Hurts — Blind
Зайдя в квартиру, Вэй Ин сразу понял, что ужин с родителями придется отложить. Собственно, как и его разговор с братом, который он мысленно выстраивал по дороге. В квартире было душно, в воздухе смешались запахи сигарет и алкоголя, так что Вэй У Сянь невольно сморщил нос. Он быстро снял верхнюю одежду, попутно вытаскивая из кармана брюк телефон и набирая номер матери. Спустя несколько гудков по другую сторону раздался звонкий женский голос, и Вэй У Сянь устало улыбнулся. Как хорошо, что эта женщина никогда не унывала. — Сынок, ты должен чаще звонить нам! — Госпожа Ся произнесла это почти обиженно, и Вэй У Сянь сразу представил, как ее маленькая, хрупкая фигурка подпрыгивает от эмоций. Было что-то детское и милое в ее поведении. Наверное, поэтому со знаменитой актрисой Ся Юймин было легко общаться всем без исключения. — Прости-прости. — Он тихо рассмеялся, раскаиваясь. — Забыли. — Тут же сказала она нарочито строго. Наверное, после этого мама махнула своей прелестной миниатюрной ручкой и прикрыла глаза, улыбаясь. Вэй Ин слишком хорошо знал ее. Его неожиданно захлестнула ностальгия; захотелось вернуться домой, принять крепкие объятия матери, похлопывание по плечу от отца, а потом сидеть с ними в уютной гостиной, вдыхая запах маминых любимых благовоний, и пить чай, слушая ее веселые истории со съемок, причитания по поводу того, что он, вероятно, плохо питается, и в ответ лишь небрежно отмахиваться и смеяться. Да, именно такой была его семья. Вэй Ин был благодарен за то, что они приняли его как родного. Он никогда не чувствовал себя лишним; наоборот, порой казалось, что все вертится вокруг него — так сильно его оберегали родители, так сильно был привязан к нему старший брат (пусть даже эта его привязанность порой и выглядела нездоровой). — К которому часу нам ждать вас? — Мама была взбудоражена. Еще бы: она очень долго не видела сыновей. Вэй Ину стало не по себе от того, что он собирался сказать. — Мам, — неуверенно начал он, застыв в коридоре, — знаешь, наверное, сегодня не получится. С противоположной стороны какое-то время не доносилось ни звука. — Почему? Что-то случилось? — Голос госпожи Ся звучал встревоженно, но Вэй Ин также уловил нотки грусти и разочарования. Он сжал кулак, пытаясь выдавить из себя очередную ложь. — Цзинь Лун… не очень хорошо себя чувствует. — Что?.. Как же так? Что с ним такое? Вчера он был таким энергичным, когда звонил мне! Что случилось? Что у него болит? — Если бы Вэй Ин не волновался о том, что в любой момент может устроить его брат, который вполне очевидно был пьян, молодой человек непременно умилился бы этой заботе. — Только не волнуйся, ладно? — Поспешно сказал он тем нежным, наполненным теплом голосом, каким разговаривал только с этой женщиной. — Все хорошо. Глупый братец просто съел что-то не то на ночь глядя, вот и отлеживается весь день с больным животом. — Ох, что же это такое… — Взволнованно пробормотала мама. — Может быть, мне приехать? Я так волнуюсь за вас! Мои мальчики совсем не приспособлены к самостоятельной жизни, как же так?.. — Нет-нет! — Переживая, что мама действительно заявится к нему домой в такой час, выкрикнул Вэй Ин. — Мама, не стоит никуда ехать: уже поздно. Я буду беспокоиться. Пожалуйста, оставь это мне. Я позабочусь о нем, и завтра мы приедем к вам прямо с утра, ладно? Обещаю, завтра — точно. — Я, правда, не знаю… — Протянула женщина дрожащим голосом. — Мама. — Вздохнув, Вэй Ин решил использовать последнее средство. Его голос сделался ровным и преувеличенно торжественным, когда он перешел на официальный тон. — Вы не должны так нервничать из-за пустяка. Мы взрослые люди, вполне способны разобраться самостоятельно: нам ни к чему доставлять Вам лишние хлопоты. Я прошу Вас. Не нужно ехать в такую даль. Вам одной добираться будет небезопасно. Подумайте о своем статусе, мама. Вас легко узнать, а я не хочу, чтобы люди тревожили Вас. — Хорошо, хорошо, хорошо! — Вдруг заголосила она, и