Лери и единорог

Эта страна, по рассказам обитателей Сонного царства, располагалась возле большой снежной горы, чью вершину даже с вечно ночной земли было видно. Иногда и Луна там останавливалась, очень красиво это выглядело. Сириус, хоть и немного отдохнул, пока не хотел везти Алмазогрива. Итак идут в зимние края, а у единорога итак уже сводило спину и шею от холода, исходившего от лери. Тот был тоже очень вынослив, поэтому даже по колено в зыбком снегу ни на шаг не отставал от друга. Алмазогрив разглядывал блики от драгоценного конверта, переливающиеся на солнце и скачущие зайчиками по снежным шапкам. От нечего делать лери решил посмотреть, что будет со снегом, превращённым в кристаллы. Крупицы рассыпались с ладони, оставив собой розово-рыжую блестящую дорожку. Когда-то он уже так делал с травой, листьями, всем прочим, что найдёт в природе. Люди иногда специально выходили в лес, чтобы найти нечто подобное. Некогда и девочка одна, когда лист берёзовый подобрала, сразу домой побежала родным показать, уж красивый он очень, как стеклянный, и прожилки все видно. В этот же день её братец кленовый нашёл такой же. Спрашивали дети у бабушки, откуда в лесу такие чудеса. — Это, детушки, Алмазогрива работа, лери-мастера с перьями кристальными, каждое иголки острее. Ходит он по лесам, по лугам, нет, нет, да и подберёт веточку какую. В его руках всё, что захочет, камнем драгоценным оборачивается. Но скромный он, не показывает таланта своего никому, редко к людям приходит. — Что он всех сторонится-то, бабушка? — спросил внук, — Была бы у нас изба яшмовая, посуда малахитовая. — Мы же дети послушные, может сделает он для нас доброе дело? — согласилась внучка. — Не всё так просто. На вид он красоты неописуемой, волшебством одарён, а нем, как брат его серый, никто слова от него не слыхивал. Может поэтому редко к людям выходит. Девочка покрутила листик в пальцах, — Но раз уж он нам на память это подарил, то и мы должны непременно отблагодарить его, если встретим. — Что ж, доброе слово и кошке приятно. Тихо по лесу ходите, по сторонам глядите, тогда и найдёте Алмазогрива. К нам редко он является, всегда на то причина есть... Ценились высоко такие вещицы в народе, ведь попроси самого Алмазогрива превратить что в красивую безделицу, отведёт он глаза, будто никогда и не умел этого, и уйдёт, ни с чем оставив ни богатого ни бедного. Не видел из людей никто, как веточки да листочки рубинами и изумрудами становятся. Может и не зря, но знали все, чьих рук дело такое. — Знаешь, а похоже на тот лес, где я люблю отдыхать. Ни разу я здесь не был. — Там тоже всё круглый год завалено снегом? Единорог посмотрел по сторонам и наверх, где на фоне лазурного чистого неба тихонько качались острые вершины заснеженных деревьев. Чем дальше в гору поднимались путешественники, тем заметнее становились ледяные иглы на ветвях, указывающие в одном направлении. Вероятно ветер всегда дул сверху и временами весьма сильно. Ветки елей склонялись в противоположную от склона сторону. — Да, но не так сильно, и лес дубовый. Мне нравятся такие места, здесь всегда тихо. — Тихо оно тихо, а вот снег больно глубокий. Был бы у меня рог, я бы, как пушинка, легко бы прошёл по такому лесу. А так — как лошадь обычная. Алмазогрив прошёл ещё немного прежде, чем замедлить шаг. Прошло уже достаточно времени, чтобы ему захотелось спать, да и холодная погода напоминала об этом. Лери пробежал вперёд единорога, — Сириус, давай отдохнём. Я не мёрзну, просто устал с дороги. — Нет уж, я на таком морозе не остановлюсь. Не волнуйся, найдём скоро избушку. — Сомневаюсь, здесь место нехоженое. Алмазогрив давно высматривал ёлку, под которой можно было прилечь. К одному из таких "островков" без снега он и подошёл, пока единорог неторопливо продолжал путь. Мимо коня проскочил комок снега с длинными ушами, украшенными чёрными кисточками. — Сейчас, вот, на гору взберёмся и сверху найдём домик. Не надо животных распугивать. Комочек остановился, оглянувшись мордочкой с дёргающимся носиком, — Да! Я итак дрожу весь. Только-только накрылся лесной подстилкой — тут же разбудили! — Прости, зайка, просто я тебя не заметил, — виновато ответил лери, подобрав конверт, который с перепугу уронил, — Ты не видел тут домика маленького такого? Вроде избушки. — Ещё чего. Буду отвечать я тому, кто меня без спроса с такого уютного места согнал. Заяц важной походкой отправился восвояси. По-видимому этим и хотел доказать, что здесь он царь зверей. Сириус повернул голову, взмахнув ухом, — Что стоишь? Иди, может и простит тебя. Он-то не так сильно мёрзнет, как я. Алмазогрив согласился, может и получится у здешнего жителя, узнать, может тут и деревня есть, а не просто хижина какая-то. Но заяц не так прост оказался, ещё быстрее поскакал, но не успел оглянуться, как