Королева клуба

      Стрелки на дорогих часах Джастина двадцать минут назад перевалили за полночь, а никто и не собирается расходится — веселье продолжается. Моя голова уже начинает трещать от громкой музыки и устарелых шуток Мистера Доссо, которому, как мне кажется, в компании нашего столика намного приятнее находиться, чем за своим. По крайней мере, только так я могу объяснить то, что старик нагло занял место сына миссис Уизли, а мальчишку лет двенадцати отправил в «детский уголок» под убийственно холодный взгляд женщины.       И зачем на такие мероприятия брать детей? И почему Доссо позволяет себе указывать, что делать чужим детям? На месте Уизли я бы уже самого мужчину отправила в «детский уголок». Это было слишком грубо с его стороны так себя вести. — О боже, он меня бесит. — шепчет мне Ана, когда из уст лысого мужчины вылетает очередная пошлая и скудная шутка. Кристиан и Джастин заливаются нервным смехом лишь потому, что это их начальник, и его обижать вовсе не хочется. — Я хочу закрыть уши, чтобы не слышать его голос. — честно признаюсь я и кручу на безымянном пальце золотое кольцо с небольшим сапфиром, что приятно блестит на свету. — Если он не заткнется в ближайшие десять минут, то я рожу прямо сейчас, здесь и при нем.       Ана закатывает глаза и устало откидывается на плечо своего мужа. Кристиан, услышав фразу своей любимой, подавился коньяком и выпучил глаза, мол, только попробуй это сделать, и этот старикашка заставит тебя назвать ребёнка в честь его самого, и ему будет глубоко плевать, мальчик это или девочка. Мистер Браун, который услышал шутку от Грей, на мое удивление, попытался подавить улыбку, но у него ничего не получилось. Мы с Джастином тихо залились смехом, и я оглядела весь зал в надежде на то, что найду что-то интересное и избавлю не только себя, но и свою подругу от компании надоедливого старика. — Мисс Гонсалес, что вы скажите на это? — на меня смотрели все сидящие за столом в ожидании ответа. Я лишь пожала плечами и неловко посмотрела на лучшего друга, который так и смотрел на меня взглядом, мол, сама выкручивайся, я и так уже заебался, я в домике. — Извините, я задумалась, — я с фальшивым сожалением посмотрела в глаза Доссо, губы которого изогнулись в неприятной ухмылке. Я хочу ему врезать, — о чем вы говорили? — О чем вы задумались, Эйса, если не секрет? — какая к черту ему разница? — О том, что мне нравится находится в приятной компании, — вру и не краснею. Миссис Уизли закатывает глаза и высокомерно фыркает. А я решаю оставить эти действия без внимания, потому что начинать спор с этой женщиной — сделать ещё хуже самой себе, — так о чем вы спрашивали? — Мы завтра, ой, точнее быть уже сегодня, — мужчина провел ладонью по своей лысине и загадочно улыбнулся, — хотим поехать на природу лишь сотрудниками нашей компании. Не хотите ли вы присоединиться?       А не хотите ли вы пойти нахуй? И мне без разницы, что это звучит по-детски. Но, к сожалению, не могу говорить в лицо этому мужчине все, что я о нем думаю. Конечно, этого сделать я не могу из-за того, что являюсь лучшей подругой, чуть ли не сестрой, Джастина, а уж портить их отношения с Доссо я явно не хочу. Не хватало, чтобы старик ещё к нему плохо относился. Поэтому я высказываю ему все в своей голове, в мыслях, лишь бы ничего не ляпнуть. — Простите, — и вновь с фальшивым сожалением смотрю в карие глаза босса, — но я скоро возвращаюсь в Лондон, поэтому мне стоит закончить здесь пару дел.       