Вэй Ин не сдержал смешок. — Я никуда не поеду, раз ты не хочешь видеть свою мать, только прекрати разговаривать со мной так официально! Негодник, совсем меня не жалеешь! — Прошу прощения, матушка. — С улыбкой произнес молодой человек, и госпожа Ся снова проворчала. — Ты должен сдержать слово и приехать завтра утром, сынок. — Наконец, сказала она, и Вэй У Сяню показалось, что в ее голосе была усталость. — Конечно. Извини нас. — Сказал он и, запнувшись, добавил: — Спокойной ночи, мам. Я скучаю. — Скучаешь — приезжай, чтобы повидаться со мной, непослушный мальчишка… Я люблю вас, мальчики. Сладких снов вам обоим.***
Цзинь Лун сидел на полу в темной гостиной. Блики от работающего телевизора скакали по его лицу, и от этого оно казалось еще более мрачным. Мужчина поднес к губам сигарету, обхватил фильтр и затянулся. Выдыхая горький дым, он немного нахмурился и посмотрел на почти опустошенную бутылку виски в левой руке. Вокруг него царил беспорядок, и Цзинь Лун хохотнул, подумав, что Вэй Ин может разозлиться, увидев эту картину. Он не помнил, сколько уже выпил. Его мысли текли лениво, и он почти не бесился, когда в памяти всплывало лицо ублюдка Лань Ван Цзи. Скорее всего он здорово набрался, раз не хотел вмазать ему. Рядом послышался шорох, и кто-то присел у него под боком, забрал из его рук бутылку. Цзинь Лун не повернулся. Он ничего не сказал и не сделал. А Вэй Ин мог делать все, что ему заблагорассудится. В конце концов, Цзинь Лун не мог его останавливать. Теперь он никогда не слушался. В их далеком детстве все было совсем иначе. Цзинь Лун мог сколь угодно долго вспоминать те дни, но знал, что они не вернутся. Было что-то по-отечески нежное в том, чтобы думать о том, что его младший брат вырос и изменился. Само по себе это чувство было нежным, но… Цзинь Луну хотелось горько рассмеяться, а, может, даже и расплакаться от того, как болезненно сжалось его сердце, и он стиснул зубы, чтобы не проронить ни звука. Он уставился перед собой в безмолвном ожидании, но Вэй Ин ничего не говорил. Они сидели совсем близко друг к другу, тепло брата грело его бок, и Цзинь Луну захотелось опустить голову на его плечо. Он делал это, казалось бы, миллион раз, полушутя, с приклеенной улыбкой, притягивая его к себе и обнимая. Вэй Ин всегда вырывался. Цзинь Лун всегда делал вид, что это не задевает его и даже смешит. Не то чтобы это вообще могло быть хоть каплю веселым: то, как Вэй Ин шарахался от чужих прикосновений, от него, Цзинь Луна. Нельзя сказать, что его намерение дотронуться до него было шуточным. В конце концов, хотел он именно этого: чувствовать, что Вэй Ин рядом с ним. Однако всегда выходило как-то спонтанно, странно и… неправильно. Он чувствовал, что брат сопротивляется ему, хотя Цзинь Лун и не думал делать ему больно. Тогда он старался делать вид, что дразнит его. Чего совершенно не хотелось сейчас. Цзинь Лун отчаянно хотел дотронуться до него, и чтобы это было правильно. Хоть один раз в жизни он хотел сделать все, как полагается. Нежно, легко, приятно. Это должно было быть прикосновение, которое не заставит Вэй Ина почувствовать себя напряженно, будто какая-то опасность поджидала его и готова была свалиться на его голову. Цзинь Лун мечтал о моменте, когда они просто смогут посидеть вот так вдвоем, в тишине, прижавшись друг к другу, будто делятся самым сокровенным. И тогда он не отпускал бы свои идиотские комментарии, а Вэй Ин не огрызался бы на каждое его слово. И, кажется, сейчас он мог бы осуществить так страстно желаемое. Обычно Вэй Ин начинал шипеть на него и вырываться, словно своенравный дикий кот. Он действительно не любил, когда его касались, если он не позволял этого сам; он не доверял. Цзинь Лун очень хорошо знал, почему его брат всегда невольно шарахается в сторону от чужих внезапных прикосновений. Это знание навсегда оставило шрам на его сердце. Вэй Ин не помнит этого, но подсознательно избегает. Но сейчас Вэй Ин сел рядом, касаясь его своим телом, и