Актёр красного театра

      Что приходит на ум первым делом, когда смотришь на снайпера? Долговязый мужчина с слегка грубой щетиной и вытянутой челюстью. Полностью состоит из ломанных линий, будто он — кривое упавшее дерево. Движения резкие, точные, как у старой куклы с подвижными конечностями. А ещё от него пахнет жжёной травой вперемешку с топливным маслом.       Разведчику не в первой зависать с снайпером на какой-нибудь из вышек. Не то, чтобы скауту это нравилось, просто его отовсюду гонят — кто словами, кто кулаками, а солдат даже запустил в него ракетой. Благо, уворачиваться — одна из главных преимуществ бостонца. Австралиец единственный, кто не стал выпроваживать Джереми. И иногда жалел об этом. Все в команде знали любовь стрелка к тишине, но с этим оборванцем он был более лоялен, и только самому Богу известно почему. —…А потом я как взял его за воротник и начал трясти, так у него зрачки прыгать начали! Нет, ну, а чо? Из-за того, что он подрался там с кем-то, даёт ему право надо мной прикалываться?! Ну вот я… и разобрался…       Сейчас бегун расселся в позе лотоса на ящике, в жестикуляциях стукая «бонком» о деревянную крышу. Ещё несколько таких банок валялось у подножия импровизированного стула. Всё это время скаут распинался, скорее, для себя, но то, что наёмник отвечал ему лишь звоном чистки винтовки, его не устраивало. Хоть бы слово сказал! Напрямую говорить — дело бесполезное и, в общем-то, глупое. Снайпер — одиночка. Буркнет что-то вроде: «разрешил тебе отсиживаться в июльский полдень под крышей моей вышки, но в собеседники не нанимался». Ну или назло проигнорирует. — Снайпер? Дай пострелять из лука, — Австралиец замер на пару секунд и, казалось, хмыкнул. Разведчик развязал ноги и побарабанил пятками кроссовок по ящику. — Ты всё равно не умеешь. — А тебе всё равно он сейчас не нужен, — паренёк бесшумно спрыгнул и просеменил к Манди. — Сломаешь, — тот в ответ продолжил своё занятие, никак не отреагировав. — Сломаю? Да ни в жизнь! Я, типа, чо, похож на того, кто ломает вещи? — скаут демонстративно выпятил грудь и развёл руки, на что снайпер всецело повернулся к нему с лицом, мол: «Кому ты врёшь?» — ну что! Честно, я буду аккуратен! И молчать обещаю! — Тебе скучно, вот и пристаёшь. Мой ответ нет. — Но!.. — Нет, — наёмник понизил тон, показывая, что диалог закончен.       Пробормотав что-то несвязное, бостонец отошёл от стрелка и прилип к оконному проёму, оглядывая территорию Голд Раш. В любой другой ситуации парень ушёл бы донимать кого-нибудь другого, но один из наёмников был зол на бегуна. Тот сломал ящик со шприцами, которые должны были пойти как патроны. И сейчас очень-очень недовольный медик мечется из угла в угол, вслух рассказывая что он сделает с «неугомонным мальчишкой», приукрашивая немецкими словами и бранью. Так что вышка — убежище. А вот заняться в этом убежище нечем.       На небе ни тучки, как и ни человека на улице. Все шарахаются от обжигающих солнечных лучей, прячась под навесами из дерева или шифера. В воздухе лишь духота. Видно каждую пылинку, что парила над землёй. Джереми больше не мог терпеть. Жара одолевала, а тело требовало свободы. Фыркнув, бегун стянул свою футболку, вешая на так удобно выпирающую из стены балку. Рядом висела рубашка и жилетка снайпера, с очками в одной из карманов. Аккуратно вытащив красную ткань, парень расправил и оглядел алую сорочку. Как бы не старался скаут выпрямиться и казаться больше — на фоне австралийца он всегда выглядит маленьким кроликом, которого вот-вот схватит в смертельные объятия крупный питон. — Ты похож на питона, — будто бы невзначай кидает бостонец, запуская ладонь в рукав — Да ну? — усмехается, — и почему? — Не знаю, — пара движений и рубашка волнами струилась по