two
Англия, близь Ноттингема.
Меня поселили в домик с двенадцатилетними и лишь Герман оказался таким же несчастным, как и я (оказалось, что ему тоже пятнадцать, как и мне, но судьба распределилась так, что нас поселили с ребятами помладше). Всего в домике было около шести человек, поэтому порой внутри было просто не протолкнуться. Всё время кто-то громко болтал или ржал, как конь. Я же продолжал находиться в одиночестве, лишь иногда бросая взгляд на черноволосого, который иногда по чуть-чуть разговаривал с малолетками, но всё-таки основным родом его деятельности было рисование. Герман мог с самого утра взять в руки какой-то небольшой, но очень потрёпанный блокнот и начать что-то рисовать. Он садился либо у окна, либо на своей кровати в самом конце всего домика, либо выходил к озеру, и уткнувшись в свой блокнотик, он что-то тщательно прорисовывал. — Дарен, не хочешь пойти с нами поиграть в прятки? — ко мне обратился двенадцатилетний Санти. Отвлёкшись от наблюдения за темноволосым Германом на подоконнике, я небрежно бросил: — Нет конечно же. — Ну и сиди один! — Санти, словно ребёнок, показал мне язык и побежал к своим взбаламученным друзьям. Вспыхнув до корней своих светлых волос, я приложил всегда холодные пальцы к разгорячённым щекам. Что этот мелкий пацан о себе возомнил? Не останусь я один. Почти всегда в домике остаётся Герман. Вот двенадцатилетки убежали на улицу, где, кстати говоря, была как никогда хорошая погода: тёплое солнце, шелест листьев деревьев вокруг, птичье пение и просто обволакивающая обстановка пасивного отдыха. Я вновь осторожно зыркнул на Германа на подоконнике, который теперь тоже смотрел на улицу через большое окно. А может всё-таки есть смысл с ним познакомиться? Мы одного возраста, одного пола… Да уж, неудачная идеа. К тому же, он наверняка уже сотню раз заметил, как я наблюдал за ним. Но ведь мы сейчас одни в этом дурацком домике и неужели мне не следует хотя бы рискнуть найти друга до конца месяца? Собравшись с силами, я встаю с кровати и иду к подоконнику. — Привет, — начинаю я, и Герман лениво смотрит на меня своими на удивление ярко-голубыми глазами. — Я Дарен, — переминаюсь с ноги на ногу, чувствуя дикую неловкость. — Герман, — он склоняет голову в бок и я сдерживаюсь от: «я знаю, что ты Герман». Повисает гнетущее молчание, и у меня машинально пересыхает в горле. Казалось, что если мне предложат выпить целый кулер, то я так и сделаю. Почему он даже не пытается поддержать разговор?.. — А я тут заметил, что ты рисуешь, — я ерошу свои светлые волосы, и голубые глаза Германа переходят на мою шевелюру. — Не покажешь? — задал я какой-то неопределённый вопрос, и бровь темноволосого взлетела вверх. — Что тебе показать? Я киваю в сторону блокнота, ненадолго заметив на листе уже знакомый мне пейзаж из окна. — Ничего я тебе не покажу. Не нужно набиваться мне в друзья, — Герман захлопывает блокнот, а затем встаёт с подоконника. — А ещё я бы очень попросил тебя не пялиться на меня, — он тыкает острым краем блокнота мне в грудь, и я делаю маленький шаг назад. Неожиданно дверь в домик открывается, и на пороге показывается рыжеволосый Боуи со своей свитой: — А мы тут с проверкой наглянули, — протянул тот, приближаясь ко мне и Герману. — Я хочу есть, так что отдайте мне всю еду, которую вам собрали мамашки с папашками. Я даже потерял дар речи от такой открытости и наглости. А пока я приходил в себя, в это время, приятели рыжеволосого стали без спроса лазать в вещах тех ребят, которые ещё играли на улице и не знали что происходит внутри. — Эм-м, у меня нет с собой еды… Она закончилась ещё вчера. Мы же уже пятый день в лагере, — заговорил я, сглатывая слюну, и крупный Боуи сразу же подступился ко мне, хватая за ворот кофты. — Врёшь, — рыжеволосый приблизил ко мне своё лицо, и я впервые заметил, что оно полно прыщей. — Я не вру… — прошептал я, даже задержав дыхание. — ЭЙ, НЕ ТРОГАЙ! ЭТО МОИ ВЕЩИ! — пророкотал Герман рядом, моментально направившись к своей кровати, у которой рылись дружки Боуи. — Блять, да пошли вы отсюда! — послышались звуки драки, кто-то даже с грохотом упал. Боуи отпустил меня, со странным видом наблюдая, как Герман отбивался от его «свиты». Затем совершенно неожиданно мой голубоглазый сосед по домику подошёл быстрым шагом к рыжеволосому пухляку и со всей одури ударил ему под глазом. — Зови вожатых, — коротко произнёс Герман, а затем подтолкнул меня в сторону выхода. — Бежим вместе? — предлагаю я, уже мечась между улицей и домиком. — Нет. Иначе они заберут что-то из вещей. БЕГИ!