***
Рейгар выкупил ложу полностью, чтобы им никто не мешал. Первые несколько минут Санса осматривала богатое убранство зрительного зала, огромную, в несколько ярусов, люстру, украшенный росписью потолок, позолоченную лепнину, инкрустации. Ей казалось, что она завёрнута в тёплый мягкий плед, который поглощает и убирает все посторонние звуки – шаги, приглушённые разговоры, чьё-то покашливание, – оставляя лишь чистые, окрашенные эмоциями голоса актёров на сцене. Акустика в зале была потрясающей, да и вид из ложи открывался превосходный: и зрительный зал, и сцена, и происходящее на ней словно на ладони. Конечно, появление в ложе Дракона, да ещё с дамой не осталось незамеченным, хотя и вошли они после третьего звонка. Санса снова была не Сансой, а никому не известной роскошной блондинкой Алейной Стоун. В этом образе она чувствовала себя уверенной и защищённой. Лёгкий шепоток, дуновением ветерка прокатившийся по залу, вскоре стих, и на какое-то время она совершенно забыла обо всём – о множестве обращённых к ней глаз, об опасении быть узнанной, о расставании с Сандором, о сидевшем рядом Таргариене. Происходящее на сцене настолько захватило её, что она полностью погрузилась в этот волшебный мир, вслушиваясь в каждое слово, улавливая каждый жест, каждое движение, мимику лиц, интонации. Рейгар сидел рядом и, пользуясь уединённостью и полумраком, рассматривал её аккуратный мягкий профиль, идеально ровную спину, обнажённое плечо, покрытое лёгким красноватым загаром – так всегда бывает у светлокожих людей, - тонкие пальцы, бездумно вертевшие театральный бинокль. Было жаль снова видеть этот блондинистый парик, скрывающий волосы цвета меди, но он радовался даже этой возможности побыть с ней вдвоём. Очень хотелось прикоснуться к гладкой коже плеча, прижать к себе, почувствовать чистый, ни с чем не сравнимый запах молодости, как когда-то давно он сжимал в объятьях свою северную волчицу Лианну. Но Санса была не похожа на волчицу, скорее на пугливую лань с тонкими ножками и большими влажными глазами. Он понимал, что должен быть предельно осторожен, чу́ток и внимателен, и тогда однажды за почти прозрачной роговицей этих глаз появится что-то тёплое и густое, как кровь, и оно будет ждать его знака, чтобы распахнуть сердце и впустить его глубоко и навсегда, доверчиво прильнуть к нему всем телом и стать покорной рабыней, любовницей, подругой, женой. Под оглушительные аплодисменты тяжёлый тёмно-красный занавес сомкнулся в центре сцены, надёжно спрятав от сотен любопытных глаз актёров и декорации, – начался антракт. Дракон улыбнулся Сансе. - Вам понравилось? - Очень, – она с благодарностью взглянула на Таргариена. – Это потрясающе. Я даже не предполагала, что настолько. - Не желаете пройтись, выпить чего-нибудь? - Нет, спасибо. Он и сам не горел желанием кого-либо видеть и не хотел повторения того вечера в «Драконьем Камне». Сегодня в театре собрался весь бомонд, не исключено, что и Серсея тоже здесь. Он не хотел с ней встречаться и вновь подвергать этому испытанию Сансу. Санса осматривала глазами зрителей в партере и в ложах напротив. Народу было очень много, и, даже несмотря на антракт, мало кто покинул зал. Она кожей чувствовала прикованные к себе взгляды, но знала, что в образе Алейны Стоун её сложно узнать. Изящная блондинка в красном платье, сидевшая в одной из лож бенуара в компании широкоплечего брюнета, улыбнулась и кивнула ей головой. Санса сдержанно кивнула в ответ. - Ваши знакомые? – проследив за её взглядом, спросил Дракон. - Нет, – ответила она и, слегка смутившись, добавила: – Я думала, это ваши… - Ну, я бы так не