телу разведчика, даже закрывая задницу. Накинув жилет, Джереми остро почувствовал себя девушкой, что надела одежду своего парня, — похож, когда стреляешь. Ну, типа, когда делаешь всё резко, словно змея перед укусом. Змея же что: медленно ползает, плавно двигается, а ты слишком резкий. — Правда? — по помещению раздался недолгий хрипловатый смех, что выбил из колеи скаута. Он не помнил, когда в последний раз слышал и видел, как смеётся снайпер! По телу прошла приятная волна гордости за то, что он сумел рассмешить стрелка, — мне это льстит. Немного постояв в тишине, бостонец неслышно подошёл к австралийцу, устраивая голову на плечо. — Ну снайпе-е-ер! Дай пострелять из лука! — Нет. — Чёрт, чувак, это так сложно — заткнуть меня? — рывком стащив с наёмника его фирменную шляпу, парень отскакивает на пару метров назад, думая, отхватит он пиздюлей от стрелка, от медика или от обоих сразу. И вообще, хороший ли это был план, ведь респаун включается только во время боя. Слышно, как Манди недовольно рычит сквозь зубы и поднимается с ящика. — Что в моём «нет» тебе было не понятно? Ты не умеешь стрелять, и в следствии, просто сломаешь оружие. — Так научи, — снайпер стоял на расстоянии вытянутой руки, смотря на одетого в его одежду разведчика, что ухмыльнулся и медленно провёл пальцами по полям надетой шляпы. Ещё месяц назад мужчина бы отобрал свои вещи и выгнал сокомандника прочь, но теперь вид такого глупого Джереми вызывает противоречивые чувства. — Ты сведёшь меня с ума, — стрелок вздохнул и развернулся, возвращаясь на место. Теперь он не сможет ни ударить этого пацана, ни отругать за такие выходки. Впрочем, это и неважно. Бостонец скользнул следом, вновь кладя подбородок на голову австралийца. — Расцениваю это как: «о, я с радостью поучу такого классного парня как ты, скаут!» — снова хриплый смешок. Мужчина хотел было взяться за прежнее занятие, но его остановили ладони, что бесцеремонно проникли под белую ткань майки на наёмнике. Пальцы вырисовывали узоры на коже, царапали и гладили. — Вот теперь ты точно похож на питона. Такой плавный. Что-то изменилось?       Манди подумал ответить, но схватил одну из рук бегуна и обернул тело вокруг себя, усаживая на колени. При свете солнца Джереми выглядел слишком лампово. Подцепив мостик очков, снайпер снял их, кладя на рядом стоящий ящик. На тонких губах юноши скользнула улыбка — почувствовал чужие руки на своих бёдрах. Стрелку безумно нравилось, когда скаут в его одежде. Впрочем, это ненадолго. Тряпки одна за одной сползали с худого тела разведчика, когда Манди покрывал шею, ключицы, грудь жаркими, как этот день, поцелуями. Каждое мгновение тянулось вечностью, всеми клетками организма парень ощущал непрекращающуюся палящую тесноту. И молил, чтобы тянущаяся эйфория наконец добралась до своего пика, но как назло — он снова будет вдыхать горячий воздух, стонать и просить Зевса послать на землю дождь, ибо чувство текучей лавы в венах не покидало ни на секунду. И снова он чувствует себя кроликом, что на этот раз просчитался и попался в объятия питона. А змей специально растягивает момент кончины своей жертвы.

***

— Ну что? Нашёл его? — всё ещё разгневанный док встретил шпиона по дороге в медпункт. — Excusez-moi, мой друг. Скаут очень прыткий. Последовал за ним до второй точки, но тот уже скрылся. Думаю, завтра, ты сможешь его проучить. — Поправляя галстук, проворковал француз и похлопал Людвига по плечу. — А какой в этом смысл? Всё равно возродиться, Parasit чёртов! — поворчав ещё немного, немец направился к себе. Спай проводил его взглядом и достал очередную сигару, звонко щёлкая зажигалкой. Повернувшись в сторону вышки, наёмник ухмыльнулся. Ну хоть этот мальчишка перестанет донимать своих коллег некоторое время.