Думаю, что ему не стоит знать, что это «скоро» наступит буквально через несколько недель, и сегодня днем дел никаких нет. Я просто собираюсь целый день проспать, а потом заказать что-то вредное на ужин и посмотреть какой-нибудь фильм начала двухтысячных. И я просто не хочу ехать туда, чтобы избежать Доссо, потому что понимаю, что ни к чему хорошему наше с ним общение не приведет. Боже, да все мы понимаем, что он просто похотливый старикашка, который пьет виагру вместе с каждым приемом еды и пытается меня соблазнить. Фу. — А, может, вы подумаете еще раз? — чуть более настоятельно пролепетал кареглазый и положил свои руки на стол, пристально смотря на меня. — Такая возможность не каждый день появляется. — И все же я откажусь. — Что ж, у вас есть время подумать о моем предложении до конца сегодняшнего мероприятия.       Анастейша вздохнула, явно что-то хочет сказать. Но Кристиан лишь кладёт руку на колено своей жены и успокаивающе поглаживает. Кажется, все за этим столикам находятся в неком напряжении, кроме Доссо. — Я уже окончательно сказала свое решение, мистер Доссо. — чуть грубым голосом сказала я. Еще немного и я точно взорвусь. — У нас будет возможность побыть наедине.       Что? Надеюсь, что мне это послышалась, ей богу. Ибо за такие слова обычно бьют морду. И как он вообще посмел об этом не то, что даже сказать, а вообще подумать? Что это за похотливое животное сидит напротив меня?       Минутное молчание пробивает наш столик. Мисс Уизли откидывается на спинку стула и скучающим взглядом смотрит на сцену, на которой поёт малоизвестных певец. Мистер Браун закатывает глаза чуть ли не от каждой нашей фразы. Им тоже неприятно находиться с Доссо, который всем уже изрядно так надоел. Уж что говорить про нас… — Думаю, — раздражительным голосом вступил в наш разговор Джастин, сразу же привлекая к себе внимание, — что мисс Гонсалес стоит закончить свои дела, чтобы позже хорошо отдохнуть. — Я тоже так думаю, — подал голос Кристиан и с поддержкой в глазах посмотрел на меня, — тем более, что мисс Гонсалес… — …в положении. — быстро дополнила Ана, виновато смотря на меня.       Я поапрхнулась собственной слюной и, выпучив глаза, посмотрела на Ану, которая лишь пожала плечами и улыбнулась. Кристиан второй раз за вечер теперь пребывал в шоке, а Джастин, поняв, что женщина нагло врет, цокнул и покачал головой. Но после показал Ане большой палец вверх так, чтобы никто, кроме нас четверых, не видел. — Оу, простите тогда, — мужчина виновато посмотрел на меня, — Джастин, вас можно поздравить? — Да. — сквозь зубы прошипел мой лучший друг. — А какой у вас срок, мисс Гонсалес? — невзначай поинтересовалась Уизли и перевела взгляд на Джастина, который внешне вроде бы оставался спокойным, но по тому, как его ладонь сжимает край белой скатерти с золотыми узорами, можно понять, что еще немного и мужчина сорвется. — Месяц. — после недолгой паузы произношу я. — Когда же у вас свадьба?         Женщина будто хочет доказать всем, что я и мои друзья наглые вруны, но у нее это не получается. Что, хочет подлизать зад своему начальнику? Боже, и так все знают, чем вы занимаетесь в командировках. И как ее муж до сих пор не понял, что эта женщина тайно отсасывает своему начальнику в его кабинете? — Думаю, что лучше будет, если мы умолчим об этом. — я взглянула на покрасневшее лицо Джастина и сжала его ладонь под столом. — Вы не хотите, чтобы мы присутствовали на вашей свадьбе? — Боже, хватит! — чуть ли не вскрикнула я. — Давайте закончим обсуждать нашу свадьбу и мою беременность.       Все было настолько скудно (да и еще этот гребаный Доссо), что я готова просто уйти из отеля домой или же просто прогуляться в окрестностях, даже сама. В помещении настолько душно, что мне хочется выпить ледяной воды, которой, как на зло, не оказывается в высоком стеклянном графине, что стоит посреди большого и круглого стола. Поэтому, извинившись, я все же встала из-за стола и, не обращая внимание на взгляд Доссо на мою грудь (черт, ему же сказали, что я беременна и практически замужем, ладно, это наглая ложь, но все же…), пошла к бару в углу зала.       