сказал, – он тоже кивнул блондинке. – Хотя, вполне возможно, скоро нам придётся породниться. Санса не понимала, о чём он говорит. Собственно, ей было всё равно, кто эти двое, но Дракон, словно не замечая её равнодушного взгляда, продолжил: - Мой брат решил жениться на девушке из этой семьи. - Поздравляю, – она постаралась изобразить на лице радость, но получилось не очень убедительно. – Свадьба это прекрасно. - Да, прекрасно, – согласился Рейгар, – когда чувства взаимны. - А разве у вашего брата не взаимные чувства? - Он говорит, что любит её, – пожал плечами Дракон. - А она? – Ей не хотелось выглядеть навязчивой, но молчать в ответ было признаком дурного тона. - Не знаю. Вообще, мой брат очень упрям. Если что-то вбил себе в голову, то спорить бесполезно. Он либо заставит эту бедную Арианну принести брачные клятвы, либо угробит её окончательно. - Арианну?.. – выдохнула она. - Девушку, на которой он собрался жениться, – ответил Дракон, – Арианну Мартелл. - Но… – начала потрясённая Санса, – я слышала… - Что вы слышали? Рейгар смотрел с интересом, а она чувствовала себя сплетницей. Ей было неудобно говорить об этом, да ещё и с Таргариеном, однако отнекиваться было уже поздно. - Я слышала, что Арианна Мартелл… – Санса запнулась на полуслове, – простите… собирается замуж за одного из бойцов вашего клуба. Он улыбнулся в ответ. - Ну что вы, Санса… Принц Доран никогда не позволит своей дочери выйти замуж за человека низкого происхождения. Все Мартеллы знают, что проводить время можно с кем угодно, но узами брака они связывают себя только с людьми своего круга. И это не обсуждается. Раздался звонок – антракт подошёл к концу. Свет в зале снова приглушили. Санса сглотнула комок и повернулась к сцене. Слова Таргариена полностью перевернули её сознание. Она уже смирилась с тем, что Сандор не тот, за кого себя выдавал, что он просто развлекался, пока дело шло к свадьбе, искал лёгкой, ни к чему не обязывающей связи. А теперь все доводы, которыми она себя успокаивала, рушились как карточный домик. Мысли в голове перепутались с ощущениями, воспоминания – со словами и жестами, а по щиколотке, которой касались его пальцы, вдруг поползли мурашки. Всё второе действие она просидела, погружённая в глубокие раздумья. На сцене вовсю кипели страсти; королева рыдала над отравленным на собственной свадьбе мерзавцем-сыном, а зрители в зале, затаив дыхание, в едином порыве сопереживали несчастной матери, оплакивающей умирающего ребёнка; кто-то, потрясённый игрой великолепной леди Крейн, всхлипывал, утирая глаза платочком; молчал сидевший рядом Таргариен, не спускавший с Сансы внимательного взгляда, но она была далеко отсюда. Ей слышался грубоватый голос и хриплый лающий смех, а перед внутренним взором стояло изуродованное ожогами лицо, тёмные волосы, собранные в хвост на затылке, и тоска в глубоко посаженных серых глазах.***
Удар... Ещё удар... Теперь двойка… Удар левой... И ещё одна двойка… Металлическая цепь, державшая подвесную грушу, скулила как щенок, но он, не обращая внимания на заливавший глаза пот, на почти онемевшие, ничего не чувствующие пальцы, продолжал бить. До отупения, до одури, до полного бесчувствия. Ему казалось, что с каждым ударом внутренние демоны, сжирающие душу, съёживаются, становятся всё меньше и трусливо отступают в самые тёмные щели его сущности. Спорт всегда был главным его помощником, его религией, опорой, бронёй и щитом. Он дал ему всё, чтобы выжить, стать тем, кто он есть сейчас, чего-то добиться в своей беспросветной и малорадостной жизни. Сандор никому об этом не говорил, но ему нравилось состояние эйфории от