Quid ita?

Они любили друг друга так долго и нежно, С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной! Но, как враги, избегали признанья и встречи, И были пусты и хладны их краткие речи. М. Лермонтов —Ммм... это мой блант,—он быстро выдергивает из рук девушки самокрутку и затягивается улыбаясь, как Чеширский кот. Романова стоит рядом, хмурится, скрещивает руки на груди, надув губы,щечки. Вылитый сурок. —Ага, мечтай! Я уже двадцатку потратила на эти сигары, после всех ваших историй и непонятного поведения, Голубин,—она все так же стоит, нахмурившись, но задравши голову вверх, чтобы показать, кто в выигрыше. Блондину, к слову, впрочем, как и всегда наплевать. Он улыбается, курит, и прижимает девушку к своей груди. Он не прижимается, лишь стоит, не трогает. Хочет азарта, игр, которых в жизни так не хватало. —Даже не обнимешь?—Голубиных задаёт вопрос писклявым голосом, словно он подруга, а не друг. А Романова даже пальцем не пошевелила, лишь улыбнулась, вдыхая его запах, в котором можно просто напросто потеряться и утонуть. —Зачем? —А ты что, не хочешь?—с этими словами парень берет девушку за подбородок, и к себе притягивает заставляя ее встать на носочки, потому что рост не позволяет. Она смотрит в его янтарные глаза. В них нет никаких издевательств, как раньше. Нет никакого подозрения, усмешек. Он просто стал другим, или просто настоящим. Так, или иначе, она поддаётся искушению и обнимает крепко, что есть силы. —Задушу тебя, демон,—от него пахнёт ментолом, все тем же парфюмом. Её голова прижата к груди. Она слышит его ритм сердца, слышит, как оно начинает колотиться с бешеной скоростью, когда она слегка касается губами открытую шею. —Ну, девчонка, что творишь?—глаза парня блестят. Он теряется в этих ощущениях, стараясь не подавать вид, что плавится как мороженое на жаре, что её губы такие горячие, такие мягкие. Она лишь кусает нижнюю часть шеи, оттягивая толстовку вниз рукой, стоя на носочках. Впивается сильнее в его белоснежную кожу, засасывает, кусает оставляя чуть красные засосы. А через минуту Стефания просто встаёт рядом, улыбается и, как ни в чем не бывало заявляет: —Пара уже началась. «Вот же сучка...»—мимолетно проносится в голове, и он идёт следом за ней. Заходя в кабинет, оба быстро извиняются перед преподом, который для начала просто молчит и запускает обоих на пару, но потом устраивает откровенный цирк. —Ну, Романова, уж от вас с Голубиным я такого совсем не ожидал...—он театрально снимает очки и подходит к молодым людям. —Что это значит?—девушка немного растерялась от слов Александра Николаевича. —Вы с Голубиным—лучшие ученики на потоке, а теперь забиваете голову отношениями. Да, не ожидал...—он надевает обратно оправу на глаза и продолжает.—Впредь, попрошу Вас, не отвлекаться от учебы из-за сюсюканий,—его голос был как сталь, а в глазах читалось разочарование, но в чем? Голубин начинает потихоньку закипать. Стефания заметила, с какой силой он сжимает ручку и как вздулись его венки. —Александр Николаевич, это далеко не ваше дело. Моя личная жизнь, а уж тем более, с кем я трахаюсь или провожу своё свободное время, далеко не ваше дело. —Долбаеб... —Прочь из аудитории!—мужчина, повысив голос, показывает указательным пальцем в сторону двери. Он очень недоволен поведением студента, но вот блондину абсолютно плевать. Он лишь хватает сумку и выходит с лекции, перед этим похлопав препода по плечу. И вот, вроде вся херня закончилась и можно расслабиться, как начинается полнейший пиздец. —Романова, а вам нужно отдельное приглашение? —А я то что?—девушка сидит в полном непонимании.—Я ведь даже слова не проронила,—брюнетка смотрит на Александра Николаевича, который легонько усмехается. —А мне плевать! Научите своего недопевца манерам,—мужская рука ударяет ладонью по столу со всей силой, да так, что вся аудитория вздрагивает. —Кто из нас тогда преподаватель? —Вон! Романова так же, как и Голубин, быстро собирает вещи и выходит из аудитории, перед этим сказав Александру «До свидания». Стоило только дверь закрыть, как блондин тянет за собой непонятно куда. —Куда ты ме...