Ребёнок & Взрослый

— Ты подделал документы. Это незаконно, тебя могут посадить, понимаешь?! Чонгук ходит от стенке к стенке, размахивая руками. Таким взбешённым я его ещё не видел. — Если ты не Мин Шуга, то кто? Где Юнги? И не смей мне врать. Я всё равно всё узнаю! Я и предположить не мог, что добрый и чуткий сосед, присматривавший за мной — когда зол, становится готовым снести всё на своём пути, устрашающим торнадо. Глаза Чонгука тёмные, взгляд мрачный. Давление ощутимо, а противостоять ему кажется делом бессмысленным. Борьба тщетна. Пора сдаваться. — Присядь. То, что я тебе расскажу, тебе точно не понравится. Чонгук хмурит брови, скрещивает руки на груди, продолжает стоять и сверлить меня недоверчивым взглядом. «Будет нелегко», — думаю я. Да, конечно, как можно доверять тому, кто подделал документы и несколько месяцев выдавал себя за другого человека? — Только не говори, что ты маньяк и держишь Юнги в каком-нибудь подвале. — Что? — в ужасе восклицаю я. — Какой ещё маньяк? Подвал? Нет, всё не так! — Ладно, вызвать полицию я всегда успею, — тяжело вздохнув, Чонгук всё-таки обустраивается в кресле напротив. — Это долгая, невероятная и очень странная история. — Заканчивай с вступлениями, сказочник. Ты меня бесишь. — Почему ты так зол? Когда гнев Чонгука направлен на меня, я чувствую себя уязвлённым, ведь обычно я тот, к кому он проявляет только добрые качества. — Потому что я не знаю, что с Юнги, где он. Он в порядке? Начнём с этого. — Конечно, он в порядке, как видишь. — Как вижу? — Он — это я. — Что? — Я и есть Юнги. И пока Чонгук хлопает ресницами, пытаясь понять сказанное, я начинаю быстро-быстро всё рассказывать. От нервов язык заплетается, слова путаются и получается история, в которую не поверил бы любой находящийся в здравом уме человек. — Загадал желание, проснулся взрослым. У Сэй сломался телефон, вот она и не могла дозвониться до тебя. Я всегда мечтал стать моделью. Сокджин меня доставал, кто ж знал, что Тэхён его брат и таким подлым окажется… — Так, стоп, — Чонгук массирует виски, словно у него разболелась голова. — Ты хочешь сказать, что ты Юнги в теле взрослого парня? Удивительно, что Чонгук понял весь произнесённый мною бред. — Это невозможно. Я звоню в полицию. Кажется, я сделал поспешный вывод. — Погоди, — я хочу поймать его, когда он встаёт, но промахиваюсь, падаю и цепляюсь за ногу. — Я могу доказать, что я Юнги! Спроси меня о том, о чём мог знать только он! — Когда я подарил Юнги котёнка? — На день рождения! — Слишком лёгкий вопрос, — бормочет Чонгук. И после уже громче спрашивает: — Какую последнюю сказку я рассказал Юнги на ночь? — Я не помню, это было давно! — Ясно, — несмотря на то, что я держу крепко, Чонгук без проблем делает пару шагов. — Стой! Ты… был таким уставшим, быстро уснул! — Назови сказку. — «Гора Трёх Лет». Я жмурюсь. Мне не верится, что я угадал. Проходит время, ничего не происходит. Поэтому я осмеливаюсь открыть глаза и вижу ошарашенное лицо Чонгука. — Этого не может быть… Он готов упасть, и я, вовремя поднявшись, подхватываю его и усаживаю обратно в кресло. Чонгук бледный и изумлённый. Я боюсь за него. Оправится ли он? — Получается, я поцеловал десятилетнего ребёнка? Он снова встаёт и уходит. — Ты куда? — Вызову полицию. Меня должны арестовать. — Что? Почему? — держу за руку, а Чонгук всё рвётся к телефону. С собой его не принёс, дома оставил. Так торопился, что забыл? — Я лишил тебя невинности. Прости меня, малыш. — Ты меня пугаешь. Что с твоим голосом? Как будто при смерти. — Я давно уже умер. В аду мне гореть. — Чонгук, перестань! Приди в себя! Громкая трель чуть не лишает меня последних остатков самоконтроля. — Это домашний телефон, — говорю я. — Наверно Сэй звонит, узнать как дела. Чонгук будто хочет что-то сказать, но молчит. — Привет, ты чего так долго трубку не брал? — Зубы чистил. Нуна, что-то случилось? — А что, повод нужен? Нельзя просто так позвонить? — Да нет же, просто поздно уже. — Хотела тебя обрадовать! Завтра я возвращаюсь! — Что-о-о-о?! Контролировать себя сейчас, увы, я не способен. Потому что... Неожиданно. Некстати. Я не готов. — Не слышу радости в голосе, — обиженно произносит Сэй. — Нет, я просто… думал, ты через три месяца вернёшься. — Я поговорила с боссом, объяснила ситуацию, сказала, у меня младшенький есть, нуждается в заботе. Он сжалился и отпустил пораньше. — Ясно. До встречи, нуна. — До завтра. Опустив телефонную трубку, я оборачиваюсь и вижу Чонгука в нескольких метрах от себя. Судя по его растерянному виду, он всё слышал. И не знает, что делать так же, как и я. — С нашими отношениями разберёмся позже. Если Сэй увидит тебя таким, она… даже предположить не могу, как она поступит. — У нуны сложный и непредсказуемый характер. — Нам нужно срочно что-то предпринять. Расскажи мне, как ты оказался во взрослом теле? Провёл какой-то древний ритуал? Продал душу Люциферу? — Нет, ничего такого. Я просто… лежал и вдруг увидел падающую звезду, загадал желание. — И всё? — недоверчиво переспрашивает Чонгук. — Да. — Никаких пентаграмм, обрядов, мольб и потусторонних сил? — Нет, только падающая звезда, — повторяю я устало. Чонгук выглядит разочарованным. Мне кажется, или я многого о нём ещё не знаю?