Во мне все еще бушевал гнев от этой ебанной Уизли, которая, как всегда, лезет не в свое дело. Ей будто нравится докапываться до истины. Я прекрасно понимаю, что женщина догадалась, что я вовсе не беременна, но можно же умолчать? Но нет, Уизли надо влезть. Она меня чертовски бесит. Не могу. Почему нельзя быть такой же спокойной, как мистер Браун? Который сидит и с недовольным лицом ест спаржу, кидая фразы только тогда, когда это нужно или когда к нему обращаются.       Подойдя к небольшой барной стойке, я прошу у заскучавшего бармена (зачем вообще на таких мероприятиях бармены, ведь весь алкоголь выносят официанты?) холодной воды, и, желательно, побольше. Кажется, паренек настолько хочет спать, что наливал воду из полуторалитровой стеклянной бутылки чуть ли не пять минут, хотя сама бы я справилась максимум за одну. Но я понимаю его усталость, поэтому возникать даже не собираюсь.       Поблагодарив бармена за воду, я со стаканом в руке решила вернуться к своему столику, за которым, как я смогла заметить еще стоя у бара, не было ни Уизли, ни Доссо, ни Браун. Но вернуться целой и невредимой у меня не получилось, потому как только я практически дошла до своего столика, в меня влетела довольно-таки высокая мадам и облила меня не только своим мартини, но и моей же долгожданной водой.       В любой другой момент я бы даже проигнорировала такой случай и спокойно сказала бы банальное «ничего страшного», но не сегодня. Я подняла глаза на человека, который посмел испачкать мое платье и даже не удивилась — передо мной стояла, как я поняла, будущая жена Холланда. Уж их фотографии в инстаграме я вижу чуть ли не каждый раз, когда захожу в социальную сеть, поэтому вспомнить обладательницу знакомого лица не составило особого труда.       Я почувствовала как в прямом смысле этого слова у меня загорелись уши, глаза налились кровью и чуть почернели — в гневе у меня они всегда темнеют. В груди быстро забилось сердце, а на шее выступила венка. Я захотела врезать этой молодой девушке, которая сразу же спохватилась и начала тараторить слова извинения. А разве мне нужны её извинения? — Простите, извините. — довольно милым и притягательным голосом протараторила девушка, хватая со стола бумажные салфетки и пытаясь убрать следы своей неаккуратности.       А вкус у Холланда, конечно, хороший: высокая шатенка с красивыми и глубокими карими глазами и кожей оливкового цвета. На ней прекрасно сидело платье бежевого цвета в пол с разрезом справа, открывавшее вид на ее длинные и красивые ноги. Но груди и вовсе нет, даже пуш-ап не особо-то помогает. А ведь можно было бы поскромнее одеться.       Ну да, это заявила Эйса, стоящая в платье с очень глубоким декольте. Извольте меня от вашего негодования — могу себе позволить. Не думаю, что у меня ужасная фигура. Конечно, я не такая высокая, как эта девушка — мой рост составляет всего-лишь пять футов пять дюймов (~167 см), ноги не такие уж и длинные и худые, но зато второй размер груди и приятная талия.       Боже, неужели я сравниваю себя с какой-то там актрисой? — Я нечаянно. — девушка виновато посмотрела на меня и передала мне салфетку. — Аккуратней нужно быть. — чуть высокомерно и с нескрываемой неприязнью заявила я и сочувственно посмотрела на выделяющееся пятно на платье. — Что тут произошло? — к нам подошел Джастин, посматривая то на меня, то на шатенку, которая опустила взгляд вниз. Играет невинную овечку? Так себе, конечно. — Эйса, все в порядке? — О, боже, Эйса, все хорошо? — до меня донесся весёлый и знакомый голос. И вновь этот Доссо. Он меня преследует или что? Так ещё и пьяный. Боже, неужели мужчина так напился после того, как у знал о моей «беременности»? — Небольшая авария. — на меня взглянул Роберт Дауни Младший, уголки его губ потянулись вверх. И я даже чуть успокоилась от такого отцовского взгляда на меня. Почему он оказался рядом?       