Фаталисты

      А ведь дружбу Томми-таки испортил. Вернее, разрушил. Нет больше дружбы. Но на её пепелище они построили что-то еще более прекрасное – то, что люди называют любовью.       Через несколько дней после той сцены ревности это обсуждалось в доме господина мэра.       – Так вы теперь вместе? – спросила миссис Стэтхэм.       – Дааа, – довольно протянула Эми. – Если бы не Вы, не знаю, сколько бы он еще сиськи мял*.       – Тс-с-с! Эми! Я же просила без этих бестактных высказываний.       – Ой, простите, Хелен. Это всё Смолл Хит.       – Я понимаю, – сказала женщина и протянула розовую нить в иглу. – Но вообще, ты права. Если бы не наш "дружеский пинок", он мог бы еще долго ходить и думать. Мужчинам вечно нужна женская помощь. Сами они мало что могут.       Эми задумалась, а миссис Стетхем отвлеклась на вышивку. Девушка тоже взялась вышивать. Через пару минут она довольно заулыбалась.       – О нём думаешь? – спросила Хелен.       – Да, – снова улыбнулась Эми.– Знаете, он для меня теперь стал еще красивее, еще умнее, еще лучше... Он самый, самый лучший.       – Ох, уж эта любовь... Ох, уж молодость... – улыбалась миссис Стэтхэм. – Цени сейчас каждый момент, деточка. Каждую минуту этой опьяняющей любви и молодости. Помни, что жизнь – одно мгновенье, а для смерти целая вечность...       Они помолчали.       – Я выучила для Томми сонет Шекспира*... – потревожила тишину Эми       – Какой?       – Шестьдесят первый.       – «Твоя ль вина, что милый образ твой...»?       – Да... Томми раньше любил, как я читаю поэзию.       – Хороший сонет, деточка, хороший. Ему понравится.

***

      – Привет! – издали крикнула Эми Томасу, приближающегося к кипарису, где она его ждала.       – Привет, – парень подошёл к ней ближе и поцеловал.       – У меня кое-что есть для тебя, – сказала девушка.       – И что же? – улыбнулся Том.       – Присядь, – Томми её послушал, она тоже села. – Нет, лучше приляг.       Он засмеялся и лег.       – Закрой глаза, – сказала Эми.       – Можно мне покурить?       – Нет! Закрой глаза! – он вздохнул и закрыл глаза.       Девушка тоже легла, только на живот, и пристроилась возле его уха. Твоя ль вина, что милый образ твой Не позволяет мне сомкнуть ресницы...       Так начала говорить она нежным полушепотом, от которого у Томми содрогнулись все органы и по коже поползли мурашки. И, стоя у меня над головой, Тяжелым векам не дает закрыться? Твоя ль душа приходит в тишине Мои дела и помыслы проверить, Всю ложь и праздность обличить во мне, Всю жизнь мою, как свой удел, измерить?       Она погладила его щеку, продолжая: О нет, любовь твоя не так сильна, Чтоб к моему являться изголовью,       Тут она убрала руку. Моя, моя любовь не знает сна. На страже мы стоим с моей любовью.       Томас открыл глаза и поцеловал её.       – Это Петрарка*?       – Шекспир.       – И всё же ты ошиблась, дорогая, – он закрыл глаза.       – В каком смысле? – спросила девушка.       – Будто моя любовь не так сильна...       – Да это же... просто красивый сонет...       – Знаешь, когда ночью я не могу уснуть, я думаю о тебе, – он посмотрел на неё. – Так что, моя душа «приходит в тишине, твои дела и помыслы проверить». Я тебя очень люблю, Эми, это правда. Смотри, сколько я болтать начал, ты меня сломала!       – Ха-ха-ха-ха, – посмеялась девушка. – Такое чувство, будто бы ты всю жизнь копил слова. – Том улыбнулся.       – Для того, чтобы говорить о своей безграничной любви к тебе.       – Господи, Томми, если бы кто-то из Бирмингема это услышал, подумал бы, что ты с ума сошел.       – Я выгляжу настолько бездушным?       – Ну, ты же стараешься таким быть?       – Да, – он дотронулся пальцем её носа. – А ты рушишь все мои планы.       Девушка засмеялась и упала в его объятья, он поцеловал её волосы.       – Если ты меня так любишь, скажи, куда вы с Артуром пропадаете?       – Решаем семейные дела.       – Их решают дома...       – Эми, когда всё будет улажено, я расскажу… Почитай мне еще какой-нибудь стих, у тебя чудесно получается, – попросил Томас, накручивая её длинные волосы на свою руку.       Вот так и проходило их первое лето влюбленности. Они сидели под кипарисом и говорили друг другу о любви, читали вместе книги, обсуждали их. Томми был очень добр и нежен с Эми, он трепетно её обнимал и целовал, играл с её длинными волосами, носил её на руках, щекотал, чтобы услышать её смех… но никогда не позволял себе распускать руки так, как Питер.       А она всё пела и пела для него, иногда до полной потери голоса. Пела песни миссис Шелби, пела мамины песни, и конечно же, свои. Но она уже меньше болтала. Томми делал её какой-то более взрослой и серьёзной. Особенно она так выглядела, когда курила. Когда аккуратно подносила сигарету к губам, не спеша делала затяжку и медленно выпускала клуб дыма, при этом всём необычно играя глазами.       Их любовь была чиста, как горный ручей, и волновала их души, как ветер волнует море.