Quid ita?

Как день, светла, но непонятна, Вся — явь, но — как обрывок сна, Она приходит с речью внятной, И вслед за ней — всегда весна. А. Блок Часы показывают почти половину седьмого, а это значит, что пора закругляться с образом и выходить. Романова ещё раз смотрится в зеркало, дабы посмотреть и кое-где, возможно, подправить макияж. На губах нанесена бордовая помада, которая идеально сочетается с бархатным платьем. Все-таки Голубин заставил девушку надеть именно это платье. На веках нанесены золотые блестки, подчеркивая всю грацию. Ну а в придачу нанесена тушь. Макияж вышел достаточно легким, но таким красивым, что глаз оторвать было попросту возможно. —Романова, ну ты там... Ахуеть!—в придачу парень ещё и присвистнул. —Красоточка,—признаться, Глеб был удивлён, что девушка выглядела настолько сногсшибательно. И он на деле ожидал чего-то менее прекрасного. —Я готова,—четко выговаривает она и выбегает к гостиной. Пить особо не хотелось, но стресс, появившийся из ниоткуда дал о себе знать, поэтому Романова решила успокоиться, выпив стакан воды. —Жду тебя в машине,—кидает блондин и выходит из дома. А вот пока Голубин вышел, у Романовой, каким-то образом включился механизм в голове, и она поняла, что за сегодняшний день уж очень Глеб добр. Что-то подсказывает внутренне, что этот демон точно точно план коварный задумал. Но эти мысли девушка старается откинуть подальше, потому что голова от стольких мыслей и взорваться может. Так что она быстренько натягивает пальто, надевает сапоги, беря с собой так же туфли, которые будут смотреться в сто раз лучше с платьем и выходит и дома, закрывая на ключ. К слову, Стеф уже достаточно давно не видела в доме Голубину младшую. По всей видимости у них с Максом все настолько хорошо, что они съехались. Романова слегка усмехается, подправляя макияж. Позже она натягивает пальто подруги, так как свои вещи остались в номере. Перед выходом девушка настолько увлеклась своим образом, что решила оставить след помады с краю зеркала. Садясь в такси к парню, Романова подмечает, что Сименс уж слишком напряжен. Становится не него страшно за свою шкуру, потому что знает, какой он может быть. Поэтому по началу решает не лезть, а просто разведать обстановку, словно кошка перед охотой. —Глеб, держи ключи,—она осторожно протягивает связку к карману куртки, позже засовывая ключи и туда. Ну а блондин поначалу не среагировал, даже глаз от окна на миллиметр не сдвинул. Но вот когда руки девушки аккуратно начали почесывать голову, то он удосужился сначала посмотреть в ее сторону, а потом уже и голову. —Знаешь как отвлечь,—голос тихий, чтобы только она смогла услышать. Ох, этот тон заставляет набежать мурашек по телу. Настолько Стефания любит такого Глеба, что готова хоть сейчас сделать все, что он пожелает. —А разве у тебя могут быть какие-то проблемы, кроме меня?—брюнетка выдаёт улыбку на лице, которую тяжело разглядеть из-за темного времени суток и тонированных окон. —Нет, ты моя единственная проблема. —Хорошо, что не десятая,—кажется, после этой фразы оба начали сильно смеяться, что потом хватались за животы. Блондин прижимает ее к себе, придвигая и кладёт руку через плечо, вдыхая аромат Романовой. —Вот приедем, и я тебе устрою,—ещё и пальцем размахивает, как будто строгим стал. —Ещё посмотрим, кто кого, демон. И вроде все идеально. Друг друг другу хорошо, но сердце предательски начинает колотиться, когда он касается своими губами об ее. Романова не может противостоять такому желанию. Он как блант высшего сорта, который хочется набить до отвала и скупить, чтобы крышу снесло. Но для этого теперь хватает всего прикосновения. Такси подъехало к огромному зданию, а точнее к дорогущему ресторану. Романова слегка приоткрывает по, когда выползает с авто, но Голубин прикрывает его. —Дома будешь рот раскрывать..—шепчет на ухо. Кода моментально покрывается мурашками. По телу пробегает легкий разряд. Блондин проходит под руку с Романовой в здание и, как джентльмен, помогает снять пальто. Позже, они проходят в зал, куда их провожает официант. Они вместе подходят к заказанному столику. И все же, Глебу не занимать манер у джентльменов. Он и сам прекрасно справляется. —Глеб, тут так красиво...