Когда пыль оседает

Когда пыль наконец оседает, Джейме все еще дышит, хотя, и кажется: у него болит все, что можно. Он пытается двинуться и с удивлением обнаруживает, что это возможно. Каким-то невероятным образом он оказался под некой аркой, благодаря которой его не расплющило, а просто основательно придавило камнями. Лихорадочно оглядываясь по сторонам, он надеется увидеть, повезло ли Серсее так же, как и ему, но видит вокруг только камни, хотя скоро и замечает неподалеку алый всплеск под каменной кладкой; это либо платье Серсеи, либо ее кровь, но этого достаточно, чтобы он понял: она не выжила. Вздохнув, Джейме откидывает голову назад. «Даже умереть вместе с ней не смог… И этого у меня не получилось!» Ему хочется смеяться. А потом хочется закричать, забившись в самой банальной истерике. Но он лишь закрывает глаза, позволяя горьким слезам катиться по лицу, пока тьма не поглощает его снова. В следующий раз, когда он приходит в себя, вокруг него царит кромешная тьма, должно быть, наступила ночь. Джейме мысленно спрашивает себя, как поживает его брат и избежал ли он суда Безумной Королевы. Если она и впрямь переродилась, то стоит вспомнить, что ее отец никогда не проявлял милосердия к тем, кого считал предателем, независимо от того, действительно ли они были предателями или Эйрису всего-навсего показалось это. Он очень надеется, что Тирион находится, как можно дальше Королевской Гавани, так далеко, как смогут унести его маленькие ножки карлика. Потом он задается вопросом, повернет ли теперь Королева Драконов на север; ведь леди Санса никогда не скрывала того, что находится в оппозиции к ней, а всем сумасшедшим правителям никогда не нужна для этого какая-то явная провокация. И действительно надеется, что нет, не повернет, Старки заслуживают того, чтобы удержать Север от всего этого безумия, чтобы защитить своих людей так же, как они защитили весь мир от Белых Ходоков Короля ночи. Он должен знать, что, по крайней мере, она переживет все это безумие. Джейме неожиданно ловит себя на мысли, что ужасно хочет представить в воображении ее лицо, отыскав утешение хотя бы в этом. Но знает, что даже на это не имеет никакого права… Да, собственно, у него вообще ни на что больше нет права, он сам отказался от него, оставив той ночью плакать в темном дворе Винтерфелла Бриенну совершенно одну. Спустя какое-то время он задает себе вопрос, как вообще могло случиться, что он еще не умер, ведь рана от кинжала Эурона была глубокой и болезненной, она-то уж точно должна была стать смертельной, а он уже давно истечь кровью. Впрочем, и наверняка истек бы, если б камни не сдавили его со всех сторон. «А может быть, так и есть, и на самом деле я давно умер? Хм… если это так, то смерть намного скучней и прозаичней, чем я думал. Но нет, видимо, я еще не умер, иначе бы уже мучился в седьмом аду, куда б точно попал за свои многочисленные грехи…» В какой-то момент он снова, должно быть, начинает дремать, потому что, открывая глаза на этот раз, понимает, что пробивающийся свет стал уже немного другим, и ощущает, что голова страшно пульсирует от ноющей боли. Правую сторону тела тоже ломит от мучительного, почти агонизирующего приступа, а рот и вовсе пересох, как дорнийские пески. Но Джейме все еще жив, и ему даже начинает казаться, что шанс еще есть, что он сможет остаться в живых, если только солнечные лучи, проникающие под одну из рухнувших арок, на что-то все-таки указывают. «Да… Но хочу ли я этого? Стоит ли мне продолжать жить дальше?» Кажется, особого смысла в этом нет: Серсея мертва, а Бриенна (если у нее есть хоть капля здравого смысла) никогда не простит его. В этом Джейме уверен. И сейчас он, вероятно, самый ненавидимый человек во всех Семи Королевствах, и на случай, если найдется кто-то, кто не питает к нему ненависти, он должен напомнить тому, что предал каждую клятву, что когда-то давал. А покажи он свое лицо где угодно, куда смогут дотянуться руки Королевы Драконов, его гарантировано предадут смерти. У него нет ни денег, ни репутации, руки да и той нет и, наконец, нет ни одного друга в этом мире. Пожалуй, и впрямь было бы легче закрыть глаза и позволить смерти забрать его, как ждал ее тогда, в Речных землях, так много лет назад. И все же почему-то он не может этого сделать. «Не знаю почему, но все же Неведомый пощадил меня. И пока он меня не заберет, придется как-то хромать дальше…» Глубоко вздохнув, Джейме понимает, что теперь может ощущать все свое тело. И все оно жутко болит. Стискивая от этой боли зубы, он медленно поднимается на ноги. Это занимает гораздо больше времени, чем ожидалось, и в конце концов Джейме начинает задыхаться, как будто вообще только что смог дышать. Похоже, ему понадобился целый час, и, вероятно, так оно и было, когда наконец он смог выбраться из подземелья и начал подниматься по лестнице. Понятно, что последнее место, куда ему хотелось попасть, это тронный зал, но, к сожалению, именно туда ведет единственный возможный путь без обломков. Вокруг него царят лишь пыль и тишина, а Красный замок, