Quid ita?

Мне страшно с Тобой встречаться. Страшнее Тебя не встречать. Я стал всему удивляться, На всем уловил печать. А. Блок Стоя на балконе с сигаретой, спизженной у Сименса, который сейчас стоит в душе, Романова выпускает клубки дыма. Глаза на мокром месте, когда приходит осознание и мысль, что через пару минут жизнь может измениться в край. Не хочется верить, что все эти детские и глупые игры должны закончится, как и и искра, пробежавшая между обоими в первый день их встречи. Просто постепенно она росла и становилась все ярче. Но теперь эту искру придётся прятать, таить где-то глубоко в себе... Романова набирает побольше никотина, выпуская последнюю часть дыма и выбрасывает окурок в окно. Руки нехотя тянутся к телефону, ведь она уже договорилась, что наберёт его, когда будет готова. Сумка стоит у комода, одежда аккуратно разложена на постели, а сама позволяет себе выронить пару тройку слез. Становится обидно, что больше такого не произойдёт. Девушка осторожно и тихо берет лист бумаги. Соленые капли слез попали на лист, но она на это не обратила внимания. Брюнетка писала длинное письмо. Хотелось сжать этот клочок бумаги, на котором написала те строки, разорвать и сказать это самой. Но, что было бы, если она сказала это ему это в глаза? Он рассмеялся бы? Никуда не отпустил? Ответа на этот вопрос так и не нашлось, и Романова быстро покинула дом... —Прости...—тихо шептала она, покуда ее слёзы безбожно лились по разгоряченным щекам. *** Голубин весело намыливал себя гелем для душа, слегка пританцовывая и подпевая песням в голове. Он был счастлив. Кажется, что после «примирения» все будет как по маслу. Он уверен, что сейчас она прихорашивается в его комнате, выбирает позу, в которой любезно встретит из душа... То таковых мыслей блондин слегка возбуждается, поэтому быстро принимается за голову. Шампунь с захромай ментола. Знакомо. —Ну, Романова...—усмехается парень, оттягивая уголки губ чуть вверх. А ведь тогда ему показался этот запах на ее голове до боли знакомый. Все было как в сказке, только взрослой. Романова, наверняка, снова готовится сделать сюрприз. Глеб тоже старается выполнять свои же цели. Одним словом - идиллия. И вот, в очередной раз вставая под струи душа, парень смывает с себя шампунь. Чуть прохладные капли попадают на тело, от чего оно слегка расслабляется. Становится невыносимо легко, забывая обо всем, но вот только не о ней. Силуэт брюнетки не покидает сознание, и парень прекрасно знает, что она сейчас в соседней комнате, что он может хоть сейчас затащить ее в душевую кабинку и оттрахать с такой силой, что она сидеть потом не сможет. Вот только вместе с мыслями оттрахать, появляются и те, которые говорили, что трахать придётся с какой-то непонятной заботой, оковавшей сознание. И все же, покончив с водными процедурами, блондин, не удосужившись вытереться полотенцем, но намотав его на бедра, он вальяжно выходит из ванной, ожидая увидеть через открытую дверь его спальни Романову, тихонько читая его текста, спокойно лежавшие на столе. Но вот беда была в том, что этого не оказалось. Взор открылся открытую дверь в спальню и лежащий на кровати лист бумаги с каким-то текстом и отпечатком накрашенных губ красной помадой в уголке листа. Думалось, что это - просто глупая шутка. Он сначала осторожно подошёл к кровати, от чего-то боясь взять в руки текст с аккуратным почерком. Но вот напряжение и легкая вибрация сжатых зубов давали о себе знать, поэтому Сименс легко схватил письмо. Глаза сначала не смотрели на сами предложения. А, скорее, он просто тянул время, разглядывая отпечаток красивых пухлых губ. Хотелось взять и придушить Романову, но вот каково было разочарование и боль, прочитав те строки и слова: «Глеб, мой дорогой демон. Знаю и чувствую, что ты на меня зол, и будь бы я дома, то незамедлительно наказал меня. Но я так не могу... Я правда устала. Устала от издевательств над нами. Эта игра затянулась. И зашла она чересчур далеко. Я влюбилась... Влюбилась, как глупая школьница в тебя. Да, возможно, читая это, ты спрашиваешь: «Почему я не сказала это лично?». Но, черт возьми, я