—восхищается брюнетка. Она не может и глаз оторвать от интерьера, роскоши и картин, висящих на стенах этого зала. —Я знаю, но бриллиант сегодня - ты,—эти слова поразили ее, и она слегка озадаченно смотрит на парня. —Посмотри, как на тебя все восхищенно смотрят.—и в правду. Взгляды всех присутствующих в этом ресторане направлены на Романову. Некоторые даже фотографируют. От таких слов девушка слегка покрывается румянцем. Было приятно услышать эти слова. —Девушка, нам пожалуйста, совиньон блан, белое сухое,—официант податливо кивает и удаляется. Но все же Романова чувствует себя немного странно, поэтому решается задать вопрос: —Глеб, а какой повод посетить такое раскошелилось заведение, купить мне шикарное платье? —Просто захотел. «Просто захотел? Что за идиотизм, Голубин?! Неужели ты решил просто так потратить дохуя бабла на шмотки, ресторан?»—думает про себя девушка. От мыслей прерывает официант с дорогущей бутылкой вина в руке и фужерами, которые наверняка натирали часа так два, потому что блестят они, словно бриллианты. Мужчина разливает вино по фужерам, оставляя бутылку на столе, и удаляется. —-Стеф,—Романова сразу же напрягается, ведь Сименс достаточно редко называет ее так. —Я предлагаю выпить,—кажется, после этой фразы она облегченно вздохнула.—за нас. Происходит быстрый «Дзынь» фужерами. А дальше оба опустошают эти самые фужеры до дна. И вот Романова все же задается в голове вопросом: «А какого черта, собственно говоря, мы сюда приехали?». Но ответ в голову так и не приходит, покуда рядом с их столиком появляются до боли знакомые силуэты. Но поднять голову, от чего-то она не осмеливается, пока блондин по хозяйски встречает этих двоих. А они и рады. Одна только Эмили по идиотски улыбается, видя саму Романову и ее застывший от шока взгляд. Лазин лишь усмехается привычной реакции подруги, обнимая со словами: «О да, Романова! Я тоже так скучал по тебе!». Девушка буквально кидается в объятия друга, посильнее сдавливая в них. Макс усмехнулся и обнял ещё сильнее. Безусловно он был сильнее Романовой, поэтому скором времени, секунды так через три, был слышен хруст костяшек и мучительный стон, оповещающий, что она сдалась в этой схватке за крепчайшие объятия. —Эми! Я по тебе так скучала,—она взяла ее за руки, одаряя теплейшей улыбкой. Кажется, скоро рот порвётся... От этой радости у Голубиной слегка подкосились ноги, а голова закружилась, но девушка стояла достойно. Не желая быть больной при встрече с лучшей подругой и братом, она решительно произнесла в голове себе четкое: «Все нормально! Врач сказал, что это нормально, наверное...». Она продолжала все также мило улыбаться, но в скором времени присела на стул, который принёс Макс с соседнего столика. Когда пришло время, все уселись за стол, куда уже подали горячее и белое сухое. Все были такими счастливыми, что Лазин незамедлительно решил сказать тост, который практически всех, к слову, шокировал. Кроме него, соответственно. —Ну что могу сказать... Я безумно скучал по вам, два дьявола,—Романова и Голубин мельком посмотрели друг на друга, не поворачивая головы. В их глазах пробежала легкая искра. Чуть позже Голубин почувствовал, как она бессовестно положила свою ногу между его. На лице скользнула легкая улыбка, но никто и не догадается, что улыбка эта была адресована именно брюнетке, а не друзьям. —За эти месяцы изменилось многое...—более задумчиво произнёс он.—Я влюбился, как мальчишка, в свою Эми, ты, Стеф, нашла общий язык с Голубиным..