***
JASPER POV***
Я был прав. Конечно я, Майор Джаспер Уитлок, был прав. Нет большой разницы между новорожденными вампирами и новобранцами-кандидатами. Все те же правила. Те же приемы. Пятьдесят голодных кровавых ртов из новообращенных или пятьдесят голодных ртов из молодых кандидатов. Если бы задача стояла в сохранении человеческого вида, я бы отобрал самых здоровых, сильных физически и духом. Но нам нужны всего лишь доноры. Никаких главарей или претендующих на это место, от них придется избавляться рано или поздно. Никаких изгоев, нытики и депрессивные люди будут мешать работе группы, раздражать, отвлекать внимание на себя. Они еще хуже, чем инициаторы новых идей, которые тоже способны развалить малую группу. Итак, я предложил оставить пятьдесят новобранцев на четыре дня без новостей. У них есть превосходная еда, несколько книг и настольных игр для развлечения, спортзал; но нет возможности связаться с внешним миром, нет телефонов, интернета, телевизора. При желании кандидаты могут отказаться от проекта, они хотя бы будут знать, что физически и психически вполне здоровы. Между собой мы присвоили им порядковые номера, я пока не изучал их личные дела, да какому вампиру будет важно, чью кровь он пьет — простого студента или выпускника Гарварда. Я вспомнил реалити-шоу где выбирали девушек супер-моделей, которые должны были прождать в закрытой комнате порядка шести часов. За девушками наблюдали через скрытые камеры. Первые полчаса все терпеливо ждали, затем одна за другой девушки скидывали свои туфли на высоченных каблуках, забывали держать спину, некоторые просто сидели-лежали на полу. Осталась только одна девушка, которая почти не сдвинулась со своего места. Когда у нее спросили, как она выдержала столько времени, ее ответ поразил многих. Оказывается, она хотела в туалет и так сжала мышцы, что боялась пошевелиться и не сдержаться. И нет, в итоге ее не выбрали. Кандидаты в доноры не были ограничены только одной комнатой, у них были спальные помещения, ванные и туалеты, столовая и спортзал с тренажерами, с баскетбольной площадкой. Первый день все пытались хорохориться, доказывая друг другу, кто круче. Я выделил несколько парней, они играли роли, связанные с решением проблем. Инициатор и оценщик*. Эти двое уйдут. Два мускулистых парня, похожие словно близнецы из команды по регби. Второй и третий день проявили тех, кто пытался демонстрировать роли властвующих и роли подчиненных. Большинство из кандидатов все-таки были ведомые, пассивные члены группы. Если они абсолютно здоровы, то нам пригодятся. Нужна их кровь, а не их активность. Среди властвующих я увидел координатора, я отметил про себя этого светловолосого парня, он пригодится в будущем, и контролера, им оказалась очень писклявая девушка с комплексом отличницы, которая вылетит из группы. Мне понравился спокойный уравновешенный брюнет, которые негласно выполнял роль гармонизатора группы, успокаивая возникающие мелкие конфликты. Еще три человека не прошли проверку, один немного полный парень, который вдруг стал изгоем и две физически активные девушки, не соблюдающие личные границы этого парня. Я не люблю тех, кто самоутверждается за счет других, но также не люблю мазохистов. Поэтому все трое собирают свои вещи, так как не переходят на следующий этап. Через четыре дня Карлайл распрощался с выбранными мной кандидатами. Осталось сорок четыре человека. Я предложил оставить их еще на три-пять дней для наблюдения. Питер хмыкнул, он понимал, что сейчас начнется самое веселое — оставшиеся поняли, что шесть человек не продолжат тесты, никто не знает, почему их выгнали и никто не знает, сколько человек будут отобраны. Как только закрылись двери, две девушки стали ругаться и истерить. Я отметил их на выбывание.***
