Может, переспим?

Это чёртово утро, которое, к слову, должно было быть прекрасным, началось хуево. В субботу я, как уставшая за неделю учебы, собиралась спать до вечера воскресенья. Но какой-то настойчивый мудак, насиловавший мой телефон ебанными звонками, испортил мне все. У, сука, если это очередной спам от банков или реклама, я найду эту шарашкину контору колл центров и сожгу их к чертям собачьим. Издав стон умирающего буйвола, я с трудом нащупала телефон под подушкой и, не глянув на экран, пассивно-агрессивно рявкнула: — Что?! — Вам привет от трёх лиц, — раздалось с той стороны, а поскольку я толком не проснулась, то и мыслительный процесс покинул чат. — Чего… От кого?.. — От хрена и двух яиц, — абонент довольно хрюкнул от остроумной шутки, а я мысленно закатила итак закрытые глаза и тяжко выдохнула: — Глеб, иди нахуй. — Крис, харе спать, я у тебя документы оставил. Мне нужно… — Ты, блять, глухой или да? Я же сказала: иди нахуй! Спокойно сбросив вызов и выключив телефон, я перевернулась на бок и вновь попыталась агрессивно заснуть. Нет, мы не встречались с этим долбоящером, у которого не было понятия «здоровых отношений» вообще. Глеб хотел лишь трахаться, и в какой-то мере я разделяла его взгляды, но, знаете ли… Иногда хочется стабильности, романтики, в конце концов, уверенности в будущем. С ним я такого не ощущала. Взрывной оргазм — да, а вот нашей с ним совместной истории — нет. Но вот от перепихонов я все же не отказывалась, хотя и собиралась покончить с этим. Мне не нужен был такой якорь, если я хотела, наконец, устраивать свою личную жизнь. Уснуть мне так и не удалось, сон не шел из-за беспокойных мыслей. Вспоминая болтовню Глеба про документы, я вылезла из-под одеяла и шлепала босыми ногами в ванную комнату. Помнится, пару дней назад он оставил у меня свою куртку, которую я грозилась выкинуть нахрен или порезать, если парень ее не заберёт. Пошарив по карманам, я нащупала во внутреннем паспорт. Открыв документ, похрюкала от фотки. Кажется, ни у кого нет нормальной рожи в паспорте. Так, Осокин Глеб Романович, и не думала, что вы такой старый. Хорошо сохранился, подлец. Ну для тридцати лет. Хмыкнув себе под нос, я спокойно пошла на кухню, чтобы бахнуть кофе. И противно поморщилась, увидев, что сейчас только одиннадцать, мать его, утра. Я не планировала так рано вставать! Выглянув в окно, увидела свою машину в целости и сохранности. Малышка Мазда ночевала во дворе, а я все мечтала жить в небоскрёбе с подземной парковкой. Когда-нибудь… А Глеб настойчивый. Звонил ещё пять раз, да и СМС-ок штук пятнадцать отправил. С угрозами. Фу, невежа. Щас допиздишься, пойду ипотеку возьму на тебя на тридцать лет под сорок процентов, будешь знать. Я не то, что и глотка кофе не успела сделать, я даже не расчесалась толком и не умылась, как раздался звонок в дверь. Предполагая, что явился собственной персоной господин Осокин, я намеренно медленно поплелась открывать. Даже не взглянув в глазок, резко распахнула дверь и сходу крикнула: — Хули надо?! — Так ты родного брата встречаешь? — меня аж передёрнуло от того, что на пороге оказался не тот, кого я ждала. — Ага, через три пизды колено ты мне родной, как же. Подкидыш от отчима, — отойдя в сторону, пропустила сводного братца в хату. — И что вам всем нужно от меня в мой выходной? — И я тебя рад видеть, сестрёнка, — скинув кроссы и куртку, Кирилл, братец мой, прошёл на кухню. — Вообще-то, я пришёл серьёзно поговорить. — Я даже догадываюсь, о чём… Устало вздохнула и закатила глаза. Вот только в утро субботы мне не хватало вести задушевные разговоры про семью, которая мне стала чужой. — Дай зубы почищу хотя бы, — отмахнулась я от последующих возражений Кирилла. — Обслужишь себя сам, твоя ж квартира. Я напоминала себе об этом постоянно: хата — брата, машина — отчима. А моего ничего, кроме раскиданного мусора, не было. С того момента, как мать с отцом