Цзинь Лун подумал, что, может быть, на этот раз… Хоть на минуту, на несчастную секунду… Он медленно, не желая спугнуть, уткнулся лбом в плечо младшего брата и глубоко вдохнул его запах. Неосознанно он протянул руку и сжал локоть Вэй Ина в ладони, но тот не шелохнулся. Он не пытался сбежать, не ругался. Он сам разрешил ему дотронуться, и Цзинь Лун почувствовал, что одно только это принесло ему настоящее счастье. Он хмыкнул и с силой прикусил нижнюю губу. Зажмурившись, потерся носом о ткань чужой рубашки и запоздало понял, что это было лишним. Вэй Ин слегка отстранился. Похоже, ничего не получится. — Ложись спать. — Сказал он. Вэй Ин прекрасно понимал, что было бесполезно читать брату нотации, когда он был пьян. — Не хочу. — Промямлил Цзинь Лун в ответ. — И что ты собрался делать в таком состоянии? — Вздохнул молодой человек, покосившись на не отпускающего его мужчину. — Мне и так пришлось оправдываться перед мамой. Так что не доставляй мне еще больше проблем хотя бы сегодня, ладно? — Хотя бы сегодня… — Повторил Цзинь Лун. Его голос звучал глухо из-за того, что он уткнулся лицом в рубашку Вэй Ина. — От меня что, так много проблем? — А ты сам не знаешь этого? — Фыркнул младший. — Да я только и делаю, что всем мешаю. — Неожиданно рассмеялся он. — Какой-то неудачник… — Ладно-ладно, не расходись… — Торопливо проговорил Вэй Ин, опасаясь того, что Цзинь Лун начнет плакаться. Ведь тогда этот разговор так просто не закончится. Он поморщился. От брата несло алкоголем и сигаретами, и он слишком близко прижимался к нему, что Вэй Ин едва мог терпеть это. Он старался. Старался не бежать от него сегодня, но это было неприятнее, чем он думал. Кажется, Вэй Ин по-прежнему не мог доверять ему. Было нелегко от осознания того, что он сам не понимал своего поведения. Он хотел думать, что Цзинь Лун неплохой человек, но временами настойчивая мысль билась в его голове, вопя о том, чтобы он не приближался к брату. И вот сейчас она снова перебивала все остальные мысли в его голове, отчего становилось отвратительно на душе. Пропахшая дымом комната. Темнота. Тяжелое тело брата, навалившееся на него. Его губы касались шеи. Большая ладонь крепко сжимала его руку. Вэй Ина начало колотить. Его затошнило. Голова закружилась, перед глазами все помутнело. Он, нахмурившись, сглотнул слюну. Нашарил левой рукой руку брата и попытался убрать ее со своего тела. — Убери. — Произнес звенящим от напряжения голосом, когда у него ничего не вышло. — М-м? — Промычал тот, подавшись ближе к нему. От нежной кожи Вэй Ина исходил приятный легкий аромат, дразнящий его пьяные мысли. Его мягкие длинные волосы касались лица Цзинь Луна. Вэй Ин шумно дышал, его голос истомой отзывался в теле мужчины. Он закрыл глаза, отдаваясь наслаждению, которое накрыло его разбушевавшимися волнами внезапной страсти. И, как это часто бывает, ему нестерпимо захотелось большего. — А-Ин… Жаркий шепот послал по телу Вэй Ина мурашки, и он безуспешно дернулся в сторону от брата. Стук сердца отдавался в ушах, в голове зазвенело. — Хватит. Отпусти меня. — Тяжело дыша, тихо сказал молодой человек. — Т-ты тяжелый, перестань наваливаться на меня. — Разве? — Прошептал Цзинь Лун с прикрытыми глазами, поднявшись к его уху. Ладонь, перестав сдерживать руку Вэй Ина, скользящим движением по телу брата спустилась на его бедро. Вторая рука настойчиво огладила талию. — Руки. — Сквозь зубы процедил Вэй Ин. — Убери руки. — Тебе так неприятно? — Хмыкнул Цзинь Лун. Нежность, которой он хотел одарить Вэй Ина, исчезла без следа, когда он снова стал сопротивляться ему. Теперь хотелось заставить Вэй Ина прекратить идти против него. Чем больше брат противился ему, тем сильнее Цзинь Лун желал принудить его к послушанию. В конце концов, в эту дерьмовую игру они играли уже несколько лет, тогда какой смысл прекращать сейчас? «Ничего не изменится от того, что я один день побуду с ним нежным. — Подумал мужчина. — Он этого даже не заметит. Я для него