Quid ita?

Не жалею, не зову, не плачу, Все пройдет, как с белых яблонь дым. Увяданья золотом охваченный, Я не буду больше молодым. С. Есенин —Романова, я думаю этим,-показывая указательным пальцем на висок, он немного улыбается.—но никак не этим,-а дальше его рука опускается ниже, показывая на свой пах. Стефания усмехается, но прикрывается. Почему-то сейчас уже она не испытывает такого дискомфорта, как раньше. В момент, когда Голубин накинул на ее плечи полотенце, она заметила некую... Заботу? Скорее, ей показалось. Он отходит на шаг от девушка, глядя на неё. —Чего это ты усмехаешься?—Глеб совсем не понимает, по какой причине девушка так весело отнеслась к его словам. Но вот он вспоминает одну важную деталь - она все ещё под воздействием волшебных таблеточек. —Потому что ты только и умеешь запугивать,—видимо, наркота придаёт ещё и смелость. Идиотка, Романова, идиотка.—Я ведь прекрасно понимаю, что для тебя я только некая забава, которую и трахать противно,— последние слова вылетели отнюдь не по воли Стеф. Но она не теряет этот вид смелости и тупой улыбки. Блондин стоял в абсолютном ахуе от этой девчонки, открыв рот, которая благодаря наркоте показала настоящую себя. Все мысли превратились в кашу. Но слова Романовой его абсолютно не задели. Зачем обижаться на девчонку под какими-то колёсами. Но вот было единственное но. Что теперь делать с Михайловым? Либо изгнать из династии, потому что такие выходки никто не приветствует. Либо, воспитать его должным образом. Но первое ничего не изменит. Останется только воспитывать и вбить в дурную башку, что это не просто плохо, а унизительно. «Романова, если ты, блять, хочешь поиграть, то я устрою тебе игры.»—проносится в голове у Глеба. Ему вообще стало фиолетово, что сейчас она говорит не в трезвом уме. Он подходит ближе. Так что их носы соприкасаются. —Я бы был не прочь проверить, Романова, какая ты в постели,— говорит куда-то в губы Голубин и смотрит прямо в зеленые глаза. Они выражают такое... удивление? Неужели. Блондин усмехается, когда видит, как девушка испуганно глотает слюну, а может, и ком в горле. Брюнетка хотела отодвинуться, но сильные руки хватают за бедра, прижимая к себе. Их тела прижаты друг к другу, а губы и вовсе в дюйме друг от друга. Чувствуется ритм сердца каждого. И не сложно догадаться у кого оно бьется от интереса, а у кого от шока. —Ох,—невольно вырвалось у Стефи из уст. Она не моргает. Просто так же, как и Глеб смотрит ему в глаза, рассматривая радужку глаз. А вот Голубин... Голубину совсем не интересна радужка глаза Романовой. Он ее рассмотрел ещё в первом классе, когда его сестра начала дружить с этой девчонкой. Сейчас он вглядывается в ее душу и... тоже некий интерес? «Быть того не может...»—думает блондин и в следующую же секунду впивается в эти губы. Это было неожиданно, резко, но не грубо. Стефания застывает на секунду. Но позже, когда она понимает, что губы блондина накрыли как-то резко, но и даже нежно, она успокаивается, смущенно отвечая на движения парня. Дыхание у обоих давно перешло в унисон. Голубин прижимает хрупкое тело ещё сильнее к себе. Сквозь поцелуй слышится приглушённый стон. Блондин улыбается нахальной улыбкой и, беря девушку за чёрные волосы, оттаскивает немного назад, заставляя выгнуться и выставить шею. Глеб перемещается с нежных губ на бархатную шею, которая покрывается ещё двумя засосами, рядом с тем, который он поставил ровно два дня назад... Черт, сейчас ведь он вспоминает эти всхлипы и боязнь. А сейчас видит полное удовольствие. Девушка немного постанывает от столь приятных ощущений и зарывается в волосы Голубина, подтягивая его обратно к губам. А от «Господи, что со мной?»—девушка немного в шоке от себя и своей уверенности. «Романова, а ты не такая уж и скромняшка...»