бушующего в крови адреналина, ощущение блаженной расслабленности в мышцах и осознание того, что он смог, он лучший, он непобедим. Одинокий мальчишка-уродец из приюта, полуголодный нескладный слабак, сумевший сделать сам себя, подняться со дна, доказать своё право на место под солнцем. Благодаря спорту он зарабатывал хорошие деньги и многое мог себе позволить; за него радовались друзья, им восхищались соперники, ему завидовали злопыхатели, а красивые женщины, любительницы острых ощущений и горячего секса, были готовы на всё, лишь бы оказаться в его постели. Но пташка перевернула его жизнь с ног на голову. Умение держать себя в руках, жёсткий самоконтроль, безразличие к тому, как на тебя смотрят люди, полный пофигизм и нечувствительность к обидам – всё, чем он так гордился, годами воспитывая в себе эти качества, напрочь отказывало при одном только её взгляде. И это была его вина. Он сам позволил себе расслабиться и потерял способность управлять ситуацией, а теперь пожинает плоды своей беспечности. Чтобы не думать о пташке, он начал заниматься бегом не только по утрам, но и вечерами, несмотря на усталость; изводил себя на тренировках, до отупения лупил по груше и макиварам, вкладывая в каждый удар всё, что терзало тело, выворачивало наизнанку душу, болью отдавалось за грудиной. Но и это уже не оказывало должного эффекта. Мысли, словно вирус, стоило ему вновь оказаться один на один с собой, лезли в голову и начинали с новой силой отравлять ему жизнь. Хорошее настроение, в котором он пребывал последние три недели, вновь сменилось отчуждённостью и безразличием; он снова замкнулся в себе, осунулся и похудел. Это заметили все, с кем он общался, но ему было всё равно. Оставалось только ждать, пока успокоится сердце. На ринге Меррин Трант в полном смысле слова избивал Тормунда. Молодые подопечные Селми, сгрудившись вокруг канатов, в недоумении наблюдали за столь не похожим на обычное поведением одичалого, который, пропустив очередной хук, даже не пытался отбиваться и ставить блоки, а с рыком тряс лохматой головой, словно окунувший морду в воду медведь. Сам Трант, не веря в нежданную удачу, пёр на Тормунда всей мощью и осыпал градом ударов. - Так, всё, парни! – Селми зычным басом остановил этот странный спарринг. – Закончили! Освобождаем ринг! Следующие – Лим и Энгай! Тормунд сполз с канваса, шатаясь добрёл до лавки рядом с бившим по груше Сандором и устало рухнул на неё всем телом, привалившись к стене отяжелевшей башкой. - Ну и что это было? – Сандор остановил рукой грушу и принялся снимать потрёпанные битки. Тяжело хватая ртом воздух, одичалый вытер тонкую струйку крови, текущую из сечки на брови. - А Иные бы забрали этого Транта… - Да причём тут Трант? Любой проститут побьёт трёх таких Трантов, – хрипло ответил Сандор. – Я спрашиваю, с тобой что? - Хреново мне, Клиган, понимаешь? – тоскливо отозвался одичалый. – Не стоит на бой. - И что? – Сандор криво усмехнулся. – У меня вообще ни на что не стоит, но я никому не позволю набить себе морду, тем более какому-то Транту. - Всю душу мне вымотала эта большая баба. Вот я и подумал: если по морде дадут, может, легче станет? – вопросительно вздёрнул брови рыжий. - Ну и как? Стало легче? - Не особо. – Тормунд нахохлился, как воробей перед дождём, и посмотрел на Сандора: – Ты после тренировки занят? - Очень. Поеду домой и завалюсь спать. - Давай у Тороса пива попьём, а? – простодушно предложил одичалый. – Так хреново на душе… Сандор думал недолго. Ему не хотелось ехать к Торосу, где теперь каждый уголок напоминал о пташке, но это было лучше, чем ещё один пустой одинокий