—на фразе с общим языком она поняла, что он имеет в виду. Она слегка злобно посмотрела на него. Ведь, они с шатенкой почти ничего не знают об их «взаимоотношениях». —А вот Голубин, как я недавно узнал, пишет новый альбом, чему я безусловно рад. Ещё я рад за тебя с Алесей. Вы хоть и ссоритесь постоянно, но подходите друг другу. Ну а... Кажется, больше она ничего не слышала. Глаза стали, словно стеклышки. Она просто дослушала этот до бесконечности длинный тост, выпив заломом бокал вина и, мило улыбнувшись, сказала, что отойдёт на минуту. Конечно, в глазах Глеба читалось непонимание. Он абсолютно не понял слов Лазина, чему сильно разозлился. Но пока он думал, Романова спешно покинула стол, уходя в дамскую. Подходя к ней она поняла, что просто плачет. Горько, тихо и долго. Собственно, причины своего плача она не понимала, но где-то глубоко в себе было понятно почему. Бесконечный коридор все больше и больше плыл в глазах.Она забегает в туалет, смотря в зеркало у раковины. В комнате с кабинками никого не было, так что можно было уже не прятать плач. —Дура, блядь!—женская рука ударяет о стену, от чего затрещали костяшки.—Было сразу понятно, что он тебя использовал, шлюха!—постепенно все начало переходить апатию по отношению к себе. Ее слёзы все текли и текли. Хотелось кричать во все горло, пока не упадёшь без сил и голоса. Тело медленно скатывается по стенке. Она поджимает ноги под себя, обхватывая. —Я больше не могу, не могу!—громкие всхлипы заполняют дамскую комнату. В глазах все плывет, постепенно становится все спокойнее и спокойнее, а душе ко всему миру появляется бесчувственность. *** —Лазин, блять. Какая нахуй Леся?!—чуть ли не кричит блондин, прожигая друга взглядом. Сейчас было абсолютно понятно, что Романова хочет побыть одна, и если он сейчас подойдёт, то она пошлёт его подальше. Но было наплевать. Он встал с места,собираясь уходить к ней, но вот Макс так не считал. Резким движением он хватает его за руку, останавливая. Голубин встал, вскинув бровь. Его сейчас не интересовало, что он хочет сказать, лишь бы побыстрее отпустил. —Глеб, я видел истории и фото Леси с тобой недавно,—наконец говорит парень. —Я думаю, тебе лучше не лезть к Стеф...—глаза блондина постепенно заливаются красной краской. Он разъярен, словно бык. Внутри ураган. —Если ты с Алесей, то не морочь ей голову, прошу...—тихо взмолилась сестра. Ее глаза постепенно наполняются слезами. Говорить это больно. Ведь девушке было обидно, что хорошие отношения и дружба Романовой и Глеба подошла к концу. Леся готова убить кого угодно за него. И плевать было на всех. —Вы что несёте, идиоты?!—наконец, не выдержав, вскрикивает он. —Вы блять, ебнулись?!—рука ударяет о стол, от чего младшая начала трястись, как собачонка. —Какая нахуй Леся?! Какие, к черту, истории и фото?!—он опирается о стол, задрав голову кверху и шумно вздыхая. Глеб ждёт коротких объяснений, но оба молчат. —Чего молчите? —брови сведены к переносице, а тело ломает от ноющих болей того, что сейчас, скорее всего она там Бог знает, что думает. Но Эми молчит, периодически потягиваясь от страха. —Лазин, ну хоть ты скажи!—терпение уже в конец треснуло, поэтому он хватает его за щеки, треся. —Алеся недавно выкладывала видео и фото везде, где только можно, как ты спишь у неё в постели,—он мягко говоря—был в шоке, но что было дальше, повергло его в шок.—А потом она выложила видео, где ты, Глеб, целуешь ее старой силой и страстью, что потом все это бурно обсуждали на протяжении недели. Он вытирает рукой лицо, ставя одну руку на бок. Голубой вдох, да я успокоиться и прямо сейчас не поехать к ней и не убить. Долго, мучительно. —Почему ты не сказал?—единственный вопрос, который приходит в голову. —Почему, вы, бляди такие, ничего мне не сказали?!—но они, потупив взгляды куда-то в пол, просто молчали. Времени пытать этих идиотов не было, поэтому он сразу же кинулся в туалет. Блондин бежал, расталкивая всех на своём пути. Было плевать на их возгласы по типу: «Осторожнее!». Он просто ничего не слышал. Голова гудела, руки тряслись. Он подходит к женскому туалету и, секунду постояв на месте, распахивает дверь настежь. Картина, появившаяся перед глазами, пугала. Девушка сидит на холодном кафеле, смотря в пустоту. Она словно неживая. Одним словом - кукла. Потупив минуту, он кидается к ней, обнимая. Но она не реагирует. Вообще. Лишь сидит. Он чувствует, как снова начинает течь слёзы, как они капают на его жакет. Но это не имеет значение. Она просто сидит, не шевелясь. Он отлипает на секунду. Его взгляд падает на покрасневшую руку. На лице потекшая тушь, мокрые от слез щеки. Глеб собирается ее уже поднять и унести через чёрный вход, чтобы никто ничего не видел. Но когда он пытается ее поднять, то она резко одергивает руку. —Не трогай меня!