Актёр красного театра

— Я в душ, mon amour.       Шпион тихо проговорил Разведчику на ухо, прежде чем выполз из-под него и поднялся с кровати. Последний, слегка простонав, разлепил один глаз, направив взгляд на мужской силуэт над ним, освещаемый лунным светом. — Скоро буду.       Бостонец недовольно фыркнул, когда Спай зарылся рукой в его русые волосы, которые порядком отросли, что аж закрывали обзор их обладателю. Француз подобрал свои трусы с пола, надел их, и вышел из комнаты Скаута. Джереми уже спать не хотелось. Немного полежав, пока глаза привыкнут к темноте, он приподнялся на локтях, осматривая комнату. В голове сразу щёлкнуло воспоминание, как они оба завалились в неё, растрёпанные, смущённые, в порыве страсти срывая с друг друга одежду.       Одежду… Непривычно видеть, что одежда такого правильного Шпиона валяется на полу. Разведчик не понял, откуда появился этот порыв, но ему жутко захотелось собрать одеяния Спая. Смачно зевнув, юноша сел на край постели и… застыл. Вокруг стоял этот запах. Скорее, аромат. Аромат его парфюма. По всей видимости, очень дорогого, и, Джереми бы сказал, слащавого. Но теперь он источал более… приятные оттенки, нежели перед началом боя.       Разведчик поднялся на ватные ноги и чуть не упал, рявкнув сам на себя. Собрать свои шмотки не составило труда: футболка, бриджи, да гольфы с кепкой; что отправились на одну из полок в шкафу. Напялив боксёры, Скаут подобрал галстук Шпиона. В голове юноши сразу вспыхнули воспоминания, как француз завязывал шатену руки, глаза, рот. Всё это вызвало на лице парня глупую улыбку, и он закинул галстук на плечо с мыслями на вроде «сколько же галстуков было нами использовано.»       Следующим бостонец взял белую рубашку актива, а за ней и красный пиджак. Тут разведчику пришла идея. Он торопливо подобрал штаны и надел их на себя. Затем застегнув рубашку и набросив пиджак, Скаут ощутил всё тот же аромат. Парень невольно обнял себя за плечи, вдыхая запах Спая. От данных действий его отвлекла маска, что небрежно валялась у ножки кровати. Джереми всё-таки поднял её, но не осмелился надеть, положив на подоконник.       Подойдя к напольному зеркалу, которое планировалось выбросить, пассив осмотрел себя. Вещи были, конечно, большими. Выдохнув, парень ухмыльнулся и спародировал Спая. — Вы такие некультурные, мон френдс, — изобразив в руке сигарету, шатен исказил лицо в гримасе отвращения, и пафосно «закурил», приложив два пальца к губам. Для полной картины не хватало галстука, так что «актёр» попытался завязать багровый галстук, но вышло у него плохо. — Очень отвратительная карикатура, mon ami. От внезапного голоса, отдающего хрипотой, юноша невольно подпрыгнул и судорожно обернулся. В дверном проёме, наклонившись на одну из сторон, стоял Спай, с невозмутимым лицом наблюдая за любовником. — Ты уже вернулся… Я не ожидал тебя увидеть так скоро… — с виноватой улыбкой проговорил Джереми, забираясь ладонью в свои волосы на затылке. — Скаут. Даже при всём желании пытаясь спародировать меня, у тебя не получится, ведь ты тот ещё балбес.       Получив недовольное «Эй!», француз подошёл ближе и развернул разведчика за плечи. — И вообще, прекрати мучать мой галстук. Скаут шумно сглотнул, наблюдая, как тонкие пальцы ловко развязывают галстук. В любой другой ситуации, бостонец отпихнул бы этого змея подальше, и разделся бы сам, но парень стал более терпеливее относиться к нему после того, как они стали любовниками. Его сигареты воспринимались более эстетично, а не пафосно. Его смешок был не противным, а забавным. Его плавные движения ладонями смотрелись элегантными, а внимательные взгляды менее назойливыми. В общем, золото, а не мужчина. Скаута в дрожь бросало от его поведения. Он никогда бы ни подумал, что его заводят люди с таким характером.        Но вот прошло три недели, а они до сих пор… любовники. Бостонец не знал, есть ли между ними что-то большее, но трахаться со Шпионом ему чертовски нравится. Хотя последний иногда жалуется, что юноша просит этого слишком часто, но не осуждает. Всё же, разница в возрасте есть, и она довольно большая. Шатен точно не знал, сколько Спаю лет, но на вид за сорок, в то время как ему самому недавно исполнилось двадцать один.       Очнулся от раздумий пассив только тогда, когда галстук был снят, а Шпион, чуть наклонившись, с ухмылкой прошептал: — Ты будешь возбуждаться от любого моего движения? И вправду, в районе паха красовался бугорок. Джереми и сам не понял, от чего возбудился, но был явно растерян и зол. Спай всегда говорит лишь: «гормоны», и обрекает себя на буйный рассказ о том, что Разведчик уже не ребёнок. — Я… не… — пассив не находил слов. Он лишь закрыл раскрасневшееся лицо ладонями, тихо простонав. — Я… ненавижу… тебя… — Что-то не видно, — всё с той же ухмылкой ответил француз, убирая руки Скаута и заменяя их измученным галстуком, закрывая обзор бостонцу и вызвав его прерывистый вздох. Его ноги начали трястись, а стояк стал более заметен. — Начнём заново? — С-спа-ай… — только и сумел сказать юноша, прежде чем почувствовал чужую ладонь на своём члене. А впрочем, Шпиона даже заводит, когда Разведчик в костюме. Последний завтра точно наденет его снова.