Ох, черт…       Я осмотрелась. Боже, почему я такая «везучая»? Надо же было столкнуться прямо около столика, за которым сидит Том и его коллеги? Насколько я знаю, это известные супергерои из «Марвел». Да, я точно их где-то видела. Я, конечно, не являюсь ярой фанаткой их персонажей, но пару раз точно видела по телевизору их фильмы. М-да, все-таки удачливости у меня хоть отбавляй. — Все нормально, — раздраженно заявила я, — мне нужно отойти.       Я развернулась и направилась в сторону туалета, который ещё при входе в зал мне показал Джастин. — Извините, она беременна, — пролепетал Доссо, когда я уже отошла на несколько метров, — а сами понимаете, беременные очень эмоциональны.       Блять.       Я, как вихрь, влетаю в туалет и бросаюсь к черной автоматической сушилке для рук, чтобы хоть как-то высушить платье и, возможно, даже избавиться от большого пятна в области живота и нескольких капель воды в области коленей. Чертова будущая Холланд. Почему у меня последнее время происходят такие казусы именно с этой семейкой? Почему ни с какой-то другой, а именно с ними?       Я приподнимаю платье впереди и пытаюсь его подставить под сушилку, которая сразу же включается и начинает обдувать теплым воздухом ткань. Надеюсь, это поможет, иначе я просто поеду домой, потому что ходить, как мокрая курица, на мероприятии, где можно наладить связи, не имею желания. Не хватало, чтобы надо мной ещё посмеялись. А такие люди, которые находятся на этом мероприятии, могут засмеять любого и без всякого на то повода. — Тебе что-нибудь принести?       В дверях появляется Джастин, который издает смешок, когда видит то, как я стою и раздраженно переминаюсь с ноги на ногу. Мои руки все ещё дрожат от злости, а губы уже достаточно искусаны. Когда мне нужно успокоиться, то я кусаю губы, они сразу же краснеют и становятся больше. Такой метод успокоения мне передался от отца — он всегда так делал. — Пистолет, — выдыхаю и закатываю глаза, — чтобы я пристрелила эту шлюху. — пояснила я, видя недоумение во взгляде сероглазого. — Святое дерьмо, Эйса, — Джастин смеется и запускает руки в свои карманы, покачивая головой, — тебя обидело больше то, что она облила тебя, или то, что эта, как ты выразилась, шлюха - будущая жена Холланда? — Чего? — возмущенно протягиваю я. У меня из рук выпадает ткань, а поток теплого воздуха прекращается. — Ты что, Томас, уже что-то принял? С чего ты решил, что меня хоть как-то это волнует? Кто она, да что она. Мне похуй на их чертову семейку. Мне лишь не плевать на это проклятое платье, которое, заметь, стоит не сто баксов.       Скорее всего, со стороны я сейчас выгляжу, как бык на корриде где-нибудь на юге Испании: красные глаза; грозный, даже убийственный, взгляд; вздутая венка на шее и шумные вдохи и выдохи. Если сейчас Джастин скажет что-нибудь едкое, то я точно пырну его рогами. — Я решил это хотя бы с того, как твое лицо покраснело, когда ты поняла, что перед тобой стоит невеста Холланда. — Похуй. Сейчас главное — спасти платье. — я возвращаюсь к автоматической сушилке. — Просто высуши его. — А я чем тут занимаюсь? — я закатываю глаза. Бесит. — Стоишь и дуешься на меня. Сейчас лопнешь, шарик. — мужчина заливается смехом, словно это самая смешная шутка в мире и сразу же от меня получает по лбу бумажным полотенцем, скатанным в небольшой мячик. — Ладно-ладно, жду тебя в зале — скоро я буду говорить свою речь.       