Остров свободы

      Местная утка оказалась на удивление вкусной, Габриэль наелся до отвала. Всё-таки птицу он любил больше рыбы и приторных крабов.       Сытого и пригревшегося у костра его начало клонить в сон. Какое-то время он ещё пытался с этим бороться, но глаза сами закрывались. Ещё немного и клюнул бы носом прямо вперёд. Пришлось перебираться в угол неглубокой пещеры, туда, где у На-Тана был устроен лежак из пальмовых листьев.       Габриэль повозился, укладываясь, согнутую руку под голову, вторую на живот, подтянул ноги, насколько было возможно. Свернуться клубком уже не получалось, это было очень неудобно.       Сквозь ресницы, перед тем, как закрылись глаза, плавающий взгляд зацепился за сидевшую у костра фигуру.       ****       Когда он в первый раз увидел На-Тана в шатре, а тот выбрал его среди толпы продающихся омег, барс никак не мог на него насмотреться. Местным котам было далеко до этого альфы.       А ещё это была отличная возможность выбраться с ненавистного Саброса. Конечно, он понимал, в качестве кого его продают, но человеку с материка он обрадовался: это не местный, который бы запер его как неведому зверушку, трахал бы и хвастался перед соседями. Со своим он договорится, тот поможет, войдёт в его положение. Ему наконец-то повезло.       Но плотоядная улыбка на губах альфы, его масляный, раздевающий взгляд, жест, приглашающий сесть на колени, ввели омегу в ступор.       Он испугался. И так не блещущий красноречием, забормотал не по делу, бессвязно, теряя драгоценное время, лишая себя возможности объясниться. А когда тот прихватил за поводок, придушив, слова вообще комом застряли в горле от паники, на глазах навернулись жгучие слёзы.       Кинуться в полу-форму и цапнуть альфу за палец получилось неосознанно, и расплата за это не заставила себя ждать. Воя от боли и ужаса, дёргаясь под навалившимся тяжёлым телом, Габриэль готов был сдохнуть, лишь бы всё закончилось. Ни прекращение пытки, ни наброшенное сверху одеяло не успокоили рвущееся в страхе сердце. Он едва смог свести ноги, подтянуть к груди, сворачиваясь в клубок, как услышал скрип двери и провалился в глубокий обморок – второго захода сейчас он бы точно не выдержал.       Попытка отстоять себя на следующее утро ни к чему не привела.       Габриэль решительно не понимал, за что с ним так, чем заслужил такое обращение. Ему стоило больших усилий выползти из каюты, обмыться в указанном месте, и, собрав в кулак всю оставшуюся волю, заявить о своих правах. Не стоило этого делать. Холодное спокойствие альфы, когда тот держал его над нижней палубой, напугало ещё больше. Повисев на не очень крепком поручне, барс решил, что лучше перетерпеть одного, чем подставляться под десяток, перспектива стать шлюхой для всей команды его точно не прельщала.       На-Тан, капитан корабля, оказался тигром. Этот факт остановил любые помыслы к сопротивлению. Габриэлю ничего не оставалось делать, как молчать и подчиняться. Ему нечего было противопоставить коту, который в-звере мог живьем его слопать, в прямом смысле слова.       Поначалу альфа трахал его почти каждый вечер, раскатывал по кровати как хотел, не обращая внимания ни на болезненное скуление, ни на просьбы если не прекратить, то хотя бы пощадить.       Отдаваясь ему раз за разом, омега захлёбывался обидой. Отчего такая несправедливость? Этот полосатый кот, такой сильный, представительный, с крепким терновым запахом – просто мечта, а не альфа, - оказался жестоким ровно настолько, насколько красив. И срывал своё неизвестно где нагулянное зло, именно на нём.       Когда тому надоело, барс вздохнул с облегчением. Тигр стал пропадать в рубке, возвращался поздно, мог несколько дней подряд не трогать его. И разрешил свободно ходить по кораблю.       Габриэль даже подружился с юнгой, мелким чёрно-бурым лисом. Он единственный открыто ему посочувствовал. Случайно раскрытая тайна А-Киры сблизила их ещё больше. И когда Габриэль уже подумал, что жить вполне терпимо, можно протянуть до материка, его добила начавшаяся течка.       Мозги как отключились. Он сам подставлялся под тигра, сам скакал на его члене, выделывал такие вещи, о которых раньше даже не знал, и ему это нравилось. Он скулил от восторга, выгибался в наслаждении, с придыханием вслушивался в страстный шёпот. И скулил что-то очень стыдное в ответ.       Четыре дня ему было хорошо. Очень хорошо, как никогда в жизни. А потом обидой накатило с новой силой. Зачем тигр говорил все эти слова? Зачем делал так сладко? Чтобы потом было ещё больнее? Зачем это лицемерие? Разве можно так хотеть и ненавидеть одновременно?       Противно. От себя в первую очередь.       Лишь общение с лисом держало его на плаву, помогало не свихнуться от давящей атмосферы в каюте. Тот советовал ему подыграть На-Тану, приластиться к нему, раз уж приходится проводить с ним время. А-Кира такие методы не уважал, но понимал, что барс просто не в силах защитить себя по-другому.       