***
— Я столько раз представляла, какой бы была моя жизнь, войди я тогда в ту таверну, — тихо проговорила Реджина, устремив взгляд на играющие языки пламени. Они расположились на зелёной траве, подогретой палящим солнцем. Дул прохладный ветер, но костёр не давал замёрзнуть. — А оказывается, эта жизнь у меня была, — добавила она. Робин облокотился спиной о поваленное дерево и привлёк свою Королеву в крепкие объятия, в которых она уютно устроилась, склонив голову на грудь Разбойника. — Я надеюсь, теперь ты не сбежишь от меня? — серьёзно спросил Робин. — А ты хочешь, чтобы я осталась? — осторожно поинтересовалась Реджина и притаила дыхание в ожидании ответа. — Что за вопрос? — удивился мужчина. — Эй, посмотри на меня, — он дождался, пока Реджина обратит на него свой взгляд и продолжил. — Я смог разглядеть тебя настоящую даже под маской Злой Королевы. Неужели ты думаешь, что теперь, когда воспоминания вернулись, я оставлю тебя? — Робин… Нет больше той девушки, которую ты когда-то полюбил. Она мертва! Я давно другая. Я столько всего натворила… — Ты не виновата в своих грехах. — Нет? — вскинув брови вверх, она усмехнулась. — А кто тогда виноват? Моя мать? Или Тёмный? Проще всего обвинять кого-то другого, но… Что если это всегда было во мне? А Кора лишь подтолкнула меня к этому, — она потупила взгляд. — Я делала ужасные вещи, — виновато провозгласила Реджина. — Немыслимые злодеяния, которым нет оправдания. — Я знаю. Знаю, — он приложил руку к её лицу и призвал вновь посмотреть ему в глаза. — Я тоже далеко не ангел. Может, ты и не заслуживаешь оправдания, но точно заслуживаешь второй шанс. И мы заслуживаем друг друга. — Я люблю тебя, — сказала Реджина. Она не искала сейчас других слов. Тёмные омуты, застланные пеленой непрошеных слёз, неотрывно смотрели в голубые, взгляд которых был наполнен любовью и нежностью. Робин всегда был для неё не угасающим огоньком, освещающим её путь. Не просто будет обуздать в себе злодейку. Привычки Злой Королевы ещё долго останутся при ней. Но теперь рядом есть он. Тот, кто вытащит из бездны и не даст упасть в пропасть вновь. — Я тоже тебя люблю, — ответил Робин и накрыл её губы своими. Его шершавые нежно соприкоснулись с её мягкими. Вкус сочной ягоды, сорванной с веток Разбойником, остался на его языке, когда её губы разомкнулись, пропуская мужчину внутрь. Кончик его языка коснулся нижней губы девушки, несмело, осторожно, а затем, когда стало ясно, что сопротивление не последует, смелее вторгся в её ротик. Как же безмятежно чувствует себя душа в его объятиях, насколько же спокойны её мысли рядом с ним, и ни о чём не болит сердце. — Представляешь, скольким моя мать вторглась в память? — задала она риторический вопрос, когда губы отлепились от губ, а взгляды нашли друг друга. — Динь-Динь считает, что тогда наша с тобой встреча не состоялась. Что я струсила и убежала. И она ненавидит меня за это, потому что Голубая отобрала у неё крылья. Феи думают, что Динь потратила пыльцу впустую! А Белоснежка! Господи, сколько бедная девочка от меня натерпелась. — Видишь? — лёгкая улыбка заиграла на его лице. — Что? — Тебя беспокоит судьба других, — пояснил он. — Та девушка, в которую я когда-то влюбился по уши всё ещё здесь. Она никуда не исчезла. Она внутри тебя, — ткнул пальцем в её грудь, глядя в карие глаза. — Может, ты и прав, — уголками губ улыбнулась Реджина. — Робин, можно кое-что спросить? — она сделала паузу и продолжила, когда ощутила на себе вопросительный взгляд голубых глаз. — У твоего сына есть мать? — Имеешь ввиду, есть ли у меня жена? — перефразировал лучник вопрос Королевы. — У меня были женщины, но… Видимо, моё