вечер. - Ладно. Только сходи к доку, пусть закроет тебе сечку. Я в душ. – Он бросил битки на лавку рядом с Тормундом и пошёл в сторону раздевалки. ххх В раздевалке никого не было. Тренировка шла полным ходом, а Тормунд сидел в кабинете врача. Сандор вышел из душа, наскоро обтёрся полотенцем и натянул джинсы. Опустился на лавку, широко расставив босые ноги, откинулся головой на соседний шкафчик и закрыл глаза. Тело ломило от усталости, но он знал, что это не избавит его от душевных мук. Приближался очередной безрадостный вечер, в котором его уже поджидали бесплотные мечты и несбывшиеся надежды. Он дал себе слово, что больше не поедет к пташкиному дому – зачем лишний раз бередить душу, видя её с Драконом? А то, что она написала об Арианне… Наверное, это был просто повод, чтобы отшить его. Слишком уж навязчивым он стал, потерявший голову от внезапно нахлынувшего чувства урод. А она – хрупкая, тоненькая, с нежной кожей и глазами, заглянувшими в самую его душу. Скромная, хорошо воспитанная, учтивая со всеми, даже с ним. Сандор помнил, как в первый раз нахамил ей по телефону, но она всё равно настояла на встрече, вежливо и осторожно. Потом были три наполненных смыслом недели, проведённые вместе, и каждый день он просыпался утром с мыслями о пташке и засыпал, счастливо улыбаясь от предвкушения скорой встречи. Скрипнула лавочка напротив. Сандор открыл глаза: Арис. Он настолько задумался, что не услышал его шагов. Хотя Арис умел передвигаться бесшумно – сказывалось спецназовское прошлое. Последний раз они виделись на вечеринке у Тормунда – провальный бой Сандор не считал, – а разговаривали и того раньше, уже и не вспомнить, когда. Арис не особо изменился, непривычными были только тёмные круги под глазами и странный напряжённый взгляд. Он сидел на лавке, смотрел на Сандора и молчал. Подождав пару минут для приличия, Сандор протянул руку, вытащил из своего шкафчика футболку, бросил под ноги кроссовки. - Надо поговорить, – вдруг сказал Арис. - О чём? – Сердце неприятно сжалось: не так представлялась встреча с другом. - Об Арианне. Мысленно вздохнув, он надел футболку, достал из сумки чистые носки. - Говори. Арис упёрся локтями в широко расставленные колени и опустил голову. - Я люблю её. Вместо ответа Сандор запихнул в сумку мокрое полотенце. - И прошу тебя как друга – оставь её в покое, – с глухим раздражением сказал Арис. - Послушай, – он почувствовал, как внутри начинает закипать злость, – не впутывай меня в свои проблемы, ладно? Не можешь удержать девчонку – я тут ни при чём. - Я не могу её удержать из-за тебя! – Арис резко вскинул голову. – Ты мне мешаешь! - Бред какой-то, – раздражённо отозвался Сандор. - Будешь отрицать, что ты с ней спал? – Арис с трудом сдерживал дыхание; появился лихорадочный блеск в глазах и дрожь в голосе. - Думай что хочешь. Следом за полотенцем он бросил в сумку влажную тренировочную форму, встал, закрыл металлическую дверцу. И вдруг Арис рывком развернул его к себе и прижал к шкафчику. - Я считал тебя другом, – зарычал он Сандору в лицо, – а ты оказался обычным мудаком! Ты с ней трахался, а теперь мстишь за то, что она тебя бросила! Точный несильный удар вернул его на место: Сандор бил наверняка, чтобы предотвратить возможную драку. Арис упал на лавочку, согнувшись пополам от перехватившего дыхания. А потом сжал голову руками и тяжело всхлипнул. Сандор сел рядом. - Прости. Арис отрицательно потряс головой. - Как хочешь. Можешь не верить, но… Ему было нелегко говорить об этом. Он никогда не афишировал своих отношений с женщинами, даже его друзья не знали, с кем он спит. Но понимал, что Арис ждёт