Сероглазый поправляет свою прическу и, в последний раз издав смешок, выходит из комнаты. Я вновь закатываю глаза и поворачиваюсь обратно к сушилке, чтобы наконец-то закончить сушить платье и пойти в зал. Но, как по канону, меня вновь прерывают. Я уже даже не удивлюсь тому, что я выйду отсюда через две минуты и уйду без ведома. — Ты беременна?       Я испуганно оборачиваюсь и вижу Холланда, который стоит около раковины, облокотившись о нее со скрещенными руками на груди. Его взгляд так и говорит о том, что он немного напуган, но сейчас слишком самоуверен для того, чтобы показать мне это. — О, Боже, даже если это и так, то что? — я нехотя отворачиваюсь к стенке и начинаю наблюдать за тем, как пятно начинает медленно исчезать. Фух.       А тем временем в груди разливается что-то теплое. Надеюсь, это не связано с тем, что за моей спиной стоит Том и прожигает меня взглядом. Или все же мне приятно то, что он уделил мне хоть немного времени и вовсе бросил свою невесту, которая, скорее всего, до сих пор думает обо мне и моём платье. — Это мой ребенок?       Я сначала застывают в немом шоке, а потом, когда до меня доходит смысл сказанных слов, я заливаюсь громким смехом. — Ты сам, как ребенок, Холланд. — сквозь смех говорю я. — Только ты под этим ребенком стонала, как сучка.       Ой, кажется, я кого-то задела своими словами.       Эти слова заставляют меня вернуться в ту ночь, когда мы переспали в клубе. От воспоминаний у меня краснеют щеки, а внизу живота затягивается тугой и приятный узел. Боже, та ночь была настолько волшебной. — Не было такого. — отмахиваюсь.       Но в следующую минуту чувствую обжигающее дыхание на своей шее, а после и крепкие мужские руки на своей талии. — Ч-что ты делаешь? — заикнувшись, спросила я. — Собираюсь доказать тебе, что я вовсе не ребенок, — еле слышным шепотом заявил Томас и перебросил мои волосы на правое плечо. Его мягкие губы коснулись моей мочки и прикусили ее. Из меня вырвался томный вздох. — Ты вновь пьяный? — прикрывая глаза от удовольствия, спрашиваю я. — Нет.       И правда, от него пахнет лишь дорогим одеколоном и чем-то сладким, еле ощутимым. Если парень и выпил, то совсем немного. Но кого это сейчас волнует? Губы актера покрывают мою шею поцелуями. Из моих рук выпадает ткань платья, и я, совсем расслабившись, облокачиваюсь спиной на накаченную грудь британца. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что я уже готова к тому, чтобы заняться сексом в одной из кабинок этого туалета.       Я ловко провернулась в его руках и оказалась лицом к лицу со своим, возможно, одним из главных страхов. Черт возьми, как же я боялась вновь встретиться и оказаться в такой же ситуации. И вот: я вновь мокрая, с чуть подкосившимися ногами и страстным желанием смотрю в глаза актеру. И мне ведь не понять: играет он со мной или правда хочет меня как женщину.       Мысли в миг исчезают из моей головы, когда я, сама того не осознавая, поддаюсь чарам Томаса и тяну его к себе за шею — наша разница в росте не такая уж и большая, но даже на каблуках я не могу дотянуться до его губ. Таких манящих и алых губ. Мы целуемся страстно, как будто хотим съесть друг друга. И ведь это правда.       Его руки тянутся за спину, к застежке на моем платье, но я ловко перехватываю их, как только слышу неприятный звук молнии. Холланд отрывается от моих губ и с недовольством смотрит на меня. Я мельком обвожу взглядом всю комнату и быстро решаю о том, что последняя кабинка подойдет нам.       