***

— Нам повезло! Чонгук выкрикивает это резко и громко после получаса тишины, я вздрагиваю. Он держит в руках телефон и читает. — Февральские ночи принесут нам необычайное по красоте явление — звездопад (или, если говорить корректно, метеоритный дождь). Не пропустите метеоритный поток под названием Персеиды и обязательно загадайте желание на падающую звезду. Говорят, все желания, загаданные в ночь с 12 на 13 февраля, непременно исполнятся. — Вау, как круто! — Юнги, это единственный шанс вернуть всё на свои места, — Чонгук не сводит пристального взгляда и говорит предельно серьёзно. — Не упусти его. — Я постараюсь, — улыбаюсь в ответ. На деле дрожу и сомневаюсь. Ближе к полуночи на улице холодает. Надевая куртку, я кутаюсь в одеяло. Чонгук берёт с собой два термоса с горячим какао. Мы поднимаемся на крышу. Здесь спокойно и тихо. Расстелив плед, мы присаживаемся и рассматриваем ночное небо, россыпь звёзд, ожидая, когда начнётся волшебство, главное представление, за которым мы и пришли. — Знаешь, Юнги, я хоть и чувствую себя виноватым, — тихо признаётся Чонгук, — ни о чём не жалею. От его слов на душе становится легче, и я хочу ответить так же: ничего не утаивая, искренне. — Я тоже, Чонгук. — Если ты завтра проснёшься и ничего не вспомнишь… я не стану напоминать. — Вдруг ты тоже ничего не вспомнишь? — тихо, еле слышимо спрашиваю я. На этот вопрос никто из нас не хочет знать ответа. Я укладываю голову Чонгуку на колени. Он гладит мои волосы, пропуская их сквозь пальцы. В детстве так меня ласкала мама. Я скучаю по её доброй улыбке и мягким ладоням. Очень сильно скучаю. — Ты похож на неё, — шепчу я, закрывая глаза. — На кого? — с любопытством спрашивает Чонгук. — Знаешь, почему я хотел стать взрослым, хён? — Почему? — в спокойном тембре я слышу улыбку. — Чтобы ты полюбил меня. Пальцы замирают. Мир на пару секунд тонет во мраке. Когда я открываю глаза, меня ослепляет невероятно яркий свет. Сотни тысяч падающих звёзд. — Я люблю тебя, Юнги. — Я люблю тебя, Чонгук. Всхлипываю, плачу. Он гладит мои волосы, словно так и надо. А я… хочу остаться в этом мгновении, задержаться, как можно дольше. Ничто не вечно, да? Самое прекрасное тоже. Время всё обесценивает или всему придаёт значение? — Хочется спать, — лепечу я, потому что веки и вправду тяжелеют. Наклонившись к моему уху, Чонгук шепчет. — Не волнуйся. Я буду тебя ждать. На устах моих улыбка. Взрослый. Ребёнок. Значения не имеет. Чонгук сказал, что будет меня ждать. А я ему верю.