Некоторые любят погорячее

      Поздним вечером Юдзу торопливо шла по аллее парка. Поскольку вокруг была темнота — хоть глаз выколи, чувствовала она себя очень неспокойно. Естественно, что в таких обстоятельствах услышанные позади себя шаги уверенности ей отнюдь не придали, так что она ускорила темп почти до бега. Вскоре недалеко впереди слабо забрезжил свет: там заканчивался этот заброшенный парк и начиналась цивилизация с ее ярко освещенными улицами, спешащими по своим делам, невзирая на поздний час, прохожими, и снующими туда-сюда машинами. Там было привычно. Уютно. Самое же главное — безопасно.       Она вздохнула с облегчением: «Почти добралась, осталось чуть-чуть».       Именно в этот момент ее и схватили, словно клещами, две сильные руки, не оставляя ни малейшего шанса вырваться. От испуга и неожиданности Юдзу сковало нечто вроде временного паралича; выброс адреналина в кровь был настолько мощным, что она начисто перестала что-либо соображать, лишь смутно понимала сквозь ватную пелену страха, что вроде бы ее тащат куда-то прочь от аллеи, поглубже в чащу.       Более-менее пришла в себя, осознав, что стоит перед деревом; ее лицо почти касалось шершавой коры, а руки почему-то обнимали ствол. Попытка перевести их в другое положение успехом не увенчалась: только теперь Юдзу почувствовала, что ее запястья скованы какими-то металлическими браслетами, скорее всего — обычными полицейскими наручниками.       Мысль о том, что она прикована к дереву в ночном парке, и помощи со стороны ожидать явно не стоит, обожгла еще более сильным страхом, но в то же время заставила отчасти мобилизоваться и хотя бы осмотреться вокруг, насколько это позволяли наручники — в поисках того, кто сотворил с ней подобное. Увы, из-за густых широких древесных крон здесь и днем-то царил вечный сумрак, а уж ночью… Тьма вокруг была абсолютно непроницаема, сколько бы Юдзу ни всматривалась — увидеть не смогла ничего, словно сама Ночь решила немного поиграть с ней в эти далеко не детские игры.       Темнота тем временем проявила себя прозвучавшим из-за ее спины легким смешком и тирадой воспитательного свойства:       — Разве родители не учили тебя, что не следует гулять так поздно в безлюдных местах совсем одной?       На это Юдзу, почти теряя сознание от страха, только и смогла шепотом выдать, что:       — Пожалуйста… отпустите…       — Ну разумеется, — согласилась с ней ночь, — если будешь хорошей девочкой — разумеется, отпущу… Но не так быстро.       Из ночного мрака материализовались две ладони, алчно сжавшие ее ягодицы.       — Отлично! — прокомментировали из темноты, — попка что надо!       Затем одна рука схватила золотистые локоны, кажется, при этом еще и намотав их на кулак, и потянула вниз, вынудив запрокинуть голову. Шею обдало тяжелое жаркое дыхание:       — Ты же будешь хорошей девочкой, м?       — Помо…! — Юдзу, кажется, наконец достаточно собралась с силами, чтобы хотя бы закричать в голос, но чужая ладонь тут же запечатала ей рот, а наказание последовало немедленно: ее укусили, и весьма ощутимо, за ухо.       — Команды «Кричать!» не было, — назидательно сказала ожившая ночь.       В следующий миг Юдзу поняла, что ее волосы наконец-то освобождены от весьма жесткого захвата, и сначала вздохнула с облегчением, но сразу же осознала, что лучше бы ее продолжали тянуть за локоны: теперь проворные пальцы принялись расстегивать пуговицы на ее блузке.       — Нет! — пискнула она.       — Да что ж это такое! Сказано же было — не кричать, — укоризненно произнесли из темноты.       На сей раз наказанием послужил тоже довольно ощутимый шлепок по ягодицам. Юдзу испуганно притихла.       — Наконец-то! — теперь в голосе из ночи прозвучало довольство, — «молчание — золото», как-никак…       Во время этой сентенции ловкие пальцы полностью расстегнули блузку и бесцеремонно задрали чашечки лифчика вверх, под самый подбородок беззащитной жертвы. Нахально с жадностью обхватили грудь (из темноты при этом раздалось восхищенное: «Вот это буфера!»), сделали несколько круговых движений, затем сконцентрировались на сосках, сильно и почти до боли сжав их.       Юдзу, поняв, что бессильна что-либо сделать, пыталась абстрагироваться от происходящего («Это не я», «Это происходит не со мной»), но… именно здесь и сейчас, испытывая ощущения, что находились лишь на тончайший волосок от настоящей боли, она неожиданно для себя самой познала наслаждение, которого не чувствовала никогда ранее. Если бы ей потребовалось подобрать эпитет для определения этого ощущения, то она, скорее всего, использовала бы слово «пряный». Да, это наслаждение было именно таким… Пряным… Терпким. Кажется, окружающий ночной мрак уловил ее состояние:       — Нравится? — в вопросе звучала легкая издевка.       Поскольку Юдзу молчала, одна ладонь немедленно легла ей на горло, чуть сдавив, а в тоне проявилась едва слышная угроза:       — Я спрашиваю, нравится?!       