Габриэль не мог и этого. Рядом с альфой он впадал в ступор, боясь неосторожным действием или словом, разозлить его, чем, ещё больше бесил. Получался замкнутый круг. Единственный котёнок в семье, заласканный, любимый, каменел от грубости, напрашиваясь на ещё большую.       Праздник, устроенный на палубе во время стоянки, пока капитан занимался делами на острове, стал как глоток воздуха перед долгим погружением.       Отвлечься было необходимо. Габриэль веселился, словно в детстве, отплясывая на пару с А-Кирой, отдыхал душой и телом. Смеялся первый раз за несколько лет.       Случайный взгляд, брошенный наверх, одновременно услышанный на грани сознания рык, прошили его ледяным ужасом. Поднимаясь к тигру, он был уверен – живым ему оттуда не выйти. Тем страннее было слышать собственный голос, уверенно отвечающий альфе.       На-Тан его даже не ударил. Закинул в угол одеяло, запретил выходить без спросу, и на этом их общение прекратилось вообще. Омеге однозначно показали, где его место. Те жалкие, крохотные, изредка проскакивающие мысли-надежды на то, что альфа не просто так нашёптывал ему во время течки, больше не приходили в голову.       Разыгравшийся шторм мог бы стать закономерным итогом его жизни, но и тут не повезло. Среди всех этих громадных волн, неизмеримых водных масс, поднимающихся до самого неба, молний, рвущих тьму, Габриэля угораздило вцепиться когтями в тигра и выбраться с ним на один берег.       ****       В костре громко треснуло горящее дерево, и барс вздрогнул, распахивая глаза. Не сразу сообразил, где он находится.       Рука, подложенная под голову, затекла, пришлось переворачиваться на другую сторону. Он завозился, перекатываясь, взбивая под бок листья. Они, часть сухие, часть прелые, целая гора, пахли тигром. Альфа спал тут в-звере, что подтверждали клочки красной и черной свалявшейся шерсти у стены.       Габриэль осторожно подтянул к себе один такой комочек и зажал в кулаке.       ****       Он предполагал, что забеременел ещё на корабле, когда качка вдруг стала казаться отвратительной, но именно на острове с резким неприятием местных запахов, с тошнотой и округлившимся животом убедился в этом.       Габриэль не знал, как к этому относиться, для осознания и приятия понадобилось время. На А-Киру, предложившего поискать специальную травку, сожрав которую можно, если не поздно, избавиться «от неудобств», посмотрел как на дикого. На такое он точно не решится, ни при каких обстоятельствах.       Лис в ответ нахмурился и пригрозил, что не будет вмешиваться, когда Тан прочухает об интересном положении.       И сам бегом сорвался, как только тот появился на пляже.       Тигра омега больше не боялся, просто устал.       Понял, что не может трястись от каждого шороха за спиной, замирать, прислушиваясь, прятаться за чужими спинами всю жизнь.       А когда валялся в безделье на теплом песке, мысли то и дело сходились к одному – злую роль сыграли обстоятельства, в которых они с альфой встретились. А-Кира посвятил его в нехорошую историю, на корабле все знали, что На-Тан изуродовал изменившего ему омегу. Понятно, что абсолютных злодеев не бывает, у всего есть причина; пусть это ни разу не оправдывало поступки, но хотя бы объясняло отношения того к шлюхам.       - Ты идиот? – цыкал А-Кира на Габриэля. – Нафига ты ему рассказал, откуда на самом деле? Думаешь, стоило услышать твою слезливую историю, так совесть проснётся? Да таким как он на всё насрать!       Барс только вздыхал. Может не совесть, но он видел неподдельное смятение в глазах слушавшего его тигра. Такие эмоции невозможно было изобразить. Тан действительно переживал за содеянное.       - Ты идиот! – А-Кире совсем не понравился ответ омеги про свободный остров. – Послал бы его на хрен! Он теперь вообще от тебя не отцепится.       Барс кусал губы. Ему нечего было сказать. В первую очередь самому себе.       - Ты идиот…. – Лис, конечно, успел увидеть, как тигр запустил руку к нему под рубаху, касаясь прохладной ладонью живота. – Ты действительно не понимаешь, почему он вокруг тебя сейчас круги наворачивает?       А-Кира скептически относился к заботливости альфы, и, скорее всего, к нему следовало прислушаться. Габриэлю было далеко до циничного лиса с горой опыта за плечами, с его пережитыми историями, которые рассказал и о которых умолчал. У того, наверняка, были основания именно так думать в первую очередь, да и собственный разум омеги говорил, не стоит сильно обольщаться – причина изменения поведения тигра очевидна.       Альфа ждал появления котёнка. Он будет вправе забрать его, если это окажется тигрёнок. Не остановит даже то, что они сейчас на островах, где, по идее, «Своё право» не действует. Барс такого не переживёт.       И Габриэлю до нытья под рёбрами хотелось верить На-Тану.       ****       Привыкший греться о вызверившегося лиса, омега подмёрз и беспокойно завозился, пытаясь закопаться глубже в листья. В очередном гребке рука наткнулась на что-то мягкое. Габриэль, не открывая глаз, практически не просыпаясь, подтянулся ближе и зарылся в густой мех, привалился к горячему колышущемуся от дыхания боку.       Запах тёрна усилился, мерное урчание над ухом зазвучало успокаивающим фоном.