—вскрикивает девушка. Ее брови моментально сдвинулись, а тело начало дрожать. —Я больше не хочу тебя видеть...—на глазах проявляется новая пелена, благодаря которой все снова расплывается. —Стефи...—он снова хватает ее за руку, но отдернуть в этот раз ее не получается. —Пусти меня!—девушка начинает брыкаться, но все попытки тщетны. Блондин хватает и вторую руку. Он резко прижимает брюнетку к стене, сводя ее руки над ней. Его горячее дыхание прожигает кожу в области уха. А сам он еле сдерживает себя. —Прошу, давай приедем домой, и я тебе все объясню, только не уходи...—чувствуется, как его голос отдаёт мелкой дрожью. Но она продолжает остервенело молчать, не желая слушать его. Даже старается не дышать. —Да блять!—рука бьет по стене примерно в паре сантиметров от самой девушки. Но она даже не моргнула. Сказать, что он был в недоумении - нельзя. Блондин лишь через плечо перекидывает, покуда чуть позже, через секунды две Романова начнёт брыкаться со всей дури, выкрикивая нелестные словечки. Но парню уже плевать на неё, лишь изредка прирыкивает, дабы заткнуть обиженку. —Да отпусти ты меня уже!—последний раз вскрикивает она, продолжая долбить парня кулаками по спине. Но как оказалось, эти глупые попытки он даже не оценил. Лишь поставил на землю. И то, всего лишь на секунду. —Я не хочу тебя видеть, Глеб... На слова нет никакой реакции, словно они поменялись ролями. Словно он забрал ее апатию себе, лишь бы Романова не страдала. —Садишь в машину,—кидает он серьезным голосом. Он она стоит, как вкопанная а этот Чертов асфальт. —Чего стоишь?—ответа не следует. Он тоже после этого молчит скунсы две, а потом открывает дверь пассажирского сиденья, запихивая в это самое авто. Попутно выслушивая ругань в его сторону. Он садится за руль, заводя машину и трогается с места. В салоне повисает тишина, которая режет слух. Едут они молча, так и не решаясь заговорить. Романова так хотела многое сказать ему. Так хотела ударить, поистереть, громко хлопнуть дверью и уйти. Но тут возник вопрос: а, собственно, почему она так отреагировала? Она не его девушка, он не ее молодой человек. Глеб ей ничем не обязан и закатывать какие-то истерики будет просто глупо. По приезде Романова самостоятельно выходит с авто, направляясь ко входу дома. Она стоит, не шелохнувшись даже от чертовского холода. Пока Голубин завозил машину в гараж. На улице уже замёрзли лужи. Температура была за минус четыре градуса. Ветер добавлял большего холода и обледенения, но она все так же молча стояла, не желая слышит его противного голоса. И все же Голубин подходит, открывая входную дверь и заталкивая в дом Романову. Это было неожиданно, поэтому не успев сгруппироваться, тело девушки почти оказалось на полу, если бы не парень. Прикосновение было настолько горячим и приятным, что хотелось оголить свои рёбра, чтобы он держал ее тело и грел. Она равнодушно смотрит на него, вскидывая бровь. Голубин сразу же приподнимает ее, отлипая от тела. Было видно, как он хочет послать все к черту, как хочет прижать ее к стенке, зацеловать все тело и утонуть в ней. Но ничего из этого не происходит. Она просто выпрямляется, стоя на месте с легкой вялостью. Она разувается, проходя к столу с графином воды — это единственное, что сейчас может ее остановить, дабы не засмеяться в истерическом смехе, плавно переходящем в Горький плач. —Ты хотел поговорить,—все же выдавливает брюнетка из себя. Ее голос слегка дрожит, но она старается не показывать этого. Лишь облокачивается о стоящую рядом барную стойку. Но вот Голубин не спешит. Он проходит в ванную, моет руки. И только тогда он подходит к ней вплотную, чтобы чувствовать, как бьется ее сердце, пропуская все больше и больше ударов. —Я не с ней,—отчеканивает он и впивается в ее губы. Девушка сжимает зубы, чтобы он не смел проникнуть вовнутрь языком. Но