Бедолаге ничего не оставалось, кроме как дрожащим шепотом ответить:       — Да…       Ночь явно осталась довольна:       — Вот теперь ты хорошая девочка, — ладонь тут же исчезла с горла, а «хорошая девочка» была вознаграждена за свое поведение нехилым таким засосом в шею, — а сейчас мы сделаем кое-что еще, что понравится тебе не меньше…       Раздался звук расстегиваемой молнии, и Юдзу поняла, что юбка, повинуясь фундаментальным законам мироздания, упала к ее ногам. Шаловливые пальчики немедленно проникли под резинку кружевных трусиков и плавно провели взад-вперед по животу. Затем нашли атласный бантик, что украшал сей предмет нижнего белья спереди, и ухватились за него, издевательски медленно потянув вниз. Сие действо было сопровождено комментарием:       — Дерни за веревочку…       Вскоре трусики оказались там же, где и юбка. Юдзу, понимая, к чему идет дело, предприняла еще одну попытку избежать столь постыдного для нее исхода событий:       — Прошу, не надо…       Чужая рука вторглась меж бедер, настойчиво прошлась по зефирно-мягким губкам. Раздался хлюпающий звук. Темнота ухмыльнулась:       — Ты говоришь: «Нет», но вот твое тело утверждает обратное. Ты ко всему прочему еще и лгунья. Придется тебя наказать…       Внутрь нее вошли три пальца, сразу, без каких-либо прелюдий, резко и до упора. С губ Юдзу сорвался какой-то даже не стон, а скорее невнятный скулеж.       — Хватит фокусничать, — немедленно отреагировала ночь, — у тебя там так мокро, что больно быть просто не может. А теперь, — в голосе зазвучала откровенная похоть, — скажи, тебе же хочется продолжения?       Юдзу, наученная горьким опытом, кивнула. Но такой ответ, похоже, был недостаточным:       — Не слышу?!       И она выдохнула:       — Да, я хочу…       — Вот теперь хорошо, — горячий язык лизнул ухо, обведя его по контуру.       Пальцы начали двигаться. Юдзу было невероятно стыдно от осознания, что подобное происходит с ней, но в то же время эти движения внутри нее, нетерпеливые, в чем-то даже грубые, разжигали в ней настоящий пожар вожделения — нестерпимого, требующего немедленного утоления. Потом исчез и стыд. Осталось только одно желание — чтобы пальцы не прекращали свое скольжение и ускорялись, ускорялись… Когда вторая рука присоединилась, едва ощутимо поглаживая столь набухший сейчас «бугорок удовольствия» — Юдзу не сдержалась и застонала — долгим почти мучительным стоном. Как ни странно, но на этот раз из темноты ее одобрили:       — Да, давай же, не сдерживайся!       И Юдзу дала волю голосу.       За миллисекунду до экстаза на нее сзади навалились, буквально припечатав к дереву и вынудив прочувствовать грудью все его неровности и шероховатости. А потом Юдзу перестала что-либо чувствовать, кроме одного: огромной волны, которая возносила ее вверх, все выше и выше, чтобы наконец захлестнуть с головой и заставить разорвать ночную тьму протяжным криком:       — Мээээээээй!!!       … — Юдзу, ты в порядке? — вопрос был задан с явным беспокойством, — я не слишком перестаралась?       — Ммммммм… — раздалось в ответ, и в ответе этом слышалась умиротворенная усталость. Юдзу откинула голову назад в поисках любимых губ, и Мэй, разумеется, позволила ей их найти, — в полном порядке. На форуме не солгали — это отличный способ разнообразить супружескую жизнь после нескольких лет брака. Не думаю, что стоит возводить это в привычку, но изредка практиковать — почему бы и нет?       — Ага. Способ настолько отличный, что кто-то уже еле на ногах стоит. Знаешь что, давай-ка… — и Мэй заботливо принялась одевать свою возлюбленную женушку в порядке, обратном тому, в котором не так давно раздевала: трусики, юбка, бюстгальтер, пуговицы на блузке, — ну что же, идем?       — Может быть, для начала ты меня раскуешь? — в тоне Юдзу послышалась едва заметная ирония, — если только ты не хочешь, чтобы в нашем доме появился клен… или что это там…       — Ох, извини, конечно, сейчас, — Мэй торопливо начала рыться по карманам, — куда же запропастился этот ключ?!       — Мэй?!?!       — Да шучу, шучу, расслабься, вот он, — через мгновение Юдзу была свободна.       Нежно обнявшись, они ушли той же дорогой, по которой и пришли. В сплошной темени под густыми кронами старых деревьев некоторое время еще был слышен их постепенно затихающий разговор:       — В следующий раз ты будешь жертвой!       — Не возражаю.       — Кстати, хочешь, используем страпон?       — Хмм, не стоит. Знаешь, мне вполне хватает того, что у тебя есть от природы…       Краткая пауза.       — И мне тоже… А вот наручники можно взять специальные, с мягкими браслетами — эти слишком уж сильно врезаются в запястья…       — Тебе было больно?!       — Нет, все хорошо, но на будущее…       Разговор наконец стал совсем неслышен. Полная тишина воцарилась в этом отныне сокровенном для двух любящих друг друга людей месте.       Но — лишь до следующего визита Юдзу и Мэй Айхара.