подсознание желало тебя. Ни в ком я не находил того, что вижу в тебе, — его взгляд застыл в её глазах. — Роланд мне не родной сын. Я нашёл его в лесу совсем младенцем. Хотел подкинуть в какой-нибудь замок, чтобы его воспитали в достатке. Но так к нему привязался, что не смог отдать. Реджина внимательно смотрела на Робина, ловя каждую эмоцию на его лице. Та улыбка и блеск в глазах, с которыми Разбойник говорил о сыне, вызывали у неё восхищение. Её воображение невольно рисовало картинки их совместной несостоявшейся жизни. При мысли о том, каким бы замечательным отцом стал Робин их малышу, тёмные глаза выпустили наружу одинокую слезинку, пойманную рукой Разбойника. — Нужно придумать, как мне попасть в замок Георга. — Чёрт, — выругался Робин при упоминании Короля. — Я же чуть не убил тебя. Прости меня, Реджина, — с виноватым тоном извинился он. — За что ты извиняешься? Я дважды чуть не убила тебя. Иии, — неловко протянула она, — всё ещё должна убить… — Что? — не верил лучник в услышанное. — Я заключила сделку с Тёмным. Заклинание преображения — это не моя магия. — Магия Тёмного, — пояснил за неё мужчина. — Зачем ему моя смерть? — удивился Робин. — Ты здесь не при чём. Всё дело во мне. Сейчас это не так важно. Я не дам Тёмному убить тебя. И, мне кажется, я знаю, как разорвать эту сделку. Но сейчас гораздо важнее проникнуть в замок. С магией я не могу это сделать. Оттуда нужно вытащить не только твоего сына. Король забрал моего отца. Принца Генри, — уточнила она. — Думал взять меня измором, когда я отказалась соединить наши Королевства. А ещё Динь отравлена ядовитой стрелой. Противоядие есть только у Георга. — Кажется, я знаю, кто может нам помочь. — Помочь? — усмехнулась Реджина. — Да кто станет помогать Злой Королеве? — Тебе, может, и не станут. А вот Белоснежке помогут. — При чём здесь Белоснежка? — в непонимании и удивлении застыла девушка. — Она дружна с гномами, с феями, с… в общем, со многими. — Со всеми, кроме меня, — поправила его Реджина. — Говори уж, как есть. — Ты сама слышала её. Она готова простить тебя. А ты готова извиниться, не отрицай это. — И что ты предлагаешь? — Для начала, отыскать Принцессу, — пояснил Робин, отрываясь от земли и помогая подняться Реджине. — Я догадываюсь, где она может быть. Тут пара часов ходьбы. — Ну уж нет, — возразила Королева. — Хватит с меня прогулок по лесу. Моя магия при мне, мы не пойдём пешком, — она взяла Робина за руку. — Просто представь это место. Взмах руки и они растворились в клубах фиолетового дыма, который рассеялся вслед за Королевой с Разбойником.7
8 мая 2021 г. в 00:45
Тела, только что выбравшиеся из прохладных вод, охватил жуткий озноб. Промокший насквозь Робин, не снявший с себя ни единого элемента одежды перед тем, как броситься спасать свою Королеву, теперь стоял на берегу, не имея возможности переодеться в сухую одежду. Реджине повезло чуть больше. Её крестьянские лохмотья, оставленные на траве настолько далеко, что вода не коснётся их даже с учётом прилива, оставались нетронутыми.
Реджина посмотрела на свою ладонь и по привычке попыталась призвать магию, которая в мгновение ока поддалась. Улыбнувшись, она вмиг превратила сырую одежду Робина в сухую и придала себе более божеский вид, не возвращаясь к крестьянским лохмотьям, но и отказываясь от пышных нарядов, отдав предпочтение одежде, что вполне сойдёт и для конной прогулки и для пешего путешествия по лесу.
Королева была рада и раздосадована одновременно. С магией она чувствовала себя непобедимой, способной на преодоление любых преград. Но сейчас именно магия была препятствием на пути к спасению Динь-Динь.
