Quid ita?

Я обманывать себя не стану, Залегла забота в сердце мглистом. Отчего прослыл я шарлатаном? Отчего прослыл я скандалистом? С. Есенин Голова безбожно раскалывалась, когда хрупкое тело чуть приоткрыло ослабшие веки и попыталось пошевелиться. Все затекло, благодаря чему девушка лишь проскулила от сильной боли. Веки было начинали все с каждым разом все сильнее и сильнее слипаться, но найдя в себе какие-то остатки сил, Романова слабо приоткрывает глаза, оглядывая комнату. Все абсолютно новое. Неизвестное.... Это слегка побудило мозг здравыми мыслями, и она, немного потупив в потолок, а позже оглядывая комнату с какой-то тревогой, вполне себе поняла, что от дома очень далеко... Белые стены, какой-то непонятный аппарат рядом, пикающий по тому же ритму, больничная накидка. Не уж то ли... Романова слегка пытается приподняться, что выходит с трудом и очень неуклюже. Тело и голова гудят, словно целую ночь она провела в клубе в компании одного коньяка или врачебного спирта.... Девушка слегка ёжится от боли, когда из кожи вытаскивает иглу с капельницей. Все тело обдаёт мелкой дрожью, потому что открыта форточка в окне. Закрывать ее брюнетка не стала, так как кислорода в этой комнате совсем не было бы. Стефи решается чуть приоткрыть дверь, дабы посмотреть - есть ли кто-то из знакомых в этом убогом месте... **** Шёл битый час, когда Голубин, ломая голову, искал ее. Слова, которые брюнетка написала ему были предельно понятны, но он напросто не смог. Он сломался под тяжестью желания свернуть ее хрупкую шейку. Блондин не спал двое суток, объезжая всех знакомых Москвы. Но как на зло, все дружно отвечали, что «ничего» не найдено. Будь проклят этот ублюдок... Краем глаза зеленоглазый подмечает ту желанную информацию, но разглядеть не удаётся, потому что этот недоделанный очкарик сразу же выходит из окна с желанным. Глеб судорожно роется в своём бомбере и протягивает знакомому хакеру внушающую стопку денег. —Я надеюсь, тебе этого хватит, чтобы я услышал, наконец, желаемую информацию,—как-то совсем разочаровавшись в этом мире, произносит блондин. Это были деньги, на которые он хотел подарить Романовой прекрасный кулон, но, видимо, эта идиотка променяла его на собственную информацию, при чем, не подозревая об этом. —Она в Питере,— с каким-то раздражением кинул знакомый. —В Мариинской больнице. Палата номер три,—было видно, что сказал он это лишь потому, что в в руках его оказалась уж очень внушительная сумма денег. Так бы он и глазом не моргнул, сказав, что найти Романову нельзя. Голубин сухо кидает на прощание короткое «спасибо» и, поспешно натянув на себя куртку, удаляется. Выйдя из подвала старого здания, лицо обдаёт холодный декабрьский ветер, который, кажется, любого превратит в ледышку. Глеб обреченно вздыхает, стоя на месте. Возможно действия, которые он собирается сейчас сделать и необдуманны, но он делает это сердцем. Что-то внутри колко подсказывало, что решение это—правильное. Ему показалось, что сейчас стоит отправиться домой, успокоиться, все обдумать. Ведь в голове преобладал дикий беспорядок, который стоит разобрать сейчас, нежели разбирать потом - когда, возможно, уже будет поздно. Но он решил. И этого не поменять. Он так же стойко, смотря в одну точку, ничего вокруг не замечая, произносит: —Дурак. И, словно по щелчку, в голову приходят назойливые, не очень приятные мысли. «А ждёт ли она тебя?», «А нужен ли ей, такой, как ты?». И вправду... Нужен ли Романовой он? В душе бушует ураган и кажется, что он вот-вот падет мертвым грузом на холодный асфальт, покрытый снегом и льдом. Голова неумолимо раскалывается, но Глеб стоит все так же, решая потратить пару минут на раздумья. Хоть и короткие. Голубин стоял на холоде, практически не чувствуя обморожения конечностей. Но все, что он получил от этого — осознание. Для чего он нужен ей? Чтобы испортить жизнь? Она за все время их общения была какая-то скрытая... И она, наверняка, влюбилась в него до чертиков, не желая покидать, ведь это была, как показалось Голубину, неимоверно вредная привычка. В этом случае, Глеб оказался той самой вредной привычкой. Он понимает, что Стефания не уехала бы, если не мучалась. —Ей нужно время...—скорее, оправдываясь перед собой, говорит Сименс. И возможно, чуть позже он будет ходить из комнаты в комнату в диком желании увидеть ее, но даст время. Ей оно необходимо, иначе она бы не сбежала. *** Чуть приоткрыв дверь палаты, она замечает побледневшего от стыда Гришу. Было видно, насколько сильно он себя возненавидел за то, что не поговорил с ней тогда, а вколол снотворное. Его лицо было напряжено, и это чувствовалось даже на большом расстоянии. Она неуверенно подходит к шатену, чуть касаясь плеча, на что Гриша томно вздыхает. Вина ли это? Вполне вероятно... —Стефка....