разбежались, прошло уже почти восемь лет. И буквально через год после этого она успешно вышла замуж за Николая Сергеевича. Мне и думать не нужно было, почему отец не захотел жить с моей матерью, ведь она уже тогда имела отношения с посторонним мужчиной. Я не помню подробностей, но жалею об одном: я сама приняла решение остаться с матерью. Хотя, чего бы мне жаловаться, да? Мама обрела счастье с новым мужем, а тот не жалел на меня денег: шёл на всё, чтобы наладить со мной отношения. Вон, даже машину подарил, а благородный братец предоставил свою квартиру, чтобы я не ютилась в общаге. Только всё равно чужой себя чувствовала в кругу семьи Гориных. Я-то так и осталась Ланиной. Моя мама словно бы всю жизнь только и мечтала о взрослом успешном сыне, поэтому души не чаяла в Кирилле, и он её называл «матушкой». Наверное, во мне просто бесилась ревность. А ещё мне было обидно, что родной отец тоже уже давно завёл семью и довольно редко вспоминал обо мне, когда Николай Сергеевич вполне серьёзно принимал за собственную дочь. Когда я вернулась из ванной комнатой, Кирилл сидел за барной стойкой и пил чай с молоком, а мой кофе так и стоял нетронутым. Фу, что за извращенец — чай да ещё и с молоком! Вытерев влажное лицо кухонным полотенцем, я плюхнулась на барный стул и уставилась в остывший напиток. Братец был красавчиком, ничего не скажешь: чем-то он мне викинга напоминал. Весь такой высокий, широкоплечий, светлый и голубоглазый. И на своего отца чертовски сильно похож был, как две капли блядской воды. Я даже по внешности не подхожу в их идеальную светленькую семейку. Я как белая ворона, только чёрная… — Кристин, я, правда, в замешательстве, почему ты себя так ведёшь, — начал сразу бить по больному братец. — Отец всё делает для тебя и твоей матери. Я тоже никогда не обижал тебя. Я, вообще-то, всегда мечтал о младшей сестрёнке. Меня передёрнуло на этом моменте, и я невольно соскользнула со стула и отошла к окну. Мечтал он… Я о таком не мечтала и не просила. — Кирилл, я же говорила: я просто сука от рождения… — Не неси ерунды! — брат хлопнул ладонью по стойке, и я обернулась, удивляясь, как столешница не треснула от его огромной лапищи. — И сколько раз тебе говорить про твою речь? Материшься, как какая-то портовая девка, ей богу. — Так росла я-то в провинции, это уже потом стала городской, — мне стоило промолчать, я знаю, но не могла ничего с собой поделать: срабатывал какой-то защитный механизм, и я отвечала на любую фразу. Кирилл нахмурился пуще прежнего, и я предчувствовала тотальный пиздец, но тут в дверь кто-то начал стучать. Прям тарабанить! — Ты кого-то ждёшь? — брат уже собирался сам пойти открыть, но я спохватилась раньше: — Я открою! Чуть не перевернувшись на входном коврике, конец которого стал задираться, я успешно отворила дверь. Даже запыхаться успела. — Так спешила меня встретить? — Глеб привалился к косяку и довольно хмыкнул. Блять, только тебя мне здесь не хватало. — Чего приперся?! — прошипев точно, как змеюка подколодная, я толкнула парня в грудь, выгоняя на лестничную площадку. — За документами. — Блять, ты не во время! Потом приходи, — я опасливо обернулась на дверь. — Хахаля очередного привела? Так не боись, я паспорт заберу и не буду вам мешать, — как-то резко отозвался парень, и я невольно подняла на него глаза. Это ревность? — Да сдался тебе этот паспорт! Потом! — Кристина, может, пригласишь молодого человека? — раздался с порога голос брата. — Да бля-я-я-ять, — почти беззвучно застонала я. — Я буквально на секунду, забрать кое-что, мешать не буду, — Глеб направился в квартиру, и Кирилл пропустил его. При чём оба не уступили друг другу в зрительном противостоянии. — Братец, иди на кухню, я щас выпровожу его, — намеренно громко выделив обращение, я злобно зыркнула на Глеба. — «Братец»? — в два голоса удивились парни. Ну, да, сроду так вслух не называла Кирилла, а тут ляпнула с