Я отправился на охоту, раздумывая, что их истерика напомнила мне агрессивное поведение моей напарницы, Элла стала вести себя как новорожденная. Черт! Может у нее такая реакция, каждый вампир по-особенному проводит первые года после обращения, почти все становятся злыми, дикими, с вечной жаждой крови. Десятилетия, проведенные в армии Марии научили многому, и главное — не удивляться. Я ждал, когда Элла утихомирится, как не странно, она вела себя чуть спокойнее рядом с волчицей. Оборотень Леа действовала на нее как седативный препарат. Здесь, в больнице Анкориджа Элла увлеклась исследованием крови оборотня и вампирского яда. Она заставила всех нас сдать образцы яда на хранение. — Мы оставим глубоко под бункером наш яд, если мы все сгорим, то пусть что-то останется от нас. Элла готовила капсулы, одна из которых содержала не яд, а кровь Леи. Все подписано, пронумеровано, запечатано и пока заморожено вместе с человеческой донорской кровью. Мой поздний ужин состоял из пьяных рыбаков. Блядь! Какого хера столько пить! В их крови почти не было крови. Мне нужно переодеться, принять душ и я отправился в пригород Анкориджа, где мы поселились. На подходе к деревянному таунхаусу — я подумал, что в Анкоридже такие строения сохраняют больше тепла, чем отдельно стоящие дома — услышал, что Элла тоже решила принять душ. Обычно она сутками находилась в лаборатории с Карлайлом, пытаясь сотворить нечто удобоваримое и неядовитое для вампиров из крови оборотня. Моя жена была одержима мыслью, что нам не хватит крови для выживания. Хотя вампиры могли бы сохранить свое существования на многие века и без крови, мы уже мертвы, мы стали бы неактивными, как в древних легендах, лежали бы в гробах без движения пока человек или животное не приблизились бы к нам на достаточно близкое расстояние. Судя по пению в душе — Элла не всегда попадала в ноты и захлебывалась водой, отфыркивалась — она не почувствовала меня. Я задрожал от предвкушения. Как сталкер очень тихо открыл входную дверь, скидывая свою одежду на пол пока поднимался по лестнице. Остановился перед дверью в душ, которая была слегка приоткрыта. В щелку я видел, что моя красавица-жена вертелась под сильными струями воды. Ее длинные каштановые волосы прилипли к телу. Моя напарница вскинула голову и подставила лицо под капли. Ее полные губы, ее круглая грудь, ее упругие бедра. Я нервно провел рукой по волосам. Блядь! Я не хотел бы выглядеть как гормональный подросток, но моя рука автоматически опускается на уже подрагивающий от нетерпения член. Элла поворачивается под каплями воды и оказывается лицом ко мне, она должна почувствовать меня, но почему-то не замечает. Вот черт! Моя Элла проводит намыленной рукой по своей шее, поглаживает грудь, уделяя время темно-розовым соскам. Это мои руки должны быть на ней. Это я должен ласкать ее грудь. Теперь Элла второй рукой массирует живот и ныряет в промежность, я слышу ее сдержанный вздох. Представляю как мое тело обвивает ее. Я тихо рычу и моя рука активнее двигается по набухшему стволу, вверх и вниз, быстрее и сильнее. Вдруг Элла стонет и мой член дергается в ответ, словно живет отдельной жизнью. Элла двигает рукой быстрее, я хочу увидеть ее лучше, к сожалению вампиры не могут видеть через стены, и осторожно двигаю дверь, которая блядь скрипит! Гребаная дверь скрипит в самый неподходящий момент. Элла смотрит на меня и я вижу, что она ухмыляется. — Я так долго тебя ждала, — хриплым голосом произносит моя напарница. — Я уже здесь, — рычу в ответ. Ее тело нагрелось под горячим душем, обожаю ее тело. Начинаю целовать ее ярко-красные ногти, длинные