one
Англия, Ноттингем.
Пожёвывая мятную жвачку, я думал о лагере, в котором мне предстоит провести целый месяц. Новая обстановка, новые друзья — вполне неплохие компоненты, чтобы забыть о школе и прочей суете, которая меня уже окончательно доконала. Я, мама и отец, уже как около двадцати минут съехали с трассы и теперь ехали по какой-то протоптанной дороге. — Ну и ливень сегодня… Сильнее, чем обычно, — пробурчал папа, включая щётки стеклоочистителя, и салон машины наполнил неприятный звук. — Дарен, ты как там? Не уснул? — папа попытался пошутить, и я выдавил подобие улыбки. — Почти, — сказал я, медленно потягиваясь на заднем сидении, из-за чего низ моей безразмерной чёрной кофты сильно задрался, и я, почувствовав холод ниже поясницы, сразу натянул её обратно. — Так ты рад, что мы уже едем в лагерь? — на этот раз ко мне обернулась мама: её светлые волосы (а многие из родственников подмечают, что у меня был точно такой же светлый цвет волос) сегодня были забраны в высокий пучок, а губы были накрашены чуть розоватого оттенка помадой. — Да мне уже почти что всё равно. Но… но если вы предложите мне вернуться обратно в Ноттингем, то я соглашусь, — я лениво провожу рукой по взъерошенным волосам, а затем надуваю большой пузырь. — Не предложим, — коротко произнёс отец, и несложно догадаться, что дело было в цене, которую они проплатили, чтобы я провёл целый месяц в «Brighton camp». Я громко выдохнул, переводя взгляд на своё окно, откуда виднелась ярко-зелёная полоса леса и проливной ливень. Касаюсь длинными пальцами холодного стекла, и это оказывается куда приятнее, чем тот момент, когда задралась моя любимая чёрная кофта. — Может, ты и девочку себе там найдёшь… — робко прошептала мама как бы невзначай, и я сразу же убрал руки с стекла. — Ты опять начинаешь? — Ну, а что? Тебе уже пятнадцать лет, а у тебе до сих пор нет девушки! — мать даже не повернулась ко мне и лишь сумбурно провела пальцами по своему пучку. — Кевин, я разве не права? — она обратилась за поддержкой к отцу, но тот был слишком увлечён дорогой. — Да, да. Скоро уже подъедем, — проговорил тот, вновь включая щётки стеклоочистителя. Я надуваю очередной мятный пузырь, но в какой-то момент он не выдерживает, и с громким хлопком, непривлекательными кусками разлетается по обивке заднего сиденья. — Что такое?! — мама поворачивается ко мне с ошарашенным видом. Я быстренько собираю кусочки жвачки под осуждающим взглядом одного из родителей, а затем, открыв окно, выкидываю любимое лакомство под ливень. — Дарен, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты прекратил надувать свои дурацкие пузыри? Мы с отцом дёргаемся каждый раз, когда они лопаются! К тому же, жевать жвачку вредно для желудка! — мама начинает свою бесконечную тираду. «Какая проблема в том, что у меня изо рта выпала жвачка с громким звуком… разлетевшись на кусочки, и то, что теперь на весь салон пахло мятой?» — думал я, а затем моё внимание привлёк лагерь. Около десяти вытянутых деревянных домиков находились в хаотичном порядке возле уютного озера, куда быстрым потоком неслись капли дождя, а прямо по середине всех этих домиков, стояло небольшое каменное двухэтажное здание, где уже собрались дети разных возрастов и их родители: у многих из них в руках были либо зонты, либо какие-то жалкие подобия дождевиков. Мама отвлеклась от меня и стала с интересом оглядывать «Brighton camp», пока папа ставил машину в общую кучу другого «металлолома» различной ценовой категории. Возникло даже такое ощущение, что в этот лагерь специально набирали людей с резко отличающимся достатком. На своеобразной парковке можно было встретить модели от обычного «Fiat» до спорткаров бизнес-класса (возможно, это даже смешно, но мы относились именно к первому типу, так как у нас был самый обычный синий «Fiat»). — Вот мы и приехали… — сказал папа очевидную мысль, и я нерасторопно потянулся к куртке, которая лежала в отсеке на двери. Мама и папа взяли один зонт на двоих, а я накинул капюшон мешковатой куртки. Наконец, выйдя из машины и встав на мокрую траву, я на какой-то момент даже поверил, что мне может здесь действительно понравиться. Большое озеро, в котором, скорее всего, можно будет искупаться, как пройдёт дождь; одинаковые деревянные домики, которые станут мне вторым домом и, конечно же, лес, где