— Реджина… — осторожно позвал её Робин и продолжил, не скрывая тревожных ноток в голосе и заглядывая прямо в её глаза, когда она обернулась к нему всем телом. — Наш ребенок. Что с ним? Где он? Он жив? — усыпал он девушку вопросами, вылетевшими из его уст на одном дыхании.
Как бы хотелось ей порадовать его, сказать, что их малыш жив, здоров, любит маму и постоянно спрашивает про папу. За прошедшие годы, пропитанные гневом, разочарованием и одиночеством, Реджина искусно научилась лгать. Настолько хорошо, что иногда и сама верила в свою же ложь. Робин был тем человеком, которому она не врала ни разу, и навсегда останется тем, кому она не сможет соврать никогда.
— Я… — начала она, но тут же осеклась, проглатывая невысказанные слова. — Я не знаю…
Робин заметил, как заблестели от подступивших слёз её глаза, которые, казалось, потемнели от боли нахлынувших воспоминаний. Она словно переживала всё заново. С каждой сорвавшейся с ресниц слезинкой, Реджина всё больше ощущала тот кошмар, в который благополучно окунула её Кора. Собственная мать заставила пережить девушку то, чего даже врагу не пожелаешь.
То ли королевская выдержка, то ли нежные объятия любимого не позволили ей впасть в истерику. Она взяла себя в руки и поведала Робину историю о том, как не смогла уберечь от матери их малыша.
Кора переместила дочь в замок её законного мужа, предварительно оповестив Короля Леопольда о том, что его жена жива, но не совсем здорова, а потому не стоит беспокоить Королеву ближайшие несколько дней. Женщина опечатала покои Реджины магией. Никто не мог войти или выйти, и при всём желании даже краем уха невозможно было расслышать, что же на самом деле происходило в покоях Её Величества.
Последние дни Реджина мысленно готовилась к этому моменту. Представляла, как криком младенца наполнится их с Робином маленький домик — семейное гнёздышко, наполненное уютом и пропитанное любовью. Она отчетливо воображала момент, когда счастливый папа возьмет на руки новорожденного малыша и подарит первую улыбку сыну или дочке, поблагодарит любимую за самый ценный подарок в его жизни и оставит нежный поцелуй на ее губах. Он должен был разделить вместе с ней ее слезы радости. Робин должен быть здесь. Он должен держать Реджину за руку и позволять ей до отчетливых следов сжимать его запястье в минуты самых сильных схваток. Он должен быть здесь и говорить с ней. Говорить о чем угодно, чтобы она могла сосредоточиться на его мягком голосе, вместо того, чтобы думать о боли, пронзающей тело. Но вместо этого Реджина хваталась за белоснежные простыни, как утопающий за спасательный круг. Её крики и слёзы вырывались не столько от болезненных схваток, сколько от безысходности, от необратимости времени вспять и от невозможности всё это остановить.
Промежутки между схватками становились все короче. Когда боль утихала на короткое время, Реджина замирала в ожидании следующей схватки — это было настоящей пыткой. Девушка плакала, понимая, что не может это предотвратить. Ее с Робином малыш вот-вот появится на свет, и неизвестно, что с ним сделает его бабушка.
Обильная испарина выступила на лбу, намокшие тёмные пряди прилипали к лицу, а из груди вырывалось прерывистое тяжелое дыхание. Она справилась. Покои пронзил первый крик её младенца. Реджина проследила, как Кора завернула ребёнка в чистую простынь, малюсенькие ручки из которой успешно вырывались наружу.
— Кто это? — тихо спросила Реджина, с уставшей улыбкой на лице и восхищённым взглядом наблюдая за маленьким извивающимся комочком. — Мальчик или девочка?
— Не важно, — грубо отрезала Кора. — Тебе незачем знать пол ребёнка, иначе ты дашь ему имя. Дашь имя — привяжешься. А привяжешься — тяжелее будет отпустить.
— О чём ты говоришь? — восхищение в глазах сменилось на испуг. — Отдай мне моего ребёнка! — отчаянно выкрикнула Реджина.
— Прости, дорогая, — без капли сочувствия отозвалась Кора. — Так будет лучше. Румпельштильцхен!
— Что? Нет! Нет, мама! Пожалуйста! Отдай мне его! Отдай мне моего ребёнка!