стройные ноги, мягкие бедра, тонкую талию… Зарываюсь головой в ложбинку между грудей и притягиваю ее к себе. Моя! Она смотрит на меня и облизывает пухлые губы словно приглашает. Запах ее секса, возбуждение, похоть. Я протягиваю руку к ее шее и рывком впиваюсь в горло, зубы так мягко и плавно входят в ее плоть. Трепет соприкасающихся тел, ее предплечье на моих ребрах, ее руки на моем плече, мои руки на ее бедрах. Она изменилась. После встречи с черным шаманом моя жена стала другая. Она закрыта от меня. Элла меня любила, я чувствовал это. Никуда не пропали ни трепетные поцелуи, ни переплетение рук, ни произнесенными шепотом слова нежности и признательности. Все осталось. Как и прекрасный безумный секс. Но я ощущал, что Элла скрывала что-то от меня. Эти мимолетные доли секунд, когда она прикрывала глаза, когда она хотела что-то сказать, открывала рот и не говорила, когда она задумчиво смотрела куда-то вдаль. Я не понимал, что происходит. Я хочу ее. Со всеми сомнениями разберусь потом. А пока поднимаю мою напарницу на руки и переношу в спальню. Элла стонет и сжимает бедрами мою руку когда я проникаю в нее двумя пальцами, ощущая, как сильно она хочет, чтобы я не отпускал ее. Такая мокрая, мягкая, тугая. Прижимаюсь болезненно ноющим членом к ее бедру и впиваюсь в приоткрытые губы. Элла прогибается в моих руках, ее тело отвечает на каждое мое прикосновение. Сгибаю пальцы, толкая их глубже, ее мышцы сжимаются, превращая и без того узкое влагалище в горячую влажную преграду. Я мечтаю об ощущениях когда вставлю ей мой пульсирующий член. Элла хрипло стонет и просит, требует, приказывает, чтобы я взял ее. Блядь, да кто откажется! Но я не тороплюсь. Мои губы накрывают ее рот и мой язык повторяет темп и движения пальцев между ее влажных складок. Элла раздвигает бедра и трется об меня. Я целую ее так, словно хочу поглотить ее. Она отвечает с пылом. Стонет и заставляет меня чувствовать диким, одержимым, я рычу и едва сдерживаюсь, чтобы не схватить ее за волосы, заставляя встать на колени. Мое тело дрожит, безумно, яростно желая ее и одновременно мечтая сделать ей больно. Holy shit! Я могу совладать со своими желаниями. Любыми. Я делаю глубокий вдох. Никакой боли. Моя напарница должна помнить удовольствия, которые получает от меня; как она таяла и извивалась подо мной, как впивалась ногтями, как кусала и целовала, как пила мой яд. Она моя жена, моя напарница, только моя! Смотрю на ее опущенные ресницы, на ее подрагивающие губы. Желание, жажда, безумная похоть… и нежность, любовь. Мой зверь рычит, царапает. Что ему не нравится? Он всегда мурлыкал, почему вдруг такое противостояние. Это же моя Элла! Я не причиню ей боли. Не сейчас. Мои руки бродят по ее телу. Поглаживая ее грудь, двигаются вниз, бедра, лодыжки, стопы. Раздвигаю ее ноги как можно шире. Ее вагина распухшая, почти розовая, такая чертовски влажная. Я облизываю губы и понимаю, что хочу пить. Пить из ее влагалища. Пальцами раздвигаю и вижу, как ее вход пульсирует. Меня зовут, меня приглашают. Я тону в ее запахе. Святой Иисус! Как мне это нужно! Я вылизываю ее, сосу, кусаю. Мой язык двигается вверх и вниз, я держу ее бедра и массирую их большими пальцами. Не могу насытиться, хотя Элла чертовски влажная и я думаю, она скоро достигнет своего пика. Я переключаюсь на клитор и заменяю язык тремя пальцами. Элла вздрагивает, кричит и напрягается. Я чувствую, как она зажимает мои пальцы. Ее тело дрожит и Элла закрывает глаза. Она инстинктивно сжимает бедра, но я шлепаю ее, и раздвигаю ее ноги. — Я хочу видеть тебя! — вместо ласковых слов из моего горла выходит звериный рык. Каждая мышца моего тела напряжена до предела. Не собираюсь