Схватив кареглазого за руку, я в несколько шагов преодолеваю расстояние между сушилкой и кабинкой и заталкиваю туда парня. Как только замок щелкает и я поворачиваюсь к Тому, то вижу, как он сидит на закрытом унитазе и насмешливо смотрит на меня. — Неужели малышка испугалась того, что нас с легкостью могут застать за неприличными делами?       Я закатываю глаза и делаю шаг навстречу парню, вставая почти вплотную к нему. — Меньше слов, малыш, — язвлю я и дрожащими руками сама расправляюсь с застежкой платья. Платье слетает на пол, оставляя меня практически обнаженной — все же не зря надела кружевное белье. Руки Тома хватают меня за талию, и я чуть ли не падаю на него, но вовремя хватаюсь за крючок на стене.       Мое возбуждение достигает пика, когда парень хищно осматривает меня и облизывают нижнюю губу. Черт… Это было слишком сексуально. Внизу живота начинает пульсировать, и я, стараясь как можно быстрее почувствовать внутри себя член парня, сама стягиваю с себя черный кружевной лиф.       Кажется, Томасу нравится все, что я делаю, ведь ему просто остается сидеть и глазеть на меня и мои действия. Но не все так просто. Уже надеясь на то, что я сейчас свободно раздену британца и наконец-то займусь с ним сексом, меня прерывают. Шатен выпрямляется и ловко припадает к моей груди. Он начинает то посасывать твердые набухшие соски, то игриво их кусает.        С моих губ слетают тихие стоны — все же кто-то может зайти. Хотя, честно говоря, меня это мало волнует, потому что время для меня вовсе застыло и сейчас меня лишь волнует то, что происходит в этой просторной кабинке.       Я запускаю пальцы в его шелковистые волосы и откидываю его голову назад, чтобы Том мог видеть мое лицо и смотреть мне в глаза. — Не играйся, — дрожащим голосом произнесла я, протянув руки к змейке на его черных классических брюках и с легкостью отдернув пуллер вниз, — трахни уже меня. Сам же этого хочешь. — я кивнула на стояк, от которого меня отделяет лишь ткань серых боксеров.       Без слов парень спустил с меня кружевные трусики и, чуть приподнявшись, снял брюки вместе с боксерами. Он схватил меня за бедра и проворно опустил на свой член. Я мельком улыбнулась и издала стон. Боже, как же я этого хотела. — Я сама. Только придерживай меня.       Кареглазый хмыкнул, но кивнул, давая мне разрешение. Я почувствовала себя наездницей, поэтому начала плавно двигаться то вверх, то вниз, вперед и назад, но не доходя до конца. В комнате стало совсем жарко, на лбу и спине выступил пот, но я продолжала. С наших губ срывались тихие стоны, а пиджак Томаса, который он не снял, точно скоро порвется от моих длинных ногтей. Ладони Холланда держали меня за бедра, не давая возможности упасть.       Том иногда поглядывал на меня снизу вверх и ухмылялся, когда я наращивала темп. А я, ловя эти ухмылки, скромно отводила глаза. Была б моя воля — я бы задержалась в этой кабинке на ближайшие два часа уж точно, но ничто не вечно. Спустя несколько минут мои мышцы напряглись, а в глазах начали взрываться знакомые фейерверки. Еще один толчок, а затем мой достаточно громкий стон, и я обмякла в руках Тома, следом за мной и он.       Я уткнулась носом в его шею и томно дышала, пытаясь восстановить свое дыхание. А том откинулся на бочок с водой и, прикусив губу, гладил меня по взмокшим волосам.       Мы просидели в таком положении еще несколько минут, но после молча оделись и вышли из кабинки, как ни в чем не бывало. Надеюсь, что здесь никто не проходил, во всяком случае, я не слышала ничье присутствие.       Я наклонилась к раковине, включила воду и сразу же почувствовала шлепок по пятой точке. — Я еще найду тебя. — с ухмылкой протянул парень и, еще раз шлепнув меня по ягодицам, как ни в чем не бывало, вышел из туалета.       Опять на те же грабли наступила, Эйса.