Полынь

Полынь мечтал когда-нибудь вырасти. Вот бескрылые… посмотришь на них, и невольно длинное ухо к их голове приставить хочется, чтобы завывание ветров услышать. Вечно говорят, что летать хотят, что маленьким быть забавно, что светиться в темноте здорово, а молниями швыряться – так вообще замечательно. Глупые. Как им вообще не стыдно. Полынь очень-очень хотел когда-нибудь вырасти. Чтобы так – р-р-р-раз, открыл глаза, а ты уже большой, без крыльев, и мир тебе не кажется таким бескрайним. Полынь всегда был уверен, что мир – он только для него бескрайний, а уж бескрылые-то великолепно этот край видят. Всё-всё они видят. Они же высокие, большие, пускай и не очень умные. А ещё красивые-красивые. Когда-то Полынь влюбился. Смешно сказать, в эльфийку – на целую неделю влюбился, а то и две. Непростительно долгое время. Цветы, признания, кокетливые заигрывания с женскими пальчиками… со всем остальным как-то несоразмерно заигрывать было. Хотя Полынь предлагал. А потом разлюбил, потому что любить того, кто никогда не сможет полюбить тебя, это какой-то мазохизм. Что такое мазохизм Полынь, конечно, не знал, но уже понимал, что это что-то такое, чем порядочные бескрылые страдают массово, но страдать не любят, а потому всячески этого избегают. Вот и Полынь тоже решил поизбегать, чтобы приобщиться к прекрасному и такому непонятному. Еще Полынь знал, что есть штука такая… волшее-еебная штука, намного волшебнее, чем сам Полынь. И зовётся она богами. Вон, бескрылые, богам молятся и порой случается какое-то чудо. А чудо - это хорошо. Это когда желания исполняются. А желания - это же те же самые мечты. Верно? Но когда Полынь попытался об этом узнать поподробнее, у-у-у-у… сколько богов он выискал, в стольких и не разобраться даже. А бескрылые, несмотря на глупость свою, разбираться умудряются. Значит, они всё-таки умные? Загадочные уж точно! Полынь тоже хотел стать загадочным. Это был еще один довод к тому, чтобы вырасти. Молиться Полынь, кстати, тоже не умел. Но – старался. Очень старался. Луне жаловался, облака весточки послать просил, шмелей ловил и к их лапкам маленькие записочки приматывал. Ну, старался ведь. Молился, так, правда, всем богам скопом. Не называя имён. Авось до кого из них дойдет, что Полынь большим стать хочет. А там, глядишь, и проснется он однажды большим-большим… можно даже с усиками. Можно даже с этими вот четырьмя пальцами на каждой ладони и на каждой ступне – у бескрылых их по пять, но Полынь не в обиде. Ему бы только вырасти, остальное такое неважное, что даже смотреть на это не надо. Вырасти. Ведь и у фей желания кто-то исполнять должен, верно?..