несомненно будут проходить бесчисленные походы. — Ну, Да-а-арен, пошли уже. Хватит озираться, мне ещё в цветочный магазин возвращаться, — папа тяжело хлопнул меня по плечу, и я пошатнулся. — Вечно ты думаешь о работе! — проскандировала мама, и мы втроём направились к тому каменному зданию, где все стремительно собирались. «А издалека мне казалось, что тут не так уж и много народу…» — подумал я, смотря на хохочущих девчонок и молчаливых парней, которые каждый распределились по маленьким группировкам. Чёрт меня подери!!! И тут то же самое! Почему все не могут быть не такими… «расфасованными»? Зачем они распределяются по каким-то дурацким группировкам? Лично я никогда не мог подойти к человеку, которого раньше никогда и не видел толком, и просто так взять, и предложить своё, никому ненужное, общение. Вот задроты, которые уткнулись в свои телефон. Вот парни лет двенадцати, которые обменивались какими-то странными карточками. А вот самая большая группировка из всех, которая как будто бы столпилась у рыжеволосого приземистого мальчика, слушая, что тот говорил. Я недолго глянул на высокого парня рядом с собой, у которого были настолько тёмные волосы и белая кожа, что он вдруг показался мне каким-то другим, в отличии от всех остальных. Например, черноволосый тоже стоял один, помимо красивой статной женщины, которая, очевидно, была его матерью. В его руках был тёмно-бордовый зонт, но он укрывал им больше свою мать, нежели самого себя. Я поёжился, и сильнее натянул капюшон на свои светлые волосы. — Дарен, вон на тебя уже смотрят какие-то девочки, — мама с силой дёрнула меня за торчащую из-под куртки безразмерную кофту, и я тоже увидел троих девчонок примерно моего возраста, которые, поймав мой взгляд, сразу же отвернулись и стали активно перешёптываться. — Иди познакомься с ними, — почему-то папа решил, что это хороший совет, но увидев ужас в моих глазах, он весело загоготал, вновь с одури хлопнув меня по плечу, после чего капюшон всё-таки слетел, секундно успев намочить мои волосы. — Когда же нас запустят в здание?.. — прошептал я матери, а сам стал искать хоть кого-то более или менее похожего на вожатого. Неожиданно в громкоговоритель заговорила какая-то женщина, никто её не видел, но голос зато точно слышал: — Родители, пройдите пожалуйста в кирпичное здание. Дети, останьтесь на улице, скоро к вам подойдут вожатые. — Прекрасно, — холодно и недовольно сказал чей-то незнакомый голос, и я вновь обратил своё внимание на того черноволосого парня: в этот раз он вздёрнул свой аккуратный, о котором мечтает каждая девчонка, нос, и посмотрел на свою мать. — Ты иди, а я пока разведу тут палатку, попью озёрной водицы, съем кого-то из детей... — Герман, ну надо же иметь такой чёрный юмор! Я тебе поражаюсь просто! Ты здесь-то хотя бы сдерживай себя, — его мама покачала головой, а затем, вместе с общей толпой родителей, двинулась к зданию, предварительно забрав зонт из рук сына. Некий Герман провёл рукой по намокающим чёрным волосам, одновременно опуская взгляд себе под ноги. Я тоже прекратил смотреть на этого парня, потому что уже получалась так, что я не только глазел на него, но ещё и подслушивал. Стоило родителям уйти, как обстановка стала более подростковой. Стал отчётливее слышаться мат, какие-то сплетни, кто-то с кем-то знакомился, — жизнь стала кипеть ещё больше, а вместе с этим дождь благоговейно заканчивался. — Итак, утырки, — среди всех показался крупного телосложения парень с рыжим цветом волос (на вид ему было лет семнадцать), а позади него стояло приличная орава других мальчиков. Это был тот самый тип, которого все слушали. — Если кто не понял, как здесь что устроено… Я — главный. Меня зовут Рич Боуи и мой отец владеет сетью ресторанов, так что знайте своё место, — рыжеволосый указал на своих приятелей позади. — А это мои друзья и их вы тоже будете слушаться! Я езжу в «Brighton camp» уже пятый год подряд, поэтому я не советую вам переступать мне дорогу, малявки! Кто-то совсем рядом сдавлено фыркнул, и я краем глаза снова увидел высокого Германа, который прикусил нижнюю губу, сдерживая улыбку. И хорошо, что Рич Боуи этого всего не заметил, так как мне почему-то показалась, что тому совсем ничего не стоило натравить своих приятелей на тех, кто его будет не слушать. Кажется, меня ждёт увлекательный месяц...