—договорить не успевает, как уже сидит в чёрном авто. —Ну не тухнуть же в коридоре полтора часа!—Глеб слегка возмущается, заводя мотор. Его настроение явно теперь не в лучшем состоянии. —Может в кафе?—а его ответ даже не волнует. Он лишь выезжает с парковки едет в какую-нибудь кофейню в центре. Дорога была недолгая, но Стефания успела уснуть. Её тело обмякло на кожаном кресле. Сименс слегка погладил ногу девушки и повернулся обратно к дороге. Кажется, все потихоньку становится абсолютно другим. Если раньше оба друг друга просто не переносили, то теперь они играют в игру, в которой могут заигрывать друг с другом, касаться, где захочется, целовать. Они спокойно разговаривают, общаются. Но только одно становится неизменным—они избегают друг друга. Никто не хочет признавать, что оба не просто играют. Что-то каждый раз напоминает. Блондин ещё раз смотрит на Романову, которая миленько так сопит на переднем сиденье. Кажется, он понял, что кафе отменяется. Его руль крутится, поворачиваясь в другую сторону. Теперь дорога ведёт к дому парня. *** —Стеф, приехали,—Глеб аккуратно поднимает девушку на руки и несёт к дому. Она до сих пор не проснулась. Лишь морщиться от солнечного света, но все так же сопит. Блондин аккуратно укладывает её на постель. В своём пальто она явно запариться, поэтому парень решает раздеть её. Он стягивает верхнюю одежду с тела, позже за ним идет платье. —Нет ничего страшного, что она останется в одном нижнем белье...—парень тихо шепчет себе под нос, но потом замечает довольную улыбку девушки, которая, к слову, все это чертово время притворялась!—Ах ты ж, сучка!—блондин громко вскрикивает, падая на хрупкое тело девушки, которая заливается смехом. Парень начинает её щекотать, на что тело брюнетки реагирует сильными мурашками. Она пытается увернуться, но ничего не выходит. —Глеб!—Романова громко вскрикивает, подпрыгивая с постели и убегая вниз. Первое, что попалось на глаза— кухня. Он несётся туда с бешеной скоростью, а Голубин—за ней. Девушка ловко забегает за барную стойку и стоило блондину двинуться в её сторону, как она ловко меняла направление. Но вот только девушка не учла одного - Глеб слишком умный. —Эмили пришла!—для правдоподобности он указывает пальцем на входную дверь. Брюнетка, в свою очередь, оказалась жертвой, или— глупой овечкой волка. Она быстро поворачивается спиной к Сименсу и смотрит на дверь, у которой никого нет. —Там, ААА...—она даже не успевает понять, как сильно ступила. Парень ловко оказывается сзади девушки. Только сейчас она поняла, где и как допустила ошибку. Его горячее дыхание обжигает макушку из-за её низкого роста. Руки быстро сжимают талию. Внизу живота начинает теплеть и затягивается узел. В доме становится резко невыносимо жарко. Голубин кусает мочку уха, на что Романова вздыхает шумно, желая спрятаться от него. —Романова,—он произносит её фамилию с таким величеством, словно она его слуга... Блондин целует шею девушки, присасываясь на секунду, а потом отпускает.—ты так глупа и так наивна... —Сам же научил,—а ведь он видит её улыбку до ушей. Она глаза прикрывает, дабы запомнить эти прикосновения, поцелуи. Ведь не факт, что так будет всегда. Не долгого думая Глеб хватает девушку за темные волосы, наматывая их на кулак. Он резко разворачивает её к себе, страстно вцепляясь в губы. Каково это желание запомнить её такой раскрепощенной, открытой хищницей. Её глаза блестят, она готова пойти куда угодно, только чувствовать эту власть, что она кому-то подчиняется. Блондин ловко сажает её на барную стойку, вставая между ног. Она лишь шире раскрывает их, поняв задумку. Парень встаёт так близко к промежности девушки, что чувствует как она намокла. —Я не хочу оставаться в проигрыше..