больше тратить ни секунды на ласки и прелюдии, иначе просто взорвусь. Яд бешенным потоком несется по вздувшимся венам, создавая болезненное напряжение в паху, заставляя рычать сквозь сжатые зубы. Впиваюсь пальцами в ее ягодицы, это будет грубо и жестко. Вжимаюсь твёрдым как камень членом в ее влагалище, Элла только притягивает меня ближе, ее алмазные глаза сверкают сумасшествием. Она выгибается, когда я обвожу большими пальцами ее напряженные соски. Я с рыком дикого животного вбиваюсь в ее узкую вагину одним мощным толчком, не в силах больше терпеть нарастающее напряжение в яйцах. Дикое удовольствие пронизывает каждую мышцу, каждую клетку. Элла шипит когда я вхожу в нее полностью, не давая времени на то, чтобы подстроиться под мои немалые размеры, и вслед за первым мощным толчком следует еще один и еще. Мне нужно освобождение, мои руки сжимают тело Эллы, оставляя трещины. Если бы она была человеком, я бы убил ее. Святой Иисус! Я хочу ее всем сердцем. Но мое тело пытается нанести ей боль. Holy crap on a cracker! Я поднимаю ее ноги к себе на плечи, хватаю Эллу за ягодицы и двигаюсь в ней с нарастающей скоростью. Не смотрю на ее лицо, мне стыдно, что я только что хотел схватить ее за горло, что я хотел раздавить ее грудь, что я хотел разорвать ее влагалище. Яд собирается в нижней части живота, все внимание направляю на свои чувства. Толчок, толчок, еще, еще… Глубже, жестче, грубее. Моей напарнице нравится, она хрипло стонет. Я подглядываю из-под упавших волос, Элла закрыла глаза, ее лицо напряжено. Она раскинула руки и пальцами сжимает простынь, разрывая ее на полоски. Святой Иисус! Я не чувствую, хорошо ей или плохо. Элла снова закрылась от меня. Сосредотачиваюсь на своем оргазме и двигаюсь быстрее. Элла толкается мнe навстречу, сводя с ума своими хрипловатыми стонами. Я чувствую каждый дюйм ее горячего влажного влагалища, мне так хорошо, что я могу находиться внутри нее вечно. Впиваясь губами, а потом и зубами в ее все еще влажную кожу на шее, высасывая каплю ее яда, обновляю брачные метки. Элла царапает мою спину, требуя, чтобы я продолжал свои толчки. Мое тело мощно вбивается в ее более податливое, хотя такое же мраморное и жесткое вампирское тело. Ее тело начинает дрожать, я чувствую как вокруг моего члена пульсируют ее стенки, Элла сжимает бедра и я оказываюсь словно в тисках. Мои пальцы находят ее чувствительный бугорок, ее клитор и сжимают его. Элла кричит и расслабляется в моих руках. Я не прекращаю вбиваться в нее, мокрая, сладкая, узкая, крепкая. Наши тела как одно единое, кожа к коже, наши запахи смешались, ее желания и моя похоть, наши чувства повторяются. Я толкаюсь в нее резкими, порывистыми движениями, напряжение охватывает мое тело сладким покалыванием, жар внизу позвоночника становится невыносимым, я вбиваюсь еще глубже, еще сильнее, сжимая ее упругие ягодицы. Элла толкается вперед, насаживаясь на мой пульсирующий член и когда она в экстазе срывается в еще один оргазм, ее щит, ее постоянный ментальный щит окутывает и меня. Раньше Элла укрывала меня своим куполом, чтобы поделиться своими самыми сокровенными чувствами. Наш оргазм мог длиться бесконечно, потому что мы ощущали его сами и со стороны партнера. Это была безумная агония наших тел. Она впервые после ее похищения пустила меня под ментальный щит. Holy crap on a cracker! Блядь! Что это? Я не успел кончить. В мой нос ударил запах оборотня. Гребаные волки! Все мое тело, все мое существо приготовилось к битве. Я вскочил с кровати, оглядываясь по сторонам. Элла тоже испуганно села на кровати. — Ты чувствуешь? — прошипел одними губами на вампирской скорости. Моя напарница помотала головой. — Кого я должна