ответа. - …Я не знал о твоих чувствах. Она сама прекратила наши встречи, а я… - Она любит тебя, – сдавленно всхлипнул Арис. - Любит… – горестно усмехнулся Сандор. – Ты сам-то в это веришь? Разве сможет нормальная девушка полюбить такого урода, как я? Арис ничего не ответил. Сидел, обхватив голову руками, и молчал. Тихо скрипнула дверь душевой – на пороге появился голый Тормунд. Он открыл было рот, чтобы ляпнуть что-нибудь в своей обычной манере, но, заметив тяжёлый взгляд Сандора, скрылся обратно в душе. Сандор тронул Ариса за плечо. - Ладно. Захочешь поговорить спокойно – позвони. Затем поднялся, закинул на плечо спортивную сумку и вышел из раздевалки. ххх Они просидели в баре Тороса до вечера. Сандор терпеливо слушал душевные излияния Тормунда о неприступном докторе Бриенне Тарт и думал, что для одного дня отвергнутых влюблённых более чем достаточно. Пить, как ни странно, совсем не хотелось, да и настроения не было. Поэтому, дождавшись, пока незадачливый сердцеед и любимец женщин порядком захмелеет, он отвёз его домой и сдал прямо в руки Вель. На обратном пути припарковался недалеко от набережной и долго стоял, сняв капюшон, подставляя ветерку испещрённое шрамами лицо. С тех пор, как братец-садист его изуродовал, ни одна женщина ни разу по собственной воле не касалась его лица, даже старая няня. Она просто не успела этого сделать: через пару месяцев после выписки из ожогового отделения, пока Сандор ещё носил стерильные повязки, Григор убил её сильным ударом в грудь. Он до сих пор помнил щемящее чувство одиночества, обрушившееся на него после её смерти. То же самое он испытывал и сейчас. Пташка, его несбыточная мечта с бездонными глазами… Он ни в чём её не винил. Просто ждал, пока успокоится сердце. Было уже около девяти вечера, когда он въехал на подземную парковку своего дома. Освещение снова горело точечно – кое-где тускло мерцали подслеповатые сортирные лампочки. Было пусто и тихо. Сандор припарковался, закинул на плечо спортивную сумку, включил сигнализацию… - Что-то ты долго, Пёс. Я уже устал тебя ждать. Он сразу всё понял. Весь этот ореол таинственности, полумрак, тишина… Спокойно повернул голову на голос: - Чего надо на этот раз? - Не хами. – Мартелл вышел из темноты и небрежно привалился к стоявшему рядом белому минивэну. – Я пришёл оказать тебе услугу. - Услугу? Мне? – в хриплом голосе Сандора послышалась неприкрытая насмешка. - Тебе. Я сегодня добрый. - Нет, – махнул головой Сандор. – Я в эти игры не играю. Особенно с вами. - А со мной не надо играть, – холодно отозвался Мартелл. – Опасно для жизни. Сандор презрительно фыркнул, но промолчал. - Я тебя недооценил, Пёс, – Оберин окинул его пристальным взглядом. – Ты, оказывается, не так прост. Сперва задурил мозги моей племяннице, теперь переключился на дочку Старка… - На чью дочку? – переспросил Сандор, не поверив ушам. - Что, когда трахаешься, фамилий не спрашиваешь? – усмехнулся Мартелл. – Девица, с которой ты не так давно гулял в парке – дочь сенатора Старка. Сандор сглотнул. Пташка – Старк? Он вспомнил, как она рассказывала ему о Севере, о Винтерфелле, откуда она родом, о старшем брате – Молодом Волке, как его объявили перед началом боя, – об ужине с отцом… В голове сразу же, словно он наконец-то нашёл недостающий фрагмент мозаики, сложилась чёткая картинка произошедшего: пташка – дочь лорда Винтерфелла! Её род насчитывает несколько тысячелетий! Как он мог хотя бы мысленно допустить, что такая девушка захочет отношений с безродным уродливым сиротой? Она просто была благодарна ему за то, что он спас её, поэтому и соглашалась на встречи. Это была обычная