Все, что она вытерпела в момент схваток и родов было ничто по сравнению с теперешними муками. Кора передала младенца в руки Румпельштильцхена. Реджина бросилась к Тёмному, но магический дым уже окутал его с младенцем. Последний крик её малыша растворился в темноте покоев и навсегда отпечатался в памяти Реджины.
Не шевелясь, она неотрывно смотрела туда, где только что стоял маг, всё ещё видела его очертания и слышала плач своего младенца. Девушка протянула руки в пустоту, и как только силуэты исчезли окончательно, её ноги подкосились, и она упала на пол, разбивая колени в кровь. Если, убив Дэниела, Кора лишила свою дочь счастья, то сейчас, отняв у неё Робина и их малыша — то единственное, что у неё от него осталось — она просто разбила её, как хрустальную вазу. Реджине казалось, что она заледенела. Ещё секунда, и её тело даст трещину, от которой поползут сотни других, и в конечном итоге она рассыпется на тысячи мелких кусочков.
Она свернулась клубочком на каменных плитах и кричала, как затравленный, попавший в ловушку, зверь. Молила бога о смерти и, словно безумная, звала Робина, прокусывая губы до крови и стирая с них остатки лесной ягоды, вкус которой оставил Разбойник в момент их последнего поцелуя. Она разбивала кулачки о каменные плиты, проклиная все и всех. Из глаз, вдруг потемневших дочерна, обильно лились слезы невыносимого страдания. Физическая боль, уже успевшая отступить после родов, вернулась и во сто крат сильнее ударяла по каждой клеточке тела. Невыразимо страшный нарастающий крик разбивался о магическую стену, которой были защищены покои. Если бы могла, она бы запустила руку в грудную клетку и раздавила бы собственное сердце. Если бы только могла…
Время для нее замедлило ход. Час за часом, день за днем, оно тянулось мучительно медленно. Уже не было сил, чтобы кричать, и не было слез, чтобы плакать. Теперь она страдала молча, неотрывно смотря в одну точку, отказываясь от еды и воды. Она исхудала и поникла, но ей было плевать на свой внешний вид.
Кора поведала Королю Леопольду душещипательную историю о том, как ее дочь удерживала все эти годы банда разбойников, и теперь Королева хворает и ей нужно время на восстановление сил и здоровья. Король был бы не Королем, если бы не приказал отыскать банду Робин Гуда, доставить в замок и казнить на рассвете.
— Я сделаю все, что ты хочешь, — безразлично произнесла Реджина. — Слышишь меня, Кора? — сломленная, разбитая, обессиленная физически и морально, она еле выдавливала из себя слова. — Я буду Королевой, достойной Короля. Я буду послушной. Я сделаю так, как ты скажешь. Ты победила, мама… Об одном прошу, уговори Леопольда отменить казнь. Ни Робин, ни его ребята не помнят меня. Они даже не поймут, за что их казнили! Они этого не заслуживают!
Казнь была отменена, но легче Реджине от этого не стало. Боль. Нестерпимая, ноющая, колющая, режущая. Боль во всех своих проявлениях охватывала тело, сердце и душу Реджины. Она забыта всеми дорогими ей людьми. Она навсегда разлучена со своим ребенком, нет для матери пытки хуже, чем не знать, где ее чадо и что с ним.
Реджина привела себя в порядок. Не могла иначе. Кора каждый божий день нашёптывала ей на ухо о том, как спасла любимых дочерью Разбойников.
Бал. Как же ей было тошно. Все вокруг стремились высказать сочувствие чудом вернувшейся Королеве. Ей приходилось улыбаться и бок о бок с Королём приветствовать гостей, из-за наигранной любезности которых хотелось разорвать их в клочья. Они все понятия не имеют, что она пережила всего несколько дней назад и как велико её желание пронзить мечом собственное сердце.
Последней каплей стало внезапное появление Короля в ее покоях. Бал в честь чудесного возвращения Королевы был окончен, и Леопольд, опьяненный изысканными винами, вторгся в ее пространство, в ее постель, в нее. Реджина понимала, что ласки и нежности можно не ждать. Ее тело еще не восстановилось после родов, но она не могла сказать об этом Королю, пребывавшему в неведении, а потому лишь украдкой бросила: «Не сегодня. Пожалуйста».