не могу. Я столько раз хотела это сказать, но боялась признать даже себе. Написать письмо мне было легче, но не на много. Я не хотела уходить... Я хотела забежать к тебе, обнять, что есть силы, почувствовать твои губы, но не смогла. Прошу тебя, не ищи меня. Так будет легче нам обоим. Я не хочу превращать твою жизнь в черт пойми что, да и свою тоже, хоть это уже и произошло... Надеюсь, мы с тобой ещё встретимся, но не скоро. Мне нужно все решить, понять, хотя все и так понятно. Прости... С любовью, твой ангел.» На секунду показалось, словно это все сон, и сейчас он раскроет глаза, увидит Романову и прижмёт к себе, что есть силы. Но вот только вместо этого глаза открываются, осознав всю суровую реальность. Лист складывается пополам и отправляется на стол. Сименс давно понял свои чувства. Он ожидал свою естественную реакцию. Все вещи, находящиеся в этой комнате, доме, рушились громкими грохотами. Глаза уже давно ничего не видели, все плыло от количества выпитого алкоголя, что находился в мини-баре гостиной. Сил уже отнюдь не оставалось. Только душевная боль, которая все сильнее и сильнее шкрябала по сердцу. И вот он стоит у столешницы, наливая очередную порцию доброго шотландского виски. Настрой в ноль. Сам пьян. Возможно, на секунду парню стало противно от самого себя, но это уходило каждый раз на второй план. Но вот только чуть позже Глеб выпрямится, возьмёт в руки стакан с алкоголем, подойдёт к совместной фотографии сёстры с Романовой. Он передразнит счастливую улыбку брюнетки, вспомнит ее «от» и «до». А потом по свойски оттянет уголки губ как-то злобно и слегка задирчески. Он слегка «чокнется» с фотографией в рамке, выпьет все залпом. А затем просто встанет, словно статуя, произнеся только одну фразу, которую она, наверняка ментально почувствует: —А я ведь тоже, получается, люблю тебя... *** —А, э, ну, здарова...—салютует Ожди Буда. Девушка кидает вещи в коридоре квартиры и бросается в объятия парня. Не специально начинают литься слёзы. —Стефка, ты чего?—он слегка приподнимает подбородок девушки, смотря в глаза. —Я заебалась...—по ее уставшему, замотанному взгляду это было легко понять. Под глазами большие синяки, ноги еле держут. Поэтому Гриша решил не задавать больше вопросов и просто прижал ее к себе. Стояли они так достаточно долго, пока не поняли, что уже стемнело. Гриша, по старым традициям перекидывает Романову через плечо и несёт на кухню. —Ляхов, отпусти меня!—взвизгивает она и начинает колотить парня кулаками по спине. Но вот Гриша что-то не очень торопится. Он слегка шлепает ее по заднице, усмехаясь, а только после этого уже сажает за барный стул. До того момента, пока парень не сделал чай, не достал всякие вкусняшки, не поставил это все на стол, в доме царила тишина. Было немного неловко от того, что Романова так беспардонно ввалилась в дом шатена. Но вот Буда как раз таки был абсолютно спокоен и даже рад, что девушка пришла к нему. Он любезно подаёт Романовой кружку с чаем и садится рядом. —Ну так что же тебя заставило приехать ко мне посреди белого дня в Петербург, да ещё и без предупреждения,—он делает глоток крепкого ароматного кофе и ждёт ответа. Но вот брюнетка как-то подозрительно затихла, а позже выронила слезинку, что заставило стремительно напрячься. —Он тебя обидел?—эти слова сильно удивили девушку. Она слегка поежилась, но затем еле заметно сказала «чуть-чуть».—Да его урою нахуй,—парень резко поднимается, всплескивая руками. —Видите ли, блять, сюрприз под Новый год решил устроить, гандон! Романова поначалу не поняла, к чему тут были слова про Новый год, но через пару минут осознание слов повергло в шок. Она открыла рот, дабы спросить, какое сегодня число, но осеклась, заметив с какой скоростью Ляхов начал носиться по квартире с кучей нелестных слов. Только позже она поняла, что в его руках его же вещи, в коридоре расположилась сумка, в которую он закидывал все необходимое. Романова резко вскочила со стула и чуть не грохнулась несколько раз, пока пыталась остановить друга. Но вот только Гриша-человек слово, поэтому он и внимания не пытался обратить на вопли с мольбой не собираться. —Гриша! Я тебя прошу, не надо. Я не хочу видеть его. Не хочу, чтобы он знал, где я,—она тихонько всхлипывает, стоя у порога. Романова прекрасно знала, что если сейчас она не остановит его, но он придёт к Голубиную со своими псами, набьёт ему морду и преспокойно улетит обратно к ней. Такой исход событий ее совсем не устраивал. —Я сбежала от него...