чувствовать? — Элла была недовольна, что я так резко вышел из нее, не дав понежиться в очередном оргазме. — Оборотни, — блядь, почему она их не чует? — А сейчас? — моя жена внимательно смотрит на меня. Я делаю успокоительный вдох и… да, она права, нет никакого запаха оборотня. Черт! Мне не могло почудиться. — А теперь? — Элла снова разглядывает меня. А вот сейчас я ощущаю даже не столько запах волка, сколько какую-то чужеродную энергетику, я хочу поймать его и придушить. Мой взгляд останавливается на Элле. Я рычу и прыгаю на нее будто она — источник опасности для меня. Элла выворачивается, кусает меня в плечо, царапает и… воет! Ебать! Она блядь воет! От неожиданности я останавливаюсь. — Элла, ты должна объяснить мне. Здесь и сейчас. Моя жена молчит, только смотрит на меня почти с ненавистью. Я сажусь на кровать и зову ее к себе. Элла вспыхивает, не понимаю, что ее взбесило, и выбегает из комнаты. Черт! Я быстро одеваюсь, но Эллы уже не оказалось на первом этаже. Пинком открываю входную дверь, и снова, как в прошлый раз, я не чувствую ее аромата. Элла закрылась от меня. Я пытаюсь рассмотреть ее следы и понимаю, что есть другой запах — скошенной травы, земли, дождя, запах леса. Он не вписывается в местную природу, это тот запах, который окружал Эллу в Сэм Хьюстоне. Holy shit! Она же говорила мне про волчью шкуру! Блядь, я повел себя как последний идиот! Моя напарница пустила меня под щит, показала, что это за «шкура», а я даже не дал ей кончить, вскочил с ее тела, готовый убить ее как оборотня. Дерьмо! Я нашел Эллу в парке Денали, на западе от Анкориджа. Стыд, грусть, одиночество, это малое количество чувств, которые окружали ее. Неужели Элла подумала, что я ее разлюбил? Черт возьми! — Прости меня, — хрипло шепчу у нее за спиной. Элла не оборачивается, она сидит на верхушке ствола старой черной ели. — Как ты меня нашел? — бормочет моя жена. — По запаху, — я ухмыляюсь. — Врешь, — злится Элла, — ты не мог чувствовать мой аромат. — А я его не чувствую, — не спорю. Элла молчит, обдумывая мои слова. Мне необходимо ее успокоить, обнять, прикоснуться. Я касаюсь кончиками пальцев ее щеки. Ее затуманенные глаза смотрят в мои, и мир вокруг начинает дрожать. — Элла, я люблю тебя. Она не отводит глаза, смотрит в мое лицо, словно ищет подтверждение тому, вру я или нет. Я повторяю. — Люблю тебя. И прошу прощения за мою выходку. Элла наклоняет голову: — Ты испугался моей волчьей шкуры? — Нет, Элла. Я не испугался. Мне не нравится, что моя жена считает меня трусливым. — Я Майор Джаспер Уитлок. Я не боюсь ни оборотней ни вампиров. Ты должна была понять, что лежать в обнаженном виде в то время как к нам приближался оборотень, это глупо и опасно. — Но оборотня не было! — щурится Элла. — Я не подумал, что запах волка исходит от тебя! Черт возьми! Я вскочил на ноги, чтобы защитить нас! А не бояться! — Я же тебе рассказывала про шкуру волка, — произносит моя напарница. — Элла, я не подумал, что резкий запах оборотня исходит от тебя. Я искал внешнюю угрозу. Ситуация стала бесить меня. Блядь! Почему моя жена считает, что я должен был сразу понять, что мокрой псиной завоняла именно она?! — Я завоняла?! — кричит Элла. Ебать! Я сказал это вслух! — Запах оборотня неприятен для вампира, — стараюсь быть спокойным и одновременно успокаиваю мою напарницу, малыми дозами, пока она не заметила и полностью не закрылась от меня. — Вспомни квилетов, — продолжаю ровным тоном, — ты же сама морщила нос и говорила, что они воняют. Элла задумалась. — Почему тогда я сама не чувствую этой вони? — По правде говоря, ты не воняешь как оборотни-квилеты, — я позволяю себе усмехнуться, — твоя волчья шкура — это скорее чужая энергия со