Повесть о сумасшедшем мальчике

      Следующий день четверга выдался пасмурным и более хмурым, чем предыдущие дни. Улицы были тихими: магазины и лавочки с всякой всячиной были закрыты, люди отчего-то были погружены в тяжёлые раздумья. На улице гулял сильный ветер, отчего ребятам приходилось идти быстрее к намеченной цели и сильнее вжиматься в свои пальто.       Щёки друзей краснели, с каждым шагом всё сильнее походя на два спелых граната. Порывы сильного, напевающего свою, непонятную для людей «Блорэса» песню, подгоняли ребят и даже не щадили их бледных тел.        Оливия и Зак серьёзно переглядывались, сплетясь руками, как парочка. Билл шёл возле подруги, пытаясь понять важную причину, из-за которой те вытащили его из тёплого особняка. — Так зачем мы идём в городскую библиотеку? — стараясь перекричать насвистывающий ветер, спросил Билл. — Твоя бабушка разве не читает газет? — ответил Зак. — Сегодня ночью, примерно в полночь, в реке утопилась Мэри Макдэниэл. Мы с Оливией посчитали, что за эти полтора года в городе умерло где-то пятьдесят человек. — Ну и что? — равнодушно крикнул Билл. — Может, у неё проблемы были, или она была сумасшедшей! Зачем идти в библиотеку? — Мы планируем расследование! Мы хотим узнать историю города, чтобы понять, почему смертей так много. Как ты думаешь, может, это проклятие или порча? — наконец сказала Оливия, пихая руку в карман пальто Билла. — Ну, а если мы узнаем, что тогда будем делать? Да и чем я вам пригожусь? — озадаченно произнёс Шифр. — Исследовать город лучше, чем Беккер будет исследовать тебя! — хихикнула Оливия, ещё сильнее вжимая свои холодные пальцы в карман Билла.       Слова Оливии немного задели Шифра. Ему было неприятно вспоминать Беккера и своё времяпровождение в психиатрической больнице.       Наконец библиотека начала проявлять свои черты сквозь мутные потоки пронизывающего ветра. Издалека здание напоминало полуразвалившийся дворец, который как раз стоял в лесу и умирал. Здание было полностью исписано неприличными словами и рисунками, которые буквально резали глаза и заставляли проходить мимо старого книгохранилища. Наверху, почти над самой кирпичной крышей, проглядывались неаккуратные буквы, будто намазанные на праздничном торте. Небольшая деревянная дверка зловеще издавала скрежещущий звук, напевая в тон ветру.       Ребята остановились возле входа и взглянули на буквы. Зак весело присвистнул, а потом сказал: — Как будто сейчас Хэллоуин и мы идём в дом привидений. — В нашем городе Хэллоуин каждый день, — тяжело вздохнув, произнесла Оливия. — Пойдёмте уже внутрь, чего на улице стоять? — без энтузиазма проговорил Билл и пошёл в здание первым.       Остальные тут же потянулись за ним, не желая больше стоять на диком холоде. Билл взялся за ручку тёмно-бордовой двери и потянул на себя. На несколько минут раздался режущий уши звук, исходящий от бедной, почти отвалившейся от петель дверки. В нос сразу же ударил запах воска, пыли и приятный аромат чая.       Они вошли в книгохранилище, и ветер в последний раз ударил ребятам в спины. Дверь закрылась. Ветхое и озарённое свечами помещение поглотило их в тёплые книжные объятия. Билл огляделся: книжные полки стояли в несколько рядом, полностью набитые книгами и пылью. Подсвечники стояли буквально повсюду, озаряя каждый шкаф, давая свет каждой книге. После того, как ребята сделали несколько шагов вперёд, половицы взяли пример с входной двери и начали исполнять свои песни. Только в этот раз они были другими: печальными, полными отчаяния.       Оливия и Зак, тем временем, суетились над своей одеждой. Девушка скинула свой тёмно-розовый шарф, больше похожий на плед, и вместе с пальто повесила его в гардероб. Да, именно десяток крючков, висящих в самом тёмном углу библиотеки, и служили им. Флетчер поступил точно так же, повесив верхнюю одежду рядом с пальто Оливии. — Мы за библиотекаршей, а потом в читальный зал, — предупредил Шифра Зак и зашагал вперёд, обгоняя девушку.       