уже был в чьих-то руках. Пришлось ему всю правду и рассказать, прежде чем отпустили зверя лесного на все четыре стороны. Домик-то прямо за горой, оказывается. — Далеко это слишком. Давай я здесь прилягу ненадолго, а потом по следам твоим дойду. — А вдруг пурга? — поёжился Сириус. От упоминания того, где он был, становилось ещё холоднее. — Это да... Смотри, а то накаркаешь, — подумал Алмазогрив, прежде чем пойти вслед за другом. В обход было идти, наверное, ещё труднее, чем через гору. Снега навалило много и приходилось протаптывать тропинку, виляя среди хвойных деревьев. Уже вечерело, а домика всё так и не было видно. Как назло, тучи заволокли ещё яркое небо. Среди тёмных деревьев виднелись какие-то призрачные снежные силуэты, которые, если присмотреться, к счастью были обычными ветвями. Лери, прекрасно видящий в темноте, шёл впереди, единорог-то теперь не обладал никакой магией, чтобы путь освещать, ещё и с дороги не сбиться. Вот и огонёк показался вдалеке, домик неко-северянки, стало быть. — Смотри, дошли наконец, — оглянулся Алмазогрив. Когда он второй раз посмотрел вдаль, света от окошка уже не было. Пропал, будто свечу затушили. Вместо уютного тёплого пятнышка среди елей металась пурга, о которой узнать можно было лишь по звуку, который гудел в ушах Сириуса. — Показалось тебе... Промелькнул ещё огонёк, где-то сбоку. Лери сменил направление к нему. — Да вот же он, говорю, что видел. Стоило попытаться разглядеть еле видную точку, она тут же пропала, сменившись хороводом колючих льдинок. Стало как-то не по-себе. Разве будет кто тушить свет так рано? — Стой. Изба не там была. Алмазогрив остановился, шагнув обратно. Стужа не причиняла ему страданий, но разницу в холоде он очень хорошо чувствовал. Мимо пронеслось что-то ледяное, но не ветер, взметнулось до невидимых верхушек и приземлилось рядом, став волком огромным в шерсти колючей. Сел волк, а за ним девушка вышла с косой седой, видать, сама Метель путников встретила. — Уж не боишься ли ты меня? Услышав лишь молчание в ответ, да вой Вьюги своей верной, та хихикнула тихонько. — Эх, Алмазогрив, что забыл ты здесь? Не ждут тебя в твоей стране холодной и вечно грохочущей? Не повелось как-то, чтобы царь вдали от земли своей бродил неизвестно где. — Так он не простой лери? Даже не просто волшебный? — Сириус подошёл ближе, сказав это Метели. Показалось ему, что слышит она мысли, раз про это спрашивает. — Не думай зря, не понимает она нас... Свернул лери в сторону, решил к пути вернуться, да поскорей к домику лесному придти. Единорог за ним, а следом и хозяйка ветров верхом на Вьюге направилась, не торопилась отставать от путников, каких редко в стране своей видела. Морозила она всех других, что в развлечение для Метели было, а здесь видит: случай особый, не абы кто, сам Алмазогрив пожаловал. Да и не берёт мороз ни металл, ни кристаллы. Поглядывала она на него сверху, да приговаривала: — Иль не видишь ты меня от зрения своего чу́дного? Манеры ты свои совсем потерял, руку никому не подаёшь, идёшь, будто и слышать не хочешь. Смотри, коня своего в пурге не потеряй, заморожу ведь, боится он холода. Да и зачем тебе он? Взглянул лери на Метель, ехидную улыбку её заметив. Чтобы ответить ей хоть как-то, погладил он волка за ухом, поворчала Вьюга и сама под руку поставилась, ощетинившиеся льдинки сложив. — Нравишься ты Вьюге моей, холоднее ты ветра ледяного. Из людей, вот, никто не смог бы её хоть пальцем тронуть: обожгёт шкурку нежную, да растает она. Вот и кусает волчица всех, кто близко к лесу нашему подойдёт, что б неповадно было. Царапающие ледяные крошки расступались перед Метелью, их стало затемно больше, а ели превратились в стены с остроконечными пиками ветвей. Тут даже с ночным зрением не разберёшь дороги. — Куда идёте хоть? Покажи, может, помогу чем. — Чем тут помогать, если домик этот на весь лес один? — подумал Алмазогрив. Стоило лери это сделать, стёрли льдинки всё вокруг, будто не было леса, а только пурга бесконечная. Так же быстро и рассеялся снег, заново всё показав, чисто стало, ни ветерка. И домик небольшой вдали, на крыше шапку огромную намело, только на сосульках до земли и держится. — Смотри-ка, пришли, видать, — спрыгнула девушка с волчицы, зарычавшей глухо, Вьюга тоже пятнышко тёплого света заметила. Алмазогрив снова к ней повернулся, — Так ты меня слышала? Но ответила Метель неожиданно, к единорогу обратилась: — Знай, не простой твой друг. Не веришь, так пойди с ним в страну Металлическую, есть она где-то. Увидишь, все ему там кланяются да слова хорошего не жалуют, только не держит его там ничего. До сих пор ходит, места себе не найдёт... Вскочила Метель снова на Вьюгу, та птицей стала, снег сыпучий взметнула в стороны и унеслась далеко с хозяйкой своей. Исчезла девушка, только её и видели.