своим запахом, который пахнет не так уж и плохо. — А чем пахнет? — Лесом. Травой, землей, ягодами, дождем. Такой запах не привлекает внимания. — Хм. Я чувствую этот запах, когда пытаюсь нащупать волчью шкуру и сбросить ее. — Может не нужно сбрасывать? — слова выскочили раньше, чем я подумал. — Ты думаешь… может… пригодиться в будущем? — задумчиво произнесла Элла. — Кто знает… — я пожал плечами. Элла тянется к моим губам и нежно целует, заставляя дрожать не только мое тело, но и сердце. Я чувствую как сильно она меня любит, не нужно ничего говорить. По моему телу разливается эйфория.***
Когда мы вернулись в больницу, выяснилось, что ночью одна из девушек-кандидаток решила повеситься. Черт возьми! Эта та черноволосая студентка, которая громче всех кричала, что она достойна работать в закрытой лаборатории, что она лучше всех. Питер вовремя заметил, что она слишком долго находится в туалете и отправился проверить. Девушка еще не затянула петлю, которую сделала из простыни. Она жива и прямо сейчас отправляется домой. Конечно, остальным кандидатам Карлайл объявил, что одна из студенток повесилась. Реакция оставшихся кандидатов была неоднозначна. Часть будущих доноров вернулась обратно к себе в кровать, часть отправилась на кухню, чтобы заесть стресс, и несколько человек собрались, чтобы обсудить случившееся. Среди последних я выделил разработчика, это мускулистый, наверное как Эммет, парень с очками в стиле Гарри Поттера. Был также нормировщик, девушка блондинка с ярко-синими холодными глазами, я посмотрю как она справится с выбранной ролью. И появился еще один инициатор, который уже пытался восстать против правил. Значит его тоже вычеркиваем. Утром двое вызвали дежурную медсестру и отказались от участия в проекте. После обеда еще один был вынужден отказаться, он не смог пережить стресс, объелся и плохо себя чувствовал. Физические испытания, когда новобранца заставляют бегать, прыгать, отжиматься, — это самые легкие испытания. Выкладывайся в полную силу и тренированное тело само поможет сдать экзамен. Немного сложнее получить высшие баллы по тестам, но и к ним можно подготовиться, натренировать свой мозг. Самым сложным оказалось держать себя в руках во время продолжительного ожидания, когда нет привычных развлечений или занятий. За второй период ожидания мы потеряли тринадцать кандидатов, большинство не выдержали испытания временем. Я думал, как будут вести себя оставшиеся кандидаты в закрытом бункере два, три, четыре года, а может и больше, человеческое тело слишком хрупкое, мы не уверены, через сколько времени сможем выйти на поверхность. Блядь! Все это напоминает плохой фильм в постапокалиптическом стиле. У нас остался тридцать один кандидат. Я обратил внимание на двух девушек, они раньше всех вставали и раньше всех приходили завтракать, накладывая себе на тарелку всего и побольше — бекон, яйца, хлеб, сыр, какие-то колбасы, фрукты, печенье. Первая мысль, посетившая меня, была о бедности и голоде. Обе девушки забирали еду из столовой к себе в комнату, вернее к своей кровати, все спали в двух больших помещениях, разделенных по половому признаку. Столовая не закрывалась, еды было навалом круглые сутки. Кандидаты не должны были за нее платить или каким-то образом отрабатывать. Первая девушка все, что приносила из столовой, прятала в свою прикроватную тумбочку. Вторая — прятала под подушку, под матрас, запихивала в свой рюкзак. Я решил, что первая делала запасы впрок, на случай непредвиденных обстоятельств. Я убедился в этом, когда Питер, просматривая камеры — после попытки суицида мы дежурили круглосуточно — позвал меня полюбоваться кандидаткой номер 21. Эта темноволосая худенькая