Грешные сны Гавриила
3 августа 2019 г. в 20:00
Но мечты были не только про приятные дни под ручку около камина в его пентхаусе, были жестокие, извращённые сны, которые он таил глубоко в своем разуме.
Перед сном Гавриил всегда пил не одну горсть успокоительных, но сны все равно возвращались с новым порывом и большей жестокостью к херувиму.
Архангелы и другие эфирные существа не имеют способность видеть сны, но Гавриил знал, что он очеловечился, в нем уже присутствовали два греха из тех, которые он знал. Это были похоть и гордыня — два самых гнусных греха, что могли быть в архангеле. Гавриил теперь всегда чувствовал исходящий от себя яблочный запах*, хотя он ненавидел яблоки после случая в Эдемском саду.
Но поделать с этим он ничего не мог. Узнав побольше про эти способности, он не мог заснуть последние несколько дней.
Но читать порнографию ему теперь приходится не так часто, ведь сны не давали покоя и были похлеще любой порнографии.
«Всем нам снился принц на белом коне, и именно этот принц одаривал ваши губы жарким поцелуем, и этот сон посещал Азирафаэля снова и снова, и каждый раз он вскакивал, с ужасам видя лицо своего принца перед помутневшим ото сна взором.»
Гавриил не отказывался от возможности познавать новые ощущения, раз он уже поддался безумию и похоти.
Сидя в горячей ванне, он представлял в голове несколько сцен, которые заставляли его член твердеть, словно камень (А: ну епт тваю мать опять дрочить)
Стыдно ли было ему? Да, он сгорал со стыда каждую ночь и утро, вспоминая эти сны, и молился о том, чтобы о них никто не узнал.
Он обхватывал пальцами ствол, начиная в медленном темпе двигать вверх и вниз, перед глазами стоял херувим, он видел его извращенным и похотливым. Азирафаэль творил с Гавриилом то, что хотел, лизал каждый миллиметр накаченного тела, нависал над ним и терся оголенной кожей об разгоряченное тело архангела, молил о том, чтобы он был с ним нежнее в их совместный первый раз. Что больше всего Гавриилу нравилось в Азирафаэле, так это его пухлый зад, в которой будет приятно войти и даже пару минут просто постоять и покайфовать. Конечно, надолго его с такими мыслями не хватало, минут двадцать, и его ванна была в белоснежном семени. Он всегда смывал его тщательно, не оставляя и следа недавних физических утех.
Ложась спать, он проваливался в сон сразу, непременно видя свои грешные сны.
Он спал неспокойно, ворочался во сне, мычал и томно вздыхал.
Снилась ему комната, точнее, его кабинет на небесах, всё было как обычно и ничего не намекало на то, что сейчас произойдет что-то плохое. Гавриил походил по кабинету довольно долго, осматривая каждый уголок на наличие какого-то подвоха, но, так ничего и не найдя, сел обратно за стол, выдохнув.
Два ангела привели связанного херувима, который возмущался и кричал что-то про то, что он больше не принадлежит небесам, но Гавриил сразу понял, для чего Азирафаэль в его сне.
Подойдя к херувиму, он поднял его голову за волосы, желанного и столь нежного, но нежности сегодня не будет. Гавриил надавил ногой на его пах и поерзал. Его кинуло в дрожь, когда он услышал этот девственный нежный вскрик.
По кабинету стал распространяться запах яблока и малины с ванилью, которые хорошо смешивались вместе, создавая новые ароматы, от которых любой бы потек, словно сучка.
Одним резким движением он посадил Азирафаэля на стол, приковал его материализованными чудом оковами к деревянной поверхности(А: все остальные предметы утех тоже сделаны с помощью сраного чуда).
Гавриил водил рукой по груди и животу Азирафаэля, снимая с него белый пиджак.
Не справляясь сразу со всей одеждой, он еле снял этот пиджак и свитер, смотря на голубую рубашку и галстук-бабочку. Гавриил перевел взгляд на испуганного херувима.
Архангел злобно, скорее даже хитро, улыбнулся. Он стал с силой сжимать бедра херувима, целовать и кусать его шею и томно дышал, даже рычал на него со словами «скажи, скажи, что я тебе нравлюсь, скажи это», однако всегда слышал лишь выкрики ненависти, из-за этого он еще сильнее злился и, грубо содрав с его шею галстук-бабочку кинул ее на пол, принявшись целовать шею Азирафаэля, готовя его к новым чувствам.
Он кайфовал от всхлипов и мычаний его заложника.
Прикрепив к его шее ошейник с поводком, он потянул его на себя, заставляя смотреть в свои глаза. Рука скользнула под рубашку Азирафаэля.
Гавриил пытался ласкать его как можно нежнее, гладя затвердевшие соски и водя рукой по паху, но, не дождавшись даже взаимного поцелуя архангел, остановившись и томно дыша, спросил:
— Кто…кто этот ублюдок?!
Ответа не последовало. Вспылив, он ударил своего подчиненного по лицу и, с оскалом подняв его голову за волосы, закричал:
— КТО, КТО ЭТО, Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ?!
Он услышал тихий шёпот.
— Кроули… Кроули, вот мой суженый.
Голова стала болеть от услышанного. Повернув ангела на живот, Гавриил зарычал, погладив херувима по заду, и сделал первый грубый шлепок, от которого появился красный след, а за ним и вскрик с мольбой остановиться, но сегодня он не остановиться, несмотря на его боль.
Гавриил шлепал его не сильно, но пухлые ягодицы Азирафаэля уже были знатно истерзаны. Архангел не чувствовал никакого греха за собой, и делал это без всякого стыда.
Сквозь свое безумие он вдруг услышал всхлипы и, выдохнув, провел пальцами по на удивление промокшему входу.
— Почему ты плачешь, если тебе это нравится? — Гавриил рычал и пытался успокоиться.
Он взял со стола смазку, накапал на вибратор и, хорошенько смазав, вставил, включив сразу на среднюю скорость. Пристроившись сзади поудобнее, Гавриил орудовал игрушкой, размашистыми движениями загоняя её как можно глубже, и слушал стоны, вскрики и проклятия, но он знал, что херувиму нравится, поэтому и не останавливался.
Он вытащив вибратор, стянул с себя штаны и резко вошел в Азирафаэля, двигаясь грубо и до самого конца, рыча и постанывая, говоря, как он его любит и рукой утыкая лицо херувима в стол. Он вбивался в Азирафаэля со всей силы, мстил ему за все его грехи и за все слова, но сон внезапно оборвался.
Гавриил, вскочив, сразу потянулся к платку и протер им мокрое от пота лицо. Успокоившись, архангел заметил, что его член вновь встал.
И снова пришлось оставаться с рукой наедине.