Кивнув в ответ, Билл начал расстёгивать пуговицы. Странно, но внутри библиотеки было тепло. Создавалось ощущение, будто свечи этого старого и уже ветхого сооружения служат обогревателями.       Когда третий крючок принял свою ношу, Шифр принялся блуждать по лабиринту из книжных шкафов. Треугольники концов книг загинались, потрёпанные временем. Из некоторых книг листы валились пачками, будто стремились вынырнуть из своей полки. Чем-то они даже были похожи на самого Шифра, когда-то уехавшего из этого города. Но что потом? Он вернулся назад и теперь стоит здесь, смотря на пожелтевшие страницы и на маленький текст. Так же случится и с ними.       В конце одного из ходов «лабиринта» слышался старческий голос библиотекарши Дороти Коллинз. Старая и неприметная бабуля Дороти уже несколько лет работала в библиотеке и, казалось, при всех своих прожитых годах, не собиралась покидать свою обитель. Из всего «Блорэса» она была истинным любителем книг, и потому даже маленькая зарплата не мешала ей здесь работать. Билл помнил её ещё с того времени, как Грегори дал ей кличку «справочник».       Отвлёкшись от рассматривания книг, Шифр быстрым шагом отправился к читальному залу. Под воду чистой лжи, которую Флетчер старательно изливал Дороти, Билл поднялся на второй этаж книгохранилища и сразу застал столик, за которым оживлённо болтали Зак и миссис Коллинз. Притихшая девушка явно была лишней в этой занимательной беседе, в которой ей только и оставалось непонимающе хлопать глазами и зевать от скуки.       Появление Билла несколько разрешило беспомощное положение Оливии: Зак перевёл свои горящие от интереса глаза со своей собеседницы на Билла и тут же вспомнил об истинной причине их появления. — О, миссис Коллинз, нам нужны старые книги или газеты, в которых зафиксирована история города и его последующие события, — выдавил из себя Флетчер, стараясь говорить более-менее понятно. — Очень необычно, что вас заинтересовала история города, ребятки, — начала Дороти. — У нас мало чего сохранилось с тех времён, но я постараюсь найти для вас побольше информации. — Благодарю, — ответил Зак, скрестив руки на груди.       Миссис Коллинз молча кивнула, не спеша вставая со стула. Через несколько минут она скрылась за лестницей, ведущей на третий этаж. — Ты так заврался, что забыл, зачем мы сюда пришли, — сухо пробормотала Оливия, недовольно смотря на беспечного Флетчера. — Мне просто нравится разговаривать с людьми, вот и всё, — с улыбкой на лице ответил тот.       Оливия лишь сильнее надулась, на секунду задержав тоскливый взгляд на Билле. Шифр прошёл к третьему месту и углубился в мысли: ещё несколько дней назад он видел безутешного Флетчера, горюющего о содеянном убийстве. Сегодня ему открылась новая сторона: чертовски уверенная, самонадеянная. Какие ещё слова подходят к загадочной личности Зака Флетчера? Пока что его словарный запас кончался только на этих прилагательных.       Нельзя было игнорировать новые стороны Оливии: когда она впервые заявилась со своим отцом в особняке Шифров, Томпсон выглядела яркой, дерзкой, жизнерадостной. С появлением Флетчера появились её тёмная, угрюмая сторона. В какой-то степени Билл даже мог разглядеть навязчивость девушки к Флетчеру. И того явно не радовало такое поведение.       Когда перед глазами замелькало серое, как дождь, платье Дороти, Шифр оторвался от своего мнения о ребятах и взглянул на небольшую стопку газет, которую заканчивала небольшая кожаная книжонка. — Это всё, что касается «Блорэса», ребятки, — проскрипела своим старушечьим голосом Дороти. — Благодарю вас, — отозвался Зак и начал раскладывать газеты по всему столу.       Незначительно подняв уголки рта, Коллинз зашагала обратно.       Ребята с интересом начали разглядывать чёрно-белые фотографии и статьи. Флетчер сразу протянул Оливии какой-то журнал. — Тебе полезно почитать, а то одеваешься как-то неженственно.       