Леопольд, не беря во внимание ее слова, а то и вовсе пропустив их мимо ушей, толкнул жену на постель. Он перевернул ее на живот, заставил встать на четвереньки, задрал пышный подол платья и нагло овладел ее телом, грубыми и жесткими толчками врываясь в нее. Реджина стиснула зубы и молча роняла слезы. Она надеялась как можно дольше сохранить тепло тела своего Разбойника, его запах, воспоминания его прикосновений. Робин всегда был с ней чрезмерно ласков. Он никогда не позволял себе грубо сжимать это тело, его касания были нежными. Он боготворил эту девушку и ни разу не делал того, чего бы она не хотела.
В отличии от Леопольда. Этот всегда был груб. Нестерпимая боль брала начало внизу живота и плавно растекалась по телу. Когда толчки стали быстрее и грубее, Реджина открыто прокричала о том, как ей больно. Она чувствовала, как капли крови стекают по ее ногам и алыми пятнами растворяются на белоснежных простынях. Унижаясь и наплевав на гордость, она молила Короля прекратить. Но его не остановило даже ее открывшееся кровотечение. И пока он рычал от удовольствия, Реджина стонала от боли.
— Рум… Румб… Румпель… Румпельштильцхен, — наконец выговорила она его имя и застыла в ожидании.
— Я здесь, дорогуша, — провозгласил маг, и Реджина обернулась на его голос. — Если будешь умолять сказать, куда я дел твое чадо — зря потратишь время. И на сделку я не пойду.
— Я нашла это у Коры, — игнорируя его, Реджина продемонстрировала книгу, больше похожую на блокнот или записную книжку. — Ты обучил ее магии?
— Допустим, — заинтересовался маг.
— Меня научишь?
— Дорогуша, это тебе не алфавит осваивать. И не верховой езде учиться, — пояснил он, зная о любви Королевы к лошадям.
— Научи меня! — настаивала она на своем. — Я буду делать все, что нужно. Если потребуется, буду учиться 24 часа в сутки.
— Похвальное рвение, — одобрил её желание Тёмный. — Зачем тебе это?
— Хочу дать отпор Коре! Хочу убить Короля! Хочу вернуть память Робину! Хочу найти нашего ребенка! Еще причины нужны?
Маг рассмеялся и довольно захлопал в ладоши.
— Я возьмусь за твое обучение. Но сначала, — взмах руки, и его пальцы уже сжимают маленькую склянку, наполненную зельем, — выпей это.
— Что это? — насторожилась Реджина.
— Ты должна мне доверять, если хочешь, чтобы я тебя обучал! — возмутился он. — Пей!
Реджина поднесла к губам стеклянную колбочку, и горло обожгла почти прозрачная жидкость.
— Доволен? — опустошив ёмкость до дна, спросила Реджина.
— Сейчас узнаем, — хохотнул он. — Скажи-ка, ты знаешь, кто такой Робин Гуд?
— Разбойник из Шервуда.
— Вы встречались когда-нибудь?
— Нет. Да и зачем? — не понимала девушка. — Какое мне дело до разбойников?
— У тебя есть дети? — продолжал он.
— Ты же знаешь, что нет. Что за глупые вопросы? — возмутилась Реджина.
— Да, я доволен, — ухмыльнулся Тёмный.
— Что? — не поняла Реджина.
— Отвечаю на твой вопрос — я доволен.
— Так ты научишь меня?
— Зачем тебе это? — вновь повторил он свой вопрос.
— Мне надоело быть слабой. Хочу дать отпор матери! Я люблю её, но она бывает невыносима. И я хочу поквитаться с Белоснежкой за смерть Дэниела.
— К обучению приступим завтра утром. Ты — Королева, но больше походишь на узницу. Со мной ты придёшь к славе и величию, — заверил её Тёмный. — Через магию, разумеется, — хохотнул он. — И, Реджина, — его взгляд вдруг принял не присущие ему нотки сочувствия, — прости меня.
— Простить? За что?
— Не важно. Просто… прости.