дуру. — Кристина, это твой парень? — Нет! — теперь уже мы одновременно с Глебом возразили, и Кирилл уставился на нас, как на полоумных. — Так… Я — Кирилл, старший брат этой сумасшедшей, — он решил взять всё в свои руки, но при этом никогда не уточняет, что он сводный. — Глеб, — смело пожав ладонь, отозвался автомеханик. — Я… хороший знакомый твоей сестры. Ага, с которым я время от времени трахаюсь. — Ну, вот и познакомились, а теперь ты — ткнула в брата, — идешь на кухню пить своё извращенское молоко с чаем, а ты — это уже касалось Глеба, — забираешь свои манатки и сваливаешь. Иногда командовать мужиками оказывалось до одурения просто! Кирилл, кинув что-то вроде: «не буду вам мешать…» — отправился туда, куда я его послала, а вот второй упрямый осёл так и застыл на месте, как вкопанный. Я распахнула дверь в ванную комнату и буквально втолкнула его туда, агрессивно схватила его куртку и кинула ему в лицо. — Всё, теперь уходи! — Да что с тобой, сумасшедшая? — откинув в сторону свою вещь, удивился парень. — Глеб, прошу, просто уйди. Я и так хуёвая для своей семьи, не хочу опуститься ещё ниже… — Ниже из-за меня? Что, слишком маленький чин, чтобы трахаться с тобой? Я уже не сдерживала слёз, те катились по щекам, а я пару раз всхлипнула. Ну что за напасть? И почему Глеба каждый раз задевают так сильно мои слова? Да что с ним не так?! — Ты здесь ни при чём! — переходя на очень громкий шёпот, я ударила парня кулаком в грудь. — Хреновая здесь я. Слышишь?! Я! Он резко прижал меня к себе, заставляя уткнуться носом ему в ключицы. Моё рыдание с нихуя усилилось, и я как-то даже обмякла в руках парня, поэтому он усадил меня на стиральную машинку. И я даже позволила ему губами собрать слёзы со своего лица. Как-то всё быстро переросло в поцелуй, в котором я окончательно успокоилась, пока чужой язык вновь изучал мой рот. Внизу живота так знакомо потянуло, и мне захотелось такой небывалой нежности, которой я никогда не испытывала. Я хотела, чтобы этот грубый идиот ласкал моё тело так, как я никогда ему не позволяла. И, словно бы услышав мои мысли, Глеб начал скользить губами по моей шее и плечам. — За стеной мой брат… — тихо простонала я, ещё кое-как пытаясь сопротивляться. Скорее для вида, чем для дела. — За стеной, а не за спиной, — выдохнул Глеб мне куда-то за ухо. — Или хочешь, чтобы я позвал его? — Долбаёб! — треснула его по спине, и тот лишь тихо засмеялся. — Только тебе может прийти в башку такая хрень! Пусти меня! Я правда начала вырываться, и у меня получилось, поэтому я вылетела из ванной. Только вот Кирилла в квартире уже не было. Я даже специально зашла на кухню, а потом и в спальню, но везде было пусто. Вот блять… Конечно, он всё услышал и тактично ушёл, чтобы не мешать нам, но…  — Сука… — я привалилась спиной к стенке и медленно сползла вниз. — Просто пиздец. — Почему тебя это так волнует? Или твой брат до сих пор думает, что ты девственница? — этот кретин всё никак не испарялся и продолжал ебать мне мозги. — Потому что мой брат может сказать отчиму и матери, что я давно не встречаюсь с Мишей, а трахаюсь с кем-то другим… — мой голос глухо звучал из-за ладоней, которыми я закрыла лицо. Судя по шуршанию одежды и хрусту суставов, старичок Осокин присел рядом со мной на полу. — Я думаю, что твой брат вполне осознаёт, что ты взрослая девочка, поэтому с кем тебе трахаться — это сугубо твоё дело. Или вы до сих пор стучите друг на друга родителям? — он приобнял меня за плечи, и я безвольно скатилась в его сторону. — Он никогда так не делал… Он хороший брат, хоть и сводный. Я же говорила — это я плохая. Стерва. — Низкая же у тебя самооценка, — хохотнул он. — Пошёл ты… Мы так и сидели какое-то время молча, просто слегка покачиваясь из стороны в сторону. Это чертовски успокаивало, а ещё появилось ощущение… надёжности? Не знаю, это, кажется, то, что я искала? Или лишь мимолётное ощущение в том мирке, который мы