли отбор. Теперь осталось подписать контракт и… мы готовы к работе. Нам сказали собрать все наши вещи, я так и не распаковала свой чемодан. Мне нужно только положить мою косметичку и поменять балетки на кроссовки. Я бы еще взяла с собой орехи и сухофрукты, поэтому в последний раз посетила столовую. Мы ждали доктора Карлайла, который прочитал краткий инструктаж. В принципе это повторение тех пунктов, которые мы подписали в контракте. Строгая конфиденциальность, никаких контактов с внешним миром, здоровый образ жизни, абсолютная дисциплина. Похоже, что мы вступаем в военный спецназ или в секретную шпионскую сеть. Нам вернули наши документы, подписанные договора и уточнили, что сегодня ночью мы вылетаем. Все приготовились ехать на такси до аэропорта, но нас проводили на взлетную площадку прямо на территории Регионального госпиталя Аляска. Это частный самолет со странным гербом. Вместе с нами летели доктор Эдвард, медсестры Розали и Бри, медбрат Эммет. Были еще четверо людей, чем-то похожих на наших врачей, но других. К одному все обращались по званию — майор. Он был красив и страшен одновременно. Длинные волнистые волосы цвета липового меда закрывали половину лица. Если он военный, то почему носит такую прическу. Когда он их откидывал, на тебя смотрели глаза, темно-бордовые, насыщенного цвета, эти глаза проникали в душу. Я смотрела в них как кролик на удава. Он выглядел молодо, лет на двадцать пять, но его глаза были намного старше. Я не удивлюсь, если окажется, что он был на Ближнем Востоке. Я смотрела на его волевой подбородок, прямо сжатые губы. Он был чем-то недоволен. Хмурил брови и раздувал ноздри. Он мне нравился и я его боялась. Черт! Если он будет руководителем лаборатории, я постараюсь как можно меньше попадать ему на глаза. Рядом с майором сидела девушка, такая же красивая как Розали, но по-другому. У этой девушки были длинные каштановые волосы, с небольшой рыжиной. Ее глаза были удивительные. Как алмазы! Со светло-розовым тоном. Это так непривычно, так оригинально! Интересно, где она купила такие линзы. Ее фигура была идеальна, песочные часы. Наверное многие девушки ей завидуют. И лицо. Ее лицо было европейское. Я не хочу сказать, что американки не красивые. Но самые красивые американки имеют европейские корни. Она держалась очень близко к майору. Они были парой! Девушка всегда наблюдала за своим парнем, и повторяла его жесты. Нас этому учили на психологии в старшей школе. Если он хмурился, то она подносила палец к своей переносице, если у него падали волосы на лицо, то она заправляла свои волосы за ухо, если он откидывался на сидении назад, то она тоже расслаблялась. Рядом с майором был еще один молодой человек, майор один раз его назвал «капитан». Капитан был тоже лет двадцати пяти, со светло-каштановыми волосами, с темно-красными глазами и с короткой армейской прической. Они оба, и майор и капитан, были с накаченным сильным телом. Мне даже хотелось дотронуться пальцем. Я была уверена, что их мускулы окажутся стальными. Капитан оказался более живым и более улыбчивым. Он часто обращался к своей подруге. Она была даже похожа на капитана как сестра. Такая же крепкая, стройная, с короткой стрижкой и с такими же темно-красными глазами. Только она была совсем невысокая. Я подумала, что эта девушка могла быть лейтенантом. Значит нас сопровождают врачи и военные. Минут через двадцать полета Розали и Бри раздали контейнеры с едой. Полноценный обед. Гораздо больше, чем когда я летела из Ричмонда в Анкоридж. Значит мы летим куда-то дальше. Теодор, он сидел рядом со мной, прошептал, что так его кормили, когда он с семьей летал в Европу. Я хотела пить и сначала открыла бутылку воды. Минеральная. Я выпила почти полбутылки и тут вспомнила, что когда мы подписывали договор, Карлайл уточнил, что нам уже перевели первые выплаты на наши банковские счета. Это было странно, так как компании никогда не платят во время отбора кандидата и часто не платят во время испытательного срока. Черт! Куда я попала?! Я хотела обсудить это с Теодором, но мне так хотелось спать, что язык просто заплетался. Я закрыла глаза и провалилась в темноту.