—да, Голубин, она просто под воздействием чудо-препарата. Оба не могут насытиться друг другом, но воздух в легких уже давно закончился и, чтобы не потерять сознания, они отлипают друг от друга. Позже повисла тишина. Голубин был теперь заинтересован в девушке, потому что, как оказалось, она не такая уж и скучная. Романова, просто сгорает от стыда. Расстояние между ними до сих пор чертовки маленькое они чувствуют друг друга. Но вот только теперь чувствуются не только тело и руки Голубина, но и его набухший орган. —Кхм... Романова, пойдём, я дам тебе свою одежду.—Глеб немно откашливается, потому что до сих пор не отдышался. Он снимает Стефанию со стиральной машинки и, беря за руку, ведёт к себе в комнату. Кажется, Глеб забыл одну маленькую деталь, когда поцеловал столь мягкие и нежные губы Романовой. Его тупая башка совсем забыла, что Мак с Эми поехали следом за ними, но приехали на пару минут позже, потому что заезжали в аптеку. И что-то подсказывало, что глухие стоны брюнетки они тоже слышали. —Эм... Приветик,—немного улыбаясь говорит Глеб. По моему, его вообще ничего никогда не смущает. Ни капельки. А вот Стеф заливается краской, немного смотря куда-то вниз. Но как оказалось, стоны - ещё цветочки, а вот внешний вид Романовой — это что-то новенькое. Ее мокрая прозрачная блузка оголяет небольшую грудь и торчащие соски. С волос капает вода. А на шее красуются три чертовых засоса. Ну, Сименс, ты, конечно, постарался. —Мы сейчас придём.—кидает он и тащит стыдливую Романову на второй этаж. Он заходит вместе с девушкой в комнату и принимается искать свою футболку. В итоге блондин нашёл чёрную футболку Оверсайз и протянул Стефи. —Спасибо,—говорит она и уже собирается уходить в туалет, чтобы переодеться, как Голубин ее хватает за предплечье, на что та шипит. —Ай! Но Голубину показалось, что лучше переодеться здесь, нежели переться в соседнюю комнату. Действительно, чего время тратить... —Здесь переодевайся. —Но... —Я сказал здесь,—отчеканивает блондин и серьезно смотрит на Романову, которая в полном недоумении. Хотя, чего тут удивляться? За одиннадцать лет Стефания должна была привыкнуть к тому, что Глеб диктатор и ему наплевать. —Только отвернись,— как-то стеснённо просит брюнетка, думая, что такого не произойдёт, но Голубин послушно отворачивается. Девушка облегченно вздыхает и стягивает с себя все мокрые вещи, кроме трусиков. «И что теперь делать?»—в полном недоумении думает Романова и натягивает на себя футболку, которая практически до колен. Стефании определенно понравилась эта футболка. —Глеб, а можно тебя попросить дать мне... Голубин прекрасно понял, что имеет в виду Романова, и поэтому сразу идёт в комнату сестры, беря из комода первые попавшиеся трусы и даёт девушке. —Спасибо. Девушка сказала это прежде, чем посмотрела на нижнее белье. Это были красные кружевные трусики-бразильяно. Мамочки. Но выхода нет, и она натягивает на себя кружевное белье. Стефи говорит что готова, поднимает вещи с пола и идёт вниз по лестнице к подруге, дабы попросить повесить сушиться вещи. —Романова, одерни футболку,—с ноткой сожаления просит Голубин, идя следом за девушкой.—Она сзади заправилась в эти... —Вот черт...—и она сразу же одергивает огромную футболку вниз, закрывая прекрасный вид на ягодицы. Спустившись, девушка сразу же просит подругу показать, где можно повесить мокрые вещи. Голубина провожает ее в ванную к сушилке. Стефи благодарит ее, развешивает вещи и вместе с подругой возвращается в гостиную. —Стефи, а тебе похоже, стало легче,—улыбается Лазин. —Нужно сказать спасибо двум пальцам Глеба и душу,—не задумавшись отвечает брюнетка. И в следующую секунду Макс с Эмили вопросительно смотрят на подругу, а Голубин угорает во все горло над словами Романовой.