навсегда теперь…». — Цзинь Лун! — Вэй Ин вскрикнул, когда брат повалил его на пол, прижав сверху своим телом. — Что ты делаешь, придурок?! Он начал колотить его по груди, пытался скинуть с себя, однако мало в чем преуспел: Цзинь Лун лишь поморщился от ударов кулаками и цыкнул, грубо хватая его за обе руки и прижимая к полу. — Идиот, кому сказано отпустить меня!.. — В страхе завопил Вэй Ин, начав лягаться. — Притихни! — Прорычал Цзинь Лун, больно сдавив его запястья одной рукой. Конечно, это не подействовало. Вэй Ин стал еще яростнее пытаться избавиться от его контроля. В панике он не мог понять, что это лишь больше раззадоривает Цзинь Луна. Все, на что его хватало, — сыпать проклятиями, кричать на него и извиваться под его большим, крепким телом. Цзинь Лун не слышал его. Он жадным взглядом блуждал по его телу, съехавшей от недолгой борьбы рубашке с парой расстегнувшихся пуговиц, оголившейся груди. Вэй Ин отбивался от него с такой силой, что совершенно не заметил этого. Ошибка за ошибкой, он не понимал, что провоцирует слетевшего с катушек, пьяного брата, которому ничего не стоило скрутить его и заставить лежать неподвижно или, по крайней мере, сделать так, чтобы Вэй Ин ничем не смог помешать ему воплощать задуманное в реальность. Поэтому, когда Цзинь Лун склонился над ним, губами касаясь бьющейся жилки на шее, Вэй Ин совершенно окаменел. Тогда ему показалось, что он разрыдается от пронизывающего его ужаса. В горле встал ком, глаза увлажнились, когда Цзинь Лун потянулся одной рукой к ремню на его штанах. Он ощутил, как его захлестнула обида, и чувство, будто его предали, поселилось внутри него, а убеждение в этом росло с каждой секундой, ведь брат не собирался останавливаться: войдя во вкус, он покусывал его шею, раздраженно дергал никак не поддающийся его пальцам ремень, и настойчиво терся о его бедро. Мерзко. Больно. Унизительно. Страшно. Вэй Ин вдруг понял, что когда-то уже чувствовал подобное. Ему были знакомы грубые прикосновения рук к его коже, от которых она горела огнем; хотелось, чтобы это поскорее закончилось; он думал, что сгореть заживо было бы неплохо, ведь тогда он избавится от омерзения, которым наполнялось его сердце, стоило чужим рукам коснуться его. — Ц-цзинь Лун, пожалуйста!.. — Он еле-еле сдерживал слезы. В голове будто витал туман. От стоящего в ушах шума ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание, и только отчаянно прорезающаяся сквозь неясные мысли паника не желала оставить его в покое. Молодой человек прекратил вырываться, когда голову пронзила резкая боль. Он перестал осознавать, где находится и что происходит. Вэй Ин мог ощущать, как брат, разобравшись с его штанами, спустил их наполовину; быстро, хаотично выцеловывая его шею, он скользил губами все ниже и ниже; грубые пальцы до боли сжимали талию. Перед глазами поплыло, и он смутно увидел размытые силуэты незнакомых людей. Грязная плитка. Чьи-то ботинки. Боль в скрученных за спиной руках и горле. Его вырвало прямо на пол. Громкий смех. Спущенное нижнее белье. Капли крови, стекающие по его бедрам. Слезы — единственное, что мешает ему четко видеть свой кошмар наяву. Лицо Цзинь Луна и его широко распахнутые глаза, в которых читался ужас от осознания произошедшего. — НЕТ, НЕ НАДО!!! — Цзинь Лун замер в растерянности, когда Вэй Ин заорал во все горло. Кажется, это привело его в чувство, и он, оглядев брата с головы до ног, отшатнулся. Вэй Ин лежал на полу: рубашка расстегнута, штаны приспущены до колен, на шее следы от засосов, — и плакал, прикрывая наконец-то освобожденными руками глаза. Линия его губ болезненно искривилась, сквозь всхлипы он бормотал: «Пожалуйста, хватит… Умоляю… Не нужно больше… Я не хочу… Я не хочу… Пожалуйста…». — Блять… — Цзинь Лун схватился за свои волосы, оттягивая их, чтобы сделать себе как можно больнее, и уткнулся в колени. — Твою мать, что я!.. Никакие муки совести не могли сравниться с тем, что он заставил Вэй Ина почувствовать. Он