Кузина? Что же, интересненько...

— Так это бывший Маринки?! — подавился едой Дима, удивлённо слушая рассказ кузенов Касаткиной и Пономарёва. Те молча кивнули, и Марина сквозь плотно сжатые зубы выдохнула, проглатывая ком, который подступил к её горлу. Девушке было очень больно вспоминать о том, что тот, кого она считала тем самым человеком, изменил ей. — А почему расстались-то? — этот вопрос был задан скорее Марине, чем Мишелю. — Диман, не спрашивай, — сказал Миша, бросив на кузину мимолётный взгляд. — Да не, Миш, всё нормально, — слабо улыбнулась Касаткина и повернула голову в сторону Щукина-младшего, дабы ответить на его вопрос. — Он мне изменил… По его словам «это случилось случайно!» — Пиздец… — хором ругнулись братья, а Алина только распахнула глаза. — Я пойду… Что-то меня в сон клонит… — ещё раз пожелав всем приятного аппетита, черлидерша встала из-за стола и направилась в свою комнату. — После этого Маринка всеми средствами пыталась умереть, — почти прошептал Миша, когда его кузина закрыла за собой дверь в своей комнате. — Но её множество раз спасали, и после очередного недосуицида, а вернее, после спасения, она прекратила свои попытки… — Ужас какой… — выдохнула Алина. — Она его так сильно любила?.. — Миша положительно кивнул. — Бедняжка… — поджал губы Дима. — Ну и мразь этот Смирнов, — прошипел Егор и поднялся из-за стола. — Я пойду к ней, — ответил он на немой вопрос Алины, когда поймал её взгляд на себе. — И что ты сейчас сделаешь? — как-то грустно хмыкнул Миша. — Ей сейчас ничего не поможет, как и тогда… — но Егор этого уже не слышал, потому что был уже возле комнаты девушки. Щукин-старший легонько постучал в дверь, и после едва слышного «входи» вошёл в комнату и закрыл за собой дверь. Егор посмотрел на девушку, которая уткнувшись лицом в подушку, даже не посмотрела в его сторону. — Марин. — он сел на краешек кровати и выдохнул, — ты… Прости нас, если ты вновь испытала ту боль, вспоминая это всё… — Нет, Егор, всё в порядке, — Касаткина приняла сидячее положение, вытирая с щеки слезинку. — Вижу я, — поджал губы хоккеист, посмотрев на черлидершу. — Слушай… При мне ты можешь не скрывать эмоций… Я сам испытал такое… И прекрасно тебя понимаю… — Не поняла, — выгнула бровь Марина, вопросительно посмотрев на собеседника. — В смысле? — Да была у меня в девятом классе ваша «любовь», — хмыкнул Егор, — сильно я любил ту девчонку, а она… Просто растоптала мои чувства в один прекрасный день… — Щукин посмотрел в пол. — В тот день мне шестнадцать исполнялось. Я когда весь подавленный пришёл домой, ни слове не сказав маме, закрылся в ванной, и попытался вскрыть вены. И у меня поти получилось. Догадайся, кто спалил? — Дима? — приподняла уголок губ Марина. Егор, чуть улыбнувшись, кивнул. — Я успел сделать только несколько неглубоких царапин, когда услышал, как Димас стучится в дверь с криками: «Мам, Егор в ванной закрылся!». Я не ридал этому значения, и продолжал проводить лезвием по рукам. А когда я через несколько секунд услышал угрожающе-спокойный голос мамы, у меня дёрнулась рука, и порез получился чуть глубже, ем предполагалось. Шрамы до сих пор остались… И на сердце, и на руках… — И что… Даже не нашлась та, которая залечила эти сердечные шрамы?.. — осторожно спросила зеленоглазая. Голубоглазый выдохнул, и посмотрел на девушку. — Думаю, что нашлась, — чуть улыбнулся Егор. — И кто же? — заинтересованно спросила Марина. Щукин уже собрался что-либо сказать, но в комнате вдруг показался Миша. — Щук, Касатик, я к Костру собираюсь, вы со мной? — спросил Пономарёв. — Естественно! — одновременно произнесла «парочка», и поднялась с кровати. Марина ушла в ванную, приводить себя в порядок, и вышла оттуда спустя пять минут. А после, троица, обувшись, вышла из квартиры и, спустившись на лифте на первый этаж, вышли из подъезда. Усевшись в машину Мишки, они направились к Кострову, перед этим заехав в магаз, и купив больному всякие вкусняшки.