—Он помог мне вызвать рвоту,—как-то смущенно уточняет девушка. И только тогда ребята расслабились. Через пару минут Стефи уже разговаривает с Эми на диване о какой-то фигне. Макс с Глебом сидят на полу, играя в приставку. Все же, когда игра надоела, а девочки обсудили все что можно, кроме ситуации с Глебом, все сидели как-то грустненько. —Давайте фильм посмотрим,—предлагает Голубин, и все соглашаются, потому что делать нечего. Так как девушки сидели по середине дивана, то Макс сел слева от Эми, а Голубин справа от Романовой. Неудивительно. —Что будем смотреть?—интересуется шатенка и облокачивается на Макса. Это немного удивило Голубина с Романовой, но вида они не подали. —Ужастик,—заинтересованно отвечает Лазин, даже не спрашивая. —Нееет,—хором тянут девушки и в ту же минуту усмехаются. Эми любит ужасы, но так так Стефания ее знает на все сто, то прекрасно поняла, что та просто хочет заботы от бородатого. Видимо, все серьёзно. А вот Романова действительно боится ужастиков, поэтому нервно взглотнула, когда на экране засветился фильм «Кадавр». Мелка дрожь появилась после легкого прикосновения Сименса к шее. Голубин улыбнулся, а позже откинулся на спинку мягкого дивана. На середине кино случился страшный момент, и Романова, сильно испугавшись, взвизгнула. В ту же секунду она спрятала лицо у груди Голубина. Глеб улыбнулся и начал гладить затылок брюнетки, которая так сильно дрожала от страха. —Агрх...—вздыхает девушка и поднимает голову, думая, что страшный момент закончился, но в следующую секунду снова прячет лицо. А Голубин улыбается ещё шире от реакции Романовой на скримеры. Фильм заканчивается. Голова Голубиной на плече Макса, а Романова сидит прижавшись к Глебу. «Неплохое окончание вечера.»—думает Глеб. Все трут глаза, показывая, что хотят спать. Хах, в четыре часа утра... —Пошлите спать?—спрашивает Эми и вопросительно смотрит на Романову, которая и кивнуть не успела, как Лазин отвечает сонное «Угу». Голубина тихо извиняется перед Стефанией и уходит с Максом на второй этаж в свою комнату. Голубин усмехается. Ну конечно, он то знает, где будет спать, а вот Романова ничерта не знает. —Чего расселась? Пошли,—говорит блондин и, не вытерпев, берет Романову на руки неся в свою комнату. Та брыкаться начинает и просит отпустить. Но Голубину, как-то похуй. Он лишь как идиот улыбается и заносит Стефи в комнату, позже укладывая на постель. —Глеб, мне как-то неудобно,—выпаливает брюнетка. Она была готова спать где угодно, но только не в постели исчадия ада. А он усмехается, ложась рядом, выключая свет и поворачиваясь лицом к девушке. Ее волосы при свете луны блестят, глаза становятся изумрудными. Это очень привлекало. Голубин смотрит в глаза девушки, вглядываюсь в них ещё раз. Романова лежит, не шелохнувшись. —Романова,—шепчет блондин и улыбается во все тридцать два. Девушка немного насторожилась такому поведению Глеба. —Что? —Ты слышишь это?—спрашивает он, и начинает лыбиться ещё шире. Девушку это немного начинает раздражать, но она удивляется, когда с соседней комнаты доносятся громкие стоны.—Блять, моя сестра ебется с моим лучшим другом, подумать только. Романова посмотрела на него взглядом а-ля «ты ебанутый?», на что тот, словно прочитал мысли и кивнул. В следующую секунду оба залились смехом. Два идиота, больше говорить нечего. Спустя минут сорок стоны прекратились, и Голубин с брюнеткой начали потихоньку засыпать. Но вот только перед этим Глеб обнял ее за талию, притянув к себе и вдыхая этот запах лаванды с волос девушки. —Спокойной ночи, Стефания,—тихо прошептал Глеб. —Спокойной ночи, Глеб.—глаза медленно закрылись, и оба отправились в царство Морфея.