—шепчет он и накрывает холодную ладонь девушки своей. Не хотелось ничего говорить. Хотелось передать все чувствами и глазами. Он поднимает глаза, не надеясь увидеть даже безразличия... Но она лишь понимающе смотрит.—Прости, прошу,—он поднимается с лавочки, прижимая брюнетку к себе. Он гладит ее волосы, прижимает к себе за хрупкую талию. А Романова лишь за шею слегка придерживается, ведь силы так и не появились. Больно осознавать, что родной тебе человек способен на такое. Но ведь все заключается в смысле. Кто-то творит чертовщину, не зная, что он творит, кто-то делает это для защиты других. Но вот Романова, кажись, запуталась окончательно. И вот только теперь становится понятно, что нужно было ехать не за поддержкой друга, а остаться с собой один на один... Она нехотя отлепляется от друга, стараюсь сделать равнодушный вид —хреново вышло. Романова по прежнему нуждается в поддержке, в нежных прикасаниях, но все же, отстраняется. Ее руки дрожат, на лбу появились маленькие капли пота. —Гриш,—твёрдо начинает она. Казалось, что эта милая девушка не способна, когда нужно, проявлять свою решительность и власть. Все, но только не в случае с этой жгучей девчонкой.—я думаю, мне стоит пожить пока что где-то далеко,— она слегка мнётся у его ног, ведь прекрасно знает его ответ. Но вот только это не тот случай. Парень пару секунд погружается в собственный мир, пытаясь обдумать услышанное ранее. «Конечно, Гриша! А чего ты ожидал? Что она будет так же припеваючи жить с тобой, как ни в чем не бывало? Какой же ты наивный...»—голос внутри терзал душу и захотелось ударить себя, но он быстро опомнился. Его взгляд, наполненный грустью и сожалением о содеянном направлен на Романову. Нехотя он еле уловимо кивает, закрывая свои уставшие веки. Весь день он прокатался по долбанному Питеру, потому что нужна помощь «друзьям». Хотя, от этого слова одно название. На деле — это молодые парнишки с отвратительным характером, которые присасываются к бедному Ляхову и не дают покоя. У него ведь связи, которые есть далеко не у каждого... Ах, ну да, ещё и известный рэпер... Куда же без этого! —Стеф...—он до сих пор не решился открыть глаза. Его веки прикрыты. Ляхову показалось, что если сейчас он посмеет открыть глаза, то ее не окажется рядом, что она уже сбежала. Но ее нежное прикосновение хрупкими пальчиками за плечо заставляет вздрогнуть все тело и убедиться в обратном. —Гриш, я все понимаю...—она еле заметно оттягивает уголок губ в невесомой улыбке. Ее глаза передают всю грусть и печаль.—Я бы на твоём месте поступила так же, если б ты начал говорить, что сидишь на коленях у дьявола...—как-то ободряя парнишу, говорит она. Ей было ни капли не смешно, ведь стало быть понятно, что медленно, но так же верно она начинает сходить с ума...—Я думаю, что тебе стоит сейчас поехать домой и отоспаться. Вот, посмотри,—ее пальцы плавными движениями проводят по коже на лице, чуть касаясь.—мешки под глазами, того гляди — уснёшь прямо сейчас. —Да, извини,—ещё раз повторяет он и на последок обнимает Романову, целуя в щеку. Он также нежно отодвигается и, помахав рукой на прощание, скрывается в белоснежном коридоре больницы. После того, как Ляхов скрылся в бесконечном коридоре Мариинской больницы, Романова поплелась к глав врачу по всей видимости, который стоял у соседней палаты. Она аккуратно подходит к мужчине лет пятидесяти и так же аккуратно касается его руки, привлекая внимание. —Извините пожалуйста,—тихо начинает девушка.—когда я могу поехать домой? Врач сначала не понял, чего хочет это дама, ведь не каждый день к тебе приходит пациент, попавший в больницу с передозировкой снотворного. Он ободряюще улыбается Романовой и поправляет очки, спавшие к переносице. —Здравствуйте, Стефания,—начинает седовласый мужчина, а затем продолжает. —Виктор Олегович,—он любезно протягивает руку к девушке, дабы представиться. Романова так же мило отвечает на его жест, желая быть приличной девушкой в его глазах. Все же жизнь спас...—Думаю, завтра мы можем вас выписать. Вас может кто-нибудь забрать? С секунду девушка задумалась. Возможно, ее и мог бы забрать и Гриша, но желания особого не возникало. В душе таилась обида на него за то, что он натворил, даже не разобравшись. Так что осталась только Надежда на себя. —Знаете...—тихо начала девушка, сглотнув ком горле с посыпающими слезами. Кажется, случившееся сильно бьет по голове, что такая реакция на простой вопрос врача.