студентка, когда все отдыхали и не толпились в столовой комнате, доставала свои запасы из фруктов, перетирала их с сахаром, видимо делала какие-то джемы, сушила в микроволновке, выдавливала сок. И все это оставляла для общего пользования. Питер пробурчал, что она пытается занять себя. Мне показалось, готовить — не такое плохое занятие, если оно не превратится в одержимость. Я попросил Розали принести ее личное дело. Меган Браун, номер 21, студентка, химик. Вызвалась поработать в закрытой лаборатории «чтобы заработать денег и проявить себя». Я пролистал записи о ее родственниках, девушка с пяти лет жила вместе с прабабушкой, от которой по всей вероятности и научилась делать съестные запасы. Я поставил «плюс под вопросом» на ее личном деле. Вторая девушка всю свою припрятанную еду в итоге выбрасывала, Эдвард прокомментировал, что Джесс Уилсон, номер 38, скиталась по родственникам, где она всегда была лишним ртом. Я не понимал, почему Карлайл пропустил ее. Мы не спасатели и не обязаны собирать всех, кого обделила судьба. У девушки явные психические проблемы. Блядь, в ограниченном помещении с ограниченным количеством еды ее вредные привычки могут стать спусковым механизмом для всеобщего психоза. Люди такие слабые. На ее личном деле красовался знак «минус». Такой же «минус» заработали девушки слишком рьяно следящие за своим весом. Те, кто три раза на дню подходил к весам, кто вместо нормального обеда питался листиком салата, кто постоянно измерял свои объемы. Нам нужна чистая свежая кровь от здоровых крепких доноров. «Плюсы» за здоровый образ жизни получили Оливия Харрис, Эмили Джонсон и Николь Флэтчер, номер 43, 17, 29. Девушки активно занимались в спортзале, переговариваясь между собой о том, что даже если их не выберут, то они воспользуются бесплатными тренажерами. Они следили за питанием, не обжираясь и не ограничивая себя в калориях. То, что нужно для здоровой крови. Теперь парни. Черт возьми! В закрытом помещении мужская часть кандидатов вела себя либо агрессивно либо впадала в депрессию. Я вообще сомневаюсь, нужны ли нам доноры-мужчины. Их кровь не такая сладкая, но зато более насыщенная. С донора-мужчины можно выкачать больше крови за один раз. Для экстремальных ситуаций придется держать несколько самцов. Денни Янг, Итан Гилберт, Крис Адамсон, Майкл Дэвис, номера 11, 5, 46, 32, точно получают «плюсы» за спокойный неконфликтный характер, за здоровое питание, эти ребята — спортсмены и категорически отказались от гамбургеров и колы. Также четверо других молодых студентов забраковали сами себя, начав тупую драку. Пытались выяснить кто круче. Не получилось. У нас двадцать три кандидата. И три месяца до даты, названной Питером. Я себя чувствовал смертельно уставшим. Нужно выбрать троих и можно готовить доноров к жизни под землей. Да, я не рассчитал, что эти гребанные люди настолько слабые! Блядь! Вместо трех выносили в буквальном смысле шесть человек. Черт возьми! Я всего лишь нагнетал панику вокруг двадцати трех человек. Чуть больше страха и чуть меньше уверенности. Наши кандидаты не были обвешаны датчиками, мы слышали их учащенное дыхание, ускоренный пульс. Один из молодых парней сорвался. Он стал кричать и крушить все вокруг. Я бы оставил его до конца эксперимента, так как было бы интересно посмотреть как остальные станут взаимодействовать с ним. Но мы находились в больнице и подставлять Карлайла было бы неправильно. Поэтому молодой человек под номером 6 оправлялся на другой этаж больницы, в неврологию. После него наступило небольшое затишье. Тогда я добавил чувство тревоги, то одна из девушек, номер 20, стала рассуждать о том, что кандидаты нужны не для работы в закрытой