блондин пользуется маленькой хитростью. Он сжимает ее грудь практически до боли, на что она реагирует взвизгом, благодаря чему и проникает в ротовую полость Романовой. Парень безжалостно кусает губы до крови, после лаская языком, чтобы загладить Девушка начинает судорожно пинать парня, но оказывается буквально прижата его толчком бёдрами к стене. Почувствовался упирающийся в бёдра бугорок, она постаралась успокоить блондина. Ей хотелось этого. Хотелось просто окунуться в него с головой. Было безмерное желание ответить, прижаться, обнять, поплакать. Возможно, даже дать пару пощёчин, но потом сразу же поцеловать. И побив все рекорды, Романовой удаётся слегка оттолкнуть парня — заставить отлепиться от опухших до боли губ. Она влепляет ему звонкую пощечину, на что он даже не дёрнулся, лишь мышцы челюсти были напряжены. А после, всего-то навсего притянула за ворот рубашки и прильнула к его губам, кусая. Ощущения были самые расслабляющие. Сначала ударить, а потом поцеловать. Все это было в стиле Романовой. И плевать она сейчас хотела на то, что думает блондин. Ну и подумаешь, болит какая-то щека после сильнейшей пощечины, а потом, подобно психу или клещу, Романова прильнула к губам, страстно и желанно целуя. Сцена с немым шоком парня длилась недолго. Примерно, секунд пять. Но после этого мозг как будто снова отключился от внешнего мира, и блондин вновь прижал девушку к столешнице, да с такой силой, что брюнетка от страха даже в длинном платье обхватила ногами его за торс. Губы парня начали постепенно переходить к шее, оставляя чуть видные красные следы. Романова зарылась пальцами в блондинистые волосы, прерывисто дыша. Губы нахала двигались все ниже , а точнее - к ключицам, чуть видным из под платья. Оно явно было лишнее, и поэтому парень, не церемонясь просто дернул вниз бегунок замка, на что тот сразу же расстегнул молнию. Широкие рукава-фонари сразу же упали вниз, оголяя шикарную грудь. Голубин оставлял влажные дорожки покусываний, в перемешку с поцелуями все ближе к груди. Вот он чуть дотронулся языком до ложбинки, как тело брюнетки слегка вздрогнуло, но она даже внимания не обратила. Лишь сильнее прижала его за торс ногами к своим бёдрам. И тогда она снова почувствовала этот выпирающий бугорок. Тело среагировало куда похотливее, чем мысли девушки. Ее руки медленно потянулись к его штанам, проделывая на коже груди, рёбер, живота очертания татуировок, слегка выдавая эту улыбку испорченной девушки. На секунду она заметила, как преобразилось его дыхание после того, как она чуть приспустила штаны, оставив его в одних трусах. Блондин стал так громко дышать, что не могло не заставить улыбнуться ещё шире и поцеловать в эти губы. Завязался страстный, глубокий поцелуй. Их языки сплетались, а разум отключился окончательно. Не прерывая сей этой страсти с поцелуями она тихо спускает трусы, обхватывая рукой плоть парня. Он издаёт еле слышный рыкну в губы, когда чувствует эту ее нахальную улыбку и легкие движения по набухшему члену. Она сидела на кухонной столешнице, обхватив ногами бёдра парня. Парень буквально сходил с ума и понял для себя, что секс с сукой и девушкой — это абсолютно разные вещи. Все-таки падшие женщины более опытны в постели, поэтому знают самые слабые мета, на которые, собственно и опираются. Но дело не только в этом. Само чувство того, что эта девчонка, которая каждый раз выводит на разные эмоции - это просто фантастика. Он слегка задирает свою голову к верху, чтобы шумно выдохнуть или простонать чуть охрипшим от сигарет голосом, как Романова быстро реагирует, зацеловывая шею парня. Напряжение нарастает с каждой долей секунды. Блондин становится все ближе и ближе к разрядке, и, осознавая это, он быстро ставит ее руки обратно на столешницу, подхватывая это шикарное тело за ягодицы. Признаться, Романова не него удивилась, поэтому, слегка взвизгнув, спросила: —Что случилось? Он останавливается на секунду, словно переваривая ее слова, но потом разливается в довольной улыбке или усмешке, ведь света в доме почти не было. —Думаю, на кровати будет удобнее...