вежливость, не более. И конечно же, Таргариен ни за что её не отпустит. Влюбив в себя пташку, он разом убивает двух зайцев – получает доступ к активам её отца и мстит за свою поруганную когда-то любовь. - Я решил тебе помочь, Пёс, – сквозь гущу мыслей донёсся до него голос Оберина. - Чем? – хрипло спросил Сандор. - Советом, – ответил Змей. – Не благодари. Просто засунь свою гордость себе в задницу и поезжай к ней. Прямо сейчас. Сандор молчал. - А о моей племяннице забудь. И дружку своему передай, чтобы оставил её в покое. - Ничего я передавать не буду, – рыкнул Сандор. – Я не ворон. - Вот именно. Ты не ворон, ты пёс, – в голосе Мартелла прозвучало нескрываемое презрение. – Помни своё место. ххх Какое-то время он сидел в машине возле хорошо знакомого заборчика, тупо уставившись на чёрные провалы пташкиных окон, и боролся с внутренними демонами. Стараясь перекричать друг друга, они наперебой советовали ему то постучать в дверь, наплевав на гордость, то бежать отсюда без оглядки и как можно дальше. Сандор не знал, что делать. Душа рвалась к ней, а здравый смысл твердил, что приехать сюда – плохая идея. Да и не идея вовсе, а просто слабость плоти. Он снова поддался собственным страстям, повёлся на странный совет Мартелла. Нельзя было ему доверять. Такие, как он, никогда ничего не делают просто так. Но тот же здравый смысл, оттеснённый в дальние уголки души потребностью увидеть пташку, твердил, что, скорее всего Мартелл действительно преследует собственные цели, и они удивительным образом совпадают с желаниями Сандора. В результате долгих и мучительных раздумий демоны внутри заключили паритет. Он решил, что обязательно поговорит с ней, но не сегодня. Во-первых, время уже позднее и пташка скорее всего спит, во-вторых, надо взять себя в руки, спокойно всё обдумать, собраться с мыслями, может, даже выпить для храбрости… Блеснув в свете фонаря полированным чёрным боком, мимо почти бесшумно проехал внедорожник и остановился перед подъездной дорожкой. Сандору показалось, что его ударили под дых, разом выбив из лёгких весь воздух: из машины вышел Рейгар, обогнул джип сзади. Несколько секунд ничего не было видно – мешали мигающие габариты, а потом… Потом они вдвоём с блондинкой в длинном бордовом платье медленно пошли по дорожке к дому. Он забыл как дышать. Сидел не шевелясь, вцепившись в переключатель скоростей. Блондинка вскинула голову – Сандор увидел её смущённую улыбку, – что-то сказала, повернулась к двери, и вдруг Дракон дёрнул её за руку и притянул к себе. Сердце остановилось. Просто выключилось, как и мир вокруг. Он смотрел на широкую драконью спину, обтянутую тёмным пиджаком, на серебристые волосы, на склонённую голову, на безвольно висевшую вдоль тела женскую руку… Ты была не права, старуха, не права. Своих желаний надо не просто бояться – их надо уничтожать в зародыше. Они приносят только боль, выжигая в душе точно такие же рубцы, как когда-то огонь от горящей подушки оставил на его лице. Он втянул в себя ставший вдруг густым и вязким воздух. Сердце встрепенулось и с силой застучало в горле, а кровь бросилась в голову, зашумела в ушах, залила глаза. Не соображая, что делает, он до упора выжал педаль газа. Машина взревела на всю мощь спрятанных под капотом лошадиных сил и, чудом не смяв колёсами белый заборчик, рванула с места и на полном ходу пронеслась мимо стоявшего на подъездной дорожке таргариеновского джипа. Прочь, прочь отсюда, подальше от её дома, от этого страстного поцелуя, разрушившего его глупые мечты о тихом счастье вдвоём, о домике с цветником под окнами и о пташке с глазами, заглянувшими в душу.