лаборатории, а чтобы испробовать на себе страшный вирус и умереть или переродиться. Она стала рвать на себе одежду, визжать и даже укусила себя за руку, выкрикивая, что такая, с обезображенной рукой, она не будет нужна инопланетянам. Полный невысокий парень, номер 31, попытался разбить окно, странно, что он не заметил антивандальную решетку. После неудачной попытки стал объедаться, чавкая и повторяя, что живым он в руки врагу не достанется. Похоже парень решил умереть от переедания. Но этот цирк вскоре закончился весьма плачевно. Когда умирающий от обжорства сидел за столом, то к нему сзади подошел кандидат номер 19 и затянул на шее толстяка удавку. Ебать! Это только вторая неделя! Если этих людишек оставить еще дней на десять, то они перережут друг друга. И никакой Войны не нужно! Номер 31 захрипел, дернул ногой и уронил стул. На шум прибежали остальные кандидаты и напали на номер 19, буквально завалили его и одна из девушек, номер 42 накинулась с кухонным ножом и всадила этот нож до рукоятки. Но не номеру 19, как все ожидали, а другой девушке под номером 10. Нож задел легкое и раненую увезли сразу оперировать. А номера 19, 20, 31, 42 должны пройти обследования у психиатров прежде чем их отправят домой. У нас осталось семнадцать доноров. 1. Крис Адамсон m-46 2. Меган Браун f-21 3. Теодор Вебер m-8 4. Итан Гилберт m-5 5. Эмили Джонсон f-17 6. Генри Дункан m-35 7. Майкл Дэвис m-32 8. Наоми Ким f-18 9. Александер Кинг m-50 10. Клара Лукас f-12 11. Лорелей Монтгомери f-44 12. Настя Моран f-9 13. Хлое Сандерс f-26 14. Николь Флэтчер f-29 15. Оливия Харрис f-43 16. Кира Эванс f-31 17. Денни Янг m-11 В абсолютной секретности перевозим доноров на частном самолете до Хьюстона, делая крюк вдоль побережья, пролетая над Центральной Америкой и приземляясь в Хьюстон с юга. Розали выбрала старый почтовый аэродром на севере города. Наши доноры спали весь перелет. Мы им раздали еду как для трансатлантических перелетов, чтобы они думали о длительном путешествии, и бутылки с водой, разбавленной снотворным. Из аэропорта доноров перевезли в Сэм Хьюстон, на закрытом автобусе, выкупленном у военных. Когда вампиры убьют последнего выжившего теплокровного на поверхности Земли, они начнут сходить с ума от голода, это будет гораздо страшнее и ужаснее войн новорожденных. Неспособность пить кровь в течение длительного периода времени физически и психически ослабит вампиров, которые возможно утратят свои умственные способности и превратятся в зверей, пытающихся утолить свою жажду. У нас есть семнадцать человек. Семнадцать доноров. Это наша кровь, наше питание, наше выживание. Мы обязаны оберегать и защищать их. -------------------------- *Анализ ролевой структуры малой группы 1) роли, связанные с решением задач: инициатор — предлагает новые идеи и подходы к проблемам и целям группы; разработчик — занимается проработкой идей и предложений; координатор — координирует деятельность членов группы; контролер — контролирует направление группы к поставленным целям; оценщик — оценивает работу группы по существующим стандартам выполнения поставленной задачи; погонщик — стимулирует группу; 2) роли, связанные с оказанием поддержки другим членам группы: вдохновитель — поддерживает начинания других; гармонизатор — служит посредником и миротворцем в конфликтных ситуациях; диспетчер — способствует и регулирует процессы общения; нормировщик — нормирует происходящие в группе процессы; ведомый — пассивно следует за группой. Слагаемые структуры социальной власти: роли властвующих — выражаются в директивном воздействии на статус и поведение подчиненных; роли подчиненных — выражаются в повиновении и зависят от ролей властвующих.