прекрасно это понимал, но не мог прекратить убиваться. Он не должен был переходить границы. Цзинь Лун понял, что пробудил память брата, достав наружу то, что хотел похоронить навсегда в его сознании. О, боги, как же он хотел, чтобы Вэй Ин никогда не вспомнил об этом!.. — Вэй Ин… — Он пересилил себя, чтобы поднять взгляд на брата. Встал на колени и подполз ближе к все еще лежащему Вэй Ину. — Мне… Мне так жаль… Его дрожащий, едва ли не плачущий голос звучал жалко, но он ничего не мог с собой поделать. В его ситуации Цзинь Лун должен был забыть про гордость. Его брату пришлось дважды испытать на себе нечто, что было в сотни раз страшнее, чем потеря гордости. — А-Ин, я… Вэй Ин отвернулся от него, всем своим видом показывая, как ему противно находиться рядом с Цзинь Луном. С трудом натянув на себя брюки, он приподнялся, пальцами придерживая края рубашки. — Уходи. — Хрипло сказал он. — Немедленно. Убирайся отсюда. — Вэй Ин… — Убирайся!!! — Яростно закричал он и, толкнув брата в грудь, встал с пола. — Лучше… Лучше тебе не показываться мне на глаза, иначе молчать я не буду. — Выплюнул он с презрением, после чего поплелся в свою комнату. Цзинь Лун знал, что теперь ему действительно не оставалось ничего, кроме как уйти и оставить Вэй Ина в покое. Он не хотел пугать его еще сильнее, но… Также он боялся того, что брат останется наедине с самим собой. С того самого дня Цзинь Лун не находил себе места, когда думал, что брат может наложить на себя руки, сойдя с ума от горя и страха. Семь лет назад после того, что случилось, Цзинь Лун отлучился всего на двадцать минут — добежать до ближайшей аптеки и вернуться, чтобы помочь Вэй Ину обработать раны, — а в это время Вэй Ин взял машину отца и чуть не разбился в ней насмерть. Цзинь Лун знал, что тогда брат хотел именно этого — покончить с собой. Мысли сломанного, растоптанного Вэй Ина в тот момент были предельно ясны для него. И вот они снова проходят через это благодаря Цзинь Луну, и он все еще напуган мыслью, что Вэй Ин не захочет жить после того, как все вспомнил. Мужчина кое-как поднялся на ноги и нерешительно пошел по направлению к спальне брата. Он сглотнул и, горько поморщившись, едва слышно постучал в дверь. — Вэй Ин… — Я же сказал тебе оставить меня в покое! — Донеслось с обратной стороны, и Цзинь Лун понял, что брат ни капли не успокоился: в его голосе по-прежнему слышались рыдания. — Вэй Ин, пожалуйста… Только не… — Заткнись и проваливай! — Вэй Ин сорвался на рычание, злясь на себя за то, что не может унять истерику, злясь на человека, стоявшего за дверью, упрямо не желающего уходить и будто жаждущего довести его до сумасшествия. — Умоляю, просто выслушай меня. — Хочешь попросить у меня прощение? — Хохотнул молодой человек и шмыгнул носом. — Думаешь, заслужил? — Вэй Ин… — Убирайся! Вон отсюда! Ублюдок! Ненавижу тебя! — Он кричал и плакал, осыпая дверь спальни свирепыми ударами. — Вэй Ин! — Пытался дозваться Цзинь Лун. — Прошу, дай же сказать мне! — Что тебе еще от меня надо? Почему ты никак не оставишь меня? Тебе все мало? Когда тебе будет достаточно? Скажи, что мне сделать, чтобы ты больше никогда не появлялся в моей жизни?! Я умоляю тебя: прекрати ломать ее! — Просто… — Цзинь Лун вздохнул, смирившись со словами, которые безжалостно пронзали его сердце. Он прислонился лбом к двери его комнаты и невесомо провел по ней пальцами, словно пытался погладить самого Вэй Ина. — Просто живи. Я ничего другого не прошу. Продолжай жить, даже если тебе будет невыносимо больно. Не смей ничего делать с собой. Он мог сказать только что-то настолько же безжалостное. У них обоих вошло в привычку ранить друг друга. Цзинь Лун знал, что это уже не исправить: они оба разрушили все еще семь лет назад. А, может быть, и раньше. Когда входная дверь хлопнула, Вэй Ин съехал вниз по стене и мучительно рассмеялся. — Даже если невыносимо больно? — Он смеялся, ладонью зло стирая мокрые дорожки на щеках. — Эгоист… Какой же ты эгоист, брат…