—шепчет она. Эти слова дались тяжело потому, что его губы так манили. Они, словно самое вкусное, приятное сейчас. Голубин сначала не понял, но потом, когда пальцы брюнетки потянулись к футболке парня, до него все сразу дошло. Он легко поднял руки и помог девушке разделаться с футболкой. Позже, она расстегнула этот блядский ремень, который блондин снял со своих чёрных брюк и взял в руки. —Ложись на стол,—одно предложение, одна фраза, а столько величества. Она послушно ложится на эту чёртову барную стойку. Она лежит, чувствуя его прикосновения пальцев, которыми он бродит по животу. Далее, Сименс резко разворачивает Стефанию к себе спиной, придвигая к себе, чтобы она стояла на носочках и ждала, что же произойдёт. —Ты даже не представляешь, что я хочу сделать с твоим телом...—эти слова отдаются эхом в голове и останутся в ней на всю оставшуюся жизнь. Его разгоряченная ладонь проходится вдоль позвоночника, заставляя выгнуться Романову. Она хватает побольше воздуха в легкие потому, что ожидает. Ожидает действий, извращений от самого дьявола. —Это тебе не понадобится,—он расстегивает бюстгальтер и аккуратно стягивает кружевные трусики. Трусики оказались насквозь мокрые, и Голубиных не сдержал усмешку. Он уже давно понял, что она готова подчиняться ему, как покорная слуга. Но вот пока что это не вызывает ничего, кроме забавы и заинтересованности. —Ты такая мокрая, Романова,—ремень снова оказывается в руках парня.—Посмотрим, будешь ли ты так же течь после пары действий. Стефания затаила дыхание. Кажется, она одновременно и боится, и жаждет приключений, неизвестных чувств. И вот — они сами собой появились. Блондин замахивается рукой с ремнём, чтобы хорошенько хлестануть им по ягодицам девушки. Его руки крепко сдавливают кожу, а в глазах загорается огонь. Он жаждет. Жаждет этих криков, возможно всхлипов. Но сейчас им управляет азарт, страсть и господство. Первый удар. Девушка сильно взвизгивает, крепче прижимаясь к столу. Удар был сильный, но приятный. Кожу жжёт, но это добавляет только большего азарта. Она жмурится, но улыбается. Её ударили по правой ягодице и на ней остался красный след в виде полоски, после которого позже останется и синяк. Второй удар. Сердце начинает бешено колотиться, а из горла вырывается истошный крик. Второй удар был значительно сильнее. Девушка не смогла сдержаться и по её щеке поплыла одинокая слеза. Третий удар. С каждой секундой становится все больнее и больнее. Она понимает, что скорее всего следующий удар будет самым большим. Четвёртый удар. Тело всеми силами прижимается к барной стойке, а ноги начинают трястись. Девушка подумала, что это был последний удар, поэтому немного расслабилась, что было очень зря. Пятый удар. Её крик заполняет дом, и она не в силах сдерживаться. Её уши слышат, как ремень падает на пол, а Голубин подходит вплотную, придавливая к столу. —Ни слова не проронила...—тянет он задумчиво и ловко разворачивает к себе, заставляя обхватить ногами торс парня. —Гордая сука. Она молчит. Просто молчит. Нет смысла говорить. Сейчас нет тем для разговора. Есть только их тела и неработающий разум. Она просто впивается в его губы, желая чувствовать его всего. Она прижимается к нему всем телом. Бретельки от бюстгальтера, как и он сам, давно упали на кафель. Её грудь касается его грудной клетки, и оба чувствуют биение сердец. Голубиных прижимается к промежности, рыча в губы Стефании, на что она ахает. Его рука проникает в неё. Дыхание затаилось. Он начинает плавно двигаться в ней, массировать клитор, а позже девушка начинает сама двигаться навстречу движениям. —Прошу, не таи...—тихо молит она, закидывая голову назад. А блондина это словно забавляет, и он расплывается в улыбке. В его глазах горит огонь, когда он видит эту девчонку настолько раскрепощенной. —Проси ещё,—пальцы начинают двигаться быстрее, и девушка почти достигла точки блаженства, но он быстро вытащил их. —Блять! Умоляю...—она резко вскрикивает и растворяется...