—значительно тише произнесла девушка. Теперь же Ляхов наконец обратил на неё внимание, вскинув бровь. —Что значит сбежала?—более осторожно интересуется он и подходит ближе к Романовой. —Он тебя запер что ли, блядь, там?!—Гриша уже был не на шутку разозлён. Для него непостижимо издеваться над своими друзьями. Он резко выпрямляется, ожидая ответа. —Нет, он не бил меня... я просто не могу так больше,— девушка снова начала всхлипывать, но уже более громко. Сама того не ожидая, она прижала парня к себе, чуть не сбив с ног обоих. —У меня на душе так паршиво...—она чуть подняла голову, смотря на Гришу снизу вверх.—Прошу, не уходи. И пока Романова плакала и умоляла остаться Ляхова с ней, он просто как можно крепче обнял ее, выразив всю свою заботу и нежность. Гриша нежно гладил ее по голове, пытаясь успокоить. —Успокойся, все хорошо,—выдаёт тёплую улыбку шатен. —Я никуда не уйду от тебя даже на шаг,—Гриша успокаивает Романову, как родную сестру, ведь ее это всегда так успокаивало. Через пару секунд брюнетка перестаёт всхлипывать и, боясь поднять голову, тянет Ляхова к кухне. —Я есть хочу...—от этих слов парень начинает тихо смеяться, но через секунду, когда Романова злобно посмотрела на него, он постарался сделать серьезный взгляд и лицо. Это вышло с не очень хорошо, поэтому Гриша больше не смог сдерживать свой истерический смех. Следом заразилась и Романова. —Тебе сделать твой любимый кофе?—уже успокоившись, интересуется шатен. Он немного дергает бровями и заигрывает с брюнеткой, как в старые добрые, когда девушка приезжала летом на каникулы в Питер. Она слегка улыбается и положительно кивает. И пока любимый Гриша делал кофе, Романова решила пройтись по месту жительства парня, а точнее — его огромные хоромы. Да, Стеф до сих пор недоумевает как простой парень, который в школьные годы одалживал у друзей деньги на еду, теперь живет припеваючи, разъезжает на дорогих тачках и до сих пор живет один. Либо он все ещё ищет «ту самую», либо пошёл по «голубой дорожке». Брюнетка расхаживала по роскошной квартире, которая выглядела достаточно сдержанно, без всяких понтов, но в то же время и очень дорого, что не могло не привлекать внимание. К слову, хоть квартира и была роскошная, но двухкомнатная. Романова этому слегка огорчилась, ведь ей по-любому придётся спать либо в зале, либо Гриша как всегда проявит свою очарованную доброту и заставит Романову ехать в отель со словами: «Да не ссы, я все оплачу». Ну да, спасибо. И пока Романова задумалась, кто-то неожиданно подкрался сзади. Конечно, у девушки все вылетело из головы, и поэтому она не задумавшись прильнула к губам парня. Ляхов, в свою очередь не ожидал такого расклада событий, но не растерялся. Он нежно притянул девушку к себе за ягодицы, чуть сжимая в руках. Поцелуй поначалу был нежный, но с каждой долей секунды набирал обороты страсти. Парень безжалостно кусал губы брюнетки до такой степени, что те потом отдавались болью. В комнате стало невыносимо жарко. В легких пылал пожар. Но ничего не могло оторвать их друг от друга. Гриша начал задирать белоснежную футболку и, прерывая поцелуй, уже намеревался снять ее. Лишь немного потупив, секунды так через три, они опомнились. Романова резко отстранилась от парня, прошипев под нос короткое, но уловимое «БЛЯТЬ!». —Гришенька, прости пожалуйста...—замялась она, опуская футболку обратно.—Я... я...—оправданий не было никаких. В голову ничего не приходило. Лишь перекати поле. —Да все нормально,—вдруг прервал жалкие попытки оправданий парень.—Я и сам забылся,—признался шатен, чуть позже слегка улыбнувшись. Обстановка была так себе, но Гриша сумел ее разрядить. Он неожиданно схватил Романову за руку и снова потащил на кухню.—А теперь пошли пить кофе.