создали только что? Хотя, какая, нахрен, разница. — Ладно, стервочка, я пойду. Не буду больше мозолить тебе глазки, — поцеловав меня в макушку, Глеб поднялся и вышел из спальни. Не долго думая, я пошла за ним. И когда он, забрав свою куртку, уже собирался выйти из квартиры, я схватила его за рукав и как-то совсем тихо произнесла: — В последний раз?.. — Ну иди сюда. Он резко подхватил меня под бёдра и прижал к стене. Долго, мучительно и мокро целовал, не давая и шанса на глоток свежего воздуха. А, главное, заставив забыться. — Напомни… — вдруг начал шептать он мне на ухо. — В который раз это происходит у тебя в квартире? — Я чё, считаю, что ли? — фыркнула в ответ, сильнее сжимая ногами его торс. — Просто, кажется, это было где угодно, кроме твоей кровати, — Глеб оторвал меня от стены и снова направился в мою спальню. — Берегла напоследок… — совсем тихо и неразборчиво прошептала я. Парень уложил меня в постель, и я, не успев её заправить с утра, утонула в своих простынях. Глеб умудрился быстро избавиться от толстовки, поэтому в следующее мгновение уже покрыл меня обнажённым туловищем. Словно в первый раз, я провела пальцами по его рёбрам, плавно перешла на спину, находя изгиб позвоночника. Глеб навис надо мной так, как будто забыл, что вообще следует делать в таких ситуациях. Оставив одну руку у него на пояснице, другой же я провела по щеке парня и убрала отросшую чёлку с его глаз. — Чего застыл? Больше не встаёт на меня? — изогнула я бровь, усмехаясь. Да что с ним? — С этим проблем нет, Крис… Просто ты ведёшь себя странно, — он наклонился и ткнулся своим носом в мой. — Не обращай внимания… — тихо пролепетала я, потершись своим лицом об его. Иногда хочется нежности, романтики, надёжности… Иногда. Он и правда перестал обращать внимания, всё сильнее вдавливая меня своим весом в матрас, ощутимее прикусывая кожу на шее и ключице. А я остервенело кусала собственные губы, чтобы похоронить в себе возникшие новые чувства. И когда Глеб задрал футболку и добрался до груди, нежно оттягивая зубами соски, я поняла, что не смогу противостоять этому. Гребаные бабочки выбирались из коконов в животе и начинали биться о стенки, вонзаясь острыми крыльями в мягкие ткани. Моя брюшная полость, казалось, была набита разбитым стеклом. Уперевшись руками в грудь парня, я, еле контролируя эмоции, начала сбито шептать: — С-стой… Стой… — когда он оторвался от меня, я тоже смогла прийти в себя. — Я хочу по-другому. Вот так, да. Выдери меня так. Я перевернулась на живот и приподняла бёдра, чтобы Глеб стянул с меня пижамные штаны. Идеальная поза, чтобы уткнуться лицом в подушку, а ткань мелком впитывала слёзы. Да что ж я реву сегодня весь день?.. Но он всё равно не спешил и продолжал ласкать моё тело, уделяя большое внимание спине и ягодицам. От каждого поцелуя и нежного касания стекло внутри ранило, и крик приходилось подавлять, душить в глотке. — Трахни меня уже! — взвыла я, и наконец услышала звук ширинки, а затем и ощутила резкий толчок в своем теле. Ещё и ещё. Стремительно, быстро, грубо, пошло, без остановки и какого-либо ритма. До потери дыхания и сбитого пульса. До пустоты в голове. До гребаных инстинктов. И, наконец, стекольные бабочки снова деградировали в кокон, освобождая от глупых чувств. Только чёртово желание, и стекающая смазка по внутренней стороне бедра. Только его частое и хриплое дыхание где-то сверху, перекликающиеся со скрипом кровати. Только витающий запах пота, так терпко отдающий сексом. И секунды оргазма, несколько цветных точек перед глазами и оглушающий звук белого шума в ушах. Это всё лишь инстинкты, ощущения и желание. Ничего большего. Я заставляла себя так думать, пока натягивала обратно одежду, пока провожала Глеба до двери. И почти получилось себя в этом убедить, если бы не его слова, брошенные напоследок: — Я не знаю, что это было, но с тобой явно что-то не так, Крис. — Я и сама не знаю.