—Я одна поеду... Виктор Олегович стоит все в той же позе. Только взгляд его стал каким-то недовольным. Он пару секунд стоит, смотря ей в глаза. А позже произносит: —В таком случае, мы отправим вас на такси. За наш счёт, соответственно. Григорий Ляхов все оплатил. —не дожидаясь ответа и реакции он так же продолжает.—А сейчас, пройдите в палату. Брюнетка кивает и послушно удаляется. Все свои мысли и чувства она решила оставить на завтра, а сейчас нужен здоровый и крепкий сон. Изнывающее тело еле добралось до уютной, хоть и неродной постели. Оно с характерным для больниц звуком падает на новый матрас. Силы покидают совсем, что даже укрыться девушка не смогла. Ее веки мгновенно закрылись, и она провалилась в царство Морфея. Я проснулась посреди ночи в холодной постели. Мое тело изнывало в желании почувствовать его нежное прикосновение рук, губ.... Я так желала этого. Не подумав даже оглядеться по сторонам, я инстинктивно двинулась в соседнюю комнату. Я чувствовала его запах, тепло. Меня буквально манило к нему. И я беззаботно подхожу к нему сзади, играющему на рояле, абсолютно голая без каких-либо стеснений и проблем. И ему совсем не нужно чувствовать, что это я. Он лишь поднимает свою голову вверх, смотря на меня. Его глаза такие красивые, родные, но в тоже время и беспокоящие мое душевное состояние. Он смотрит на меня с какой-то горечью, от чего я чувствую себя неловко. Но он старается приободрить меня своей искренней улыбкой. Он, наконец поворачивается ко мне, прижимая меня за талию к себе. Его дека с легкой щетиной трется о мой животик, от чего становится немного щекотно. Мои руки безудержно зарываются в его волосах. Я просто не в силах противостоять своему желанию... Его изумрудные глаза встречаются с моими. Сердце пропускает несколько ударов прежде, чем он начал говорить. —Стефи...—его голос также нежен и кажется таким же родным, хотя, по сути, так и есть. Он снова одаряет меня улыбкой, от которой хочется радостно заплакать. —Я скоро буду, я скоро появлюсь... Эти слова прозвучали как резкое отрезвление. Мой радостный взгляд сменился на какую-то тревогу. Но он меня утешает, сажая к себе на колени и прижимая к плечу. Кот сильные руки гладят мои волосы, стараюсь как можно лучше успокоить. —Я очень переживаю за тебя, родная. И эта фраза отложилась у меня в голове, кажись, навсегда. Я как будто поняла, что он ментально общается со мной, при чем во сне. Я искренне лучезарно улыбаюсь ему напоследок и касаюсь щеки, проводя нежными пальчиками по его лицу, стараюсь все запомнить. Его горячие губы напоследок одаряют меня коротким, но таким желанным поцелуем. Я растворяюсь в его руках, блаженно прикрывая глаза... Утро наступило для Романовой достаточно рано. Она проснулась в восемь часов утра. На улице было ещё темно. Кости слегка хрустнули, когда она поднялась с постели. Возникло неимоверное желание умыться холодной водой. Сон так и остался в голове девушки. Слова парня так и витали в воздухе для неё. Романовой хотелось прижаться к плечу Голубина, обнять, извиниться. Из глаз невольно потекли слёзы. Подушечками пальцев она начала вытирать с щёк соленую воду. —Так, Романова, возьми себя в руки,—твёрдо говорит девушка отражению в зеркале. —Ты сама сделала этот выбор, — сквозь громкие всхлипы говорит она. Сердце предательски быстро бьется. Кажется, что оно вот-вот вырвется наружу и упадёт на холодный пол, разбившись в дребезги. Через пару минут Стефания все же находит в себе силы, дабы успокоиться. Она решает подойти к телефону и посмотреть сообщения, пришедшие за пару дней «отсутствия». Как оказалось, в этой коробке не оказалось какой-то сверхважной информации. Вот только пару сообщений и пропущенных снова заставили пару раз вздрогнуть и заколотить со сердце. На экране красовалось красивое число «137», означающее то, что ели бы Глеб знал, где она, то давно висела в петле... чуть ниже были сообщения со словами: «Ответь!», «Романова, клянусь, что когда увижу тебя, то ты сидеть не сможешь...». Это вызвало какую-то историческую усмешку, ведь так бы и случилось, скорее всего. Немного посидев и прощания весь свой телефон, до тугой блоки девушки медленно дошло, что жить ей то негде! И спустя пару минут осознанного и диких матов, Романова хватает телефон, начиная судорожно искать подходящий вариант квартирки. Временное жилище, так сказать. Что ж, оказалось, что найти нормальную квартиру было достаточно легко, если учитывать затраченное время, а именно-два часа. Ну, подумаешь... Договорившись с хозяином будущей хаты, брюнетка решила все-так позвонить Грише, дабы забрать свои вещи, оставленные у него. И только она решила киснуть я подушечками пальцев на кнопку вызова, как...