Девушка тут же открыла первую страницу журнала и подняла брови. Журнал явно предназначался для модниц, любящих одеваться стильно и изысканно. Такой пустяк явно не интересовал Томпсон, поэтому та поспешно откинула его от себя подальше. — Меня такое не интересует, — фыркнула она следом и откинулась на спинку стула.       Шифр давно знал о неприязни Оливии к платьям и моде, поэтому не стал на этом зацикливаться и принялся читать статьи из газет. В основном, чёрный текст на серых страницах был посвящён давно умершему мэру, который внёс свой вклад в город. Лишь некоторые незначительные строчки рассказывали о всяких мелочах. Билл переворачивал станицы одну за другой, словно пытаясь поскорее избавиться от навязчивого лица мэра. И когда он дошёл до последней страницы, он увидел большую фотографию.       В центре снимка была молодая девушка, окружённая мужчинами в полицейской форме. Её одежда была заляпана кровью и землёй. Лицо было испуганным, грязным, кое-где даже выступали синяки. На одной ноге выглядывали глубокие царапины.       Билл, внимательно рассмотрев фотографию, принялся читать прилагаемую статью:       «Некогда объявленная о пропаже Мэрион Грант была найдена возле опушки леса. Её родственники обратились за помощью полиции семь дней назад, но найти её смогли утром, 25 октября, примерно в девять часов утра. Тело девушки было покрыто многочисленными царапинами, ушибами и кровью. Пострадавшая едва могла говорить, но, по её неразборчивым словам было выяснено, что всё это время Грант находилась в лесу. Как и зачем она там оказалась — неизвестно. Также девушка смогла рассказать, что видела в лесу несколько женщин в чёрных плащах».       Не дожидаясь других ребят, Билл огласил статью вслух. Но несколько незначительных строк, которые заняли последнюю страницу старой газетёнки, не вызвали никакой реакции у Зака. — Мне моя бабка про неё рассказывала. Мэрион потом в психиатрическую больницу упекли, когда она начала разбалтывать об этих женщинах другим. — Но зачем? — спросила Оливия. — У нас народ жутко суеверный. Чуть что — сразу начинают молиться. Поэтому, чтобы не сеять панику среди людей, её признали душевнобольной и отправили в больницу. Мне бабка потом сказала, что там же она и умерла. — Ну, про народ ты, верно, сказал — суеверные. Хотя с женщиной той плохо поступили, — с огорчением в голове произнесла Томпсон.       Все снова погрузились в молчание, продолжив изучать предоставленные газеты и журналы. Шифр отложил только что прочитанную газетёнку в сторону и потянулся за другой. Странности города почему-то не цепляли его. Может из-за того, что сверхъестественное стало для него обыденным, а может, ему было всё равно. В любом случае, к женщине, испытавшей ужасы леса, Билл не испытал ничего. Её отчаянное лицо на том снимке не вызвало у него никаких эмоций, даже элементарной лёгкой печали.       Ветер на улице усилился. Шифр изредка заглядывал в окно, смотря на угрюмых, редких прохожих. Все они были какими-то отстранёнными, будто ненавидели всех людей «Блорэса» и сам этот город. Наверное, не каждому в нём нравились дни, когда люди не показывались из дома, шёпотом обсуждая произошедшее. Всё-таки Флетчер был прав: все здесь слишком суеверные. Но из этой толпы было одно исключение, именуемое Габриэллой Шифр.       Билл задумался о тех днях, когда старшая Шифр узнала о чудовищном поступке внука и его последствии. Что она тогда подумала о нём? Какие чувства она испытала в тот момент? Габриэлла — непредсказуемый человек. На то, чтобы полностью узнать её характер, нужна целая жизнь. И как только его дед смог полюбить такое загадочное создание?       Младший Шифр перевёл взгляд на Оливию. Её глаза бегали по строчкам, а потом падали всё дальше и дальше, пока страница с текстом не заканчивалась. На этот раз янтарь её глаз светился большим вниманием и интересом. Всё-таки, если приглядеться, она была красива. Её волнистые волосы напоминали море, а глаза — мёд или закатное солнце. Парень вспомнил её щёки, которые девушка любила надувать. Воспоминания о том самом вечере окатили его настолько, что Билл не сразу заметил, как Флетчер начал трепать его за руку. — Эй, заснул что ли? У нас вообще-то задание! — геройски проговорил Зак, не отпуская Шифра. — Да не сплю я! Просто задумался, — ответил Билл и перевёл взгляд на книгу, которую держал Зак, — ты что-то нашёл?       По глазам парня и так было видно, что он нашёл немало интересного. Зак выкрикнул своё дерзкое, короткое «Да», привлекая внимание Томпсон, и начал рассказывать: — Постараюсь рассказать кратко и понятно. Раньше, на месте «Блорэса», была деревня. В деревне жили как колдуньи, так и простые жители. А на окраине деревни располагалось поместье графа — Роберта Кобба. И так получилось, что граф полюбил дочь одной ведьмы. Как написано здесь, — Зак ткнул пальцем в листок, который лежал перед ним, — он считал, проживающие здесь колдуньи защищают деревню от зла и прочих существ. — Но ведь это не так! — вмешалась в рассказ Флетчера Оливия. — Так и есть, — соглашаясь, кивнул тот, — но автор этой записки считает, что граф был приворожён. Ну, так вот: Кобб решил жениться на этой девушке и поэтому разослал эти вести по всей деревне, дабы об этом знали все. Людям это не понравилось. В записке рассказывается, что некоторые из простых людей видели, как колдуньи могли запускать в небо перья, разжигать огонь без посторонних предметов и управлять погодой в деревне. Жители ужасно боялись их. Они приняли решение избавиться от колдовства и убить всех ведьм. — Люди так и поступили? — негромко спросил Билл, подперев голову рукой. — Да, — сказал Зак, — по просьбе той девушки, свадьба должна была проводиться в лесу. Там же проводились магические ритуалы. Накануне мероприятия, люди наточили все свои вилы, топоры и решили отправиться на расправу все вместе, оставив в деревне только женщин и детей.       На следующий день, во время обмена кольцами, люди выбежали и устроили жестокую резню. Автор пишет, что было много крови. Однако не всех ведьм удалось истребить. Некоторым удалось сбежать, включая эту девушку. Она убежала ещё дальше в лес, надеясь, что никто её не найдёт. — Из-за этого люди и становятся такими? — недоверчиво спросила Оливия. — Дальше сказано, что через несколько дней после этого её тело нашли возле дерева. На ветке дуба была повязана лента, а внизу слова на неизвестном языке. Может быть, эти слова были каким-то проклятием или что-то вроде этого?       Оливия приняла задумчивый вид, приложив пальцы левой руки к подбородку. — Вполне может быть, — рассеяно ответила Оливия и потянула старый лист бумаги к себе, — а там не написаны эти «незнакомые слова»?       Флетчер отрицательно мотнул головой, Билл придвинулся поближе к девушке, дабы лучше разглядеть текст на пожелтевшем листе бумаги. Буквы были мелкими, кое-где даже прерывистыми из-за того, что бумага была порвана. — А где лежала эта бумага? — спросил Билл. — В конверте, а конверт лежал в книге, — Зак поднял книгу вверх и повертел её со всех сторон. — Почему такая важная бумага лежит здесь? — Потому что все хотят забыть о той истории. Люди не понимают, что если ничего не сделать, всё так и продолжится! — со злостью ответила Оливия. — Но что можно сделать? — совсем не видя решения этой проблемы, с горечью сказал Шифр. — Не знаю, — поникшим голосом произнесла Оливия.       Ребята замолкли. Небо за окном постепенно становилось всё чернее и чернее, будто кто-то не жалел серой краски для него. Струя холодного воздуха, которую впустила в здание скрипучая дверь, колыхала пламя свеч даже на втором этаже. Ребята сидели за одним столом, будто три безмолвные статуи, выставленные на показ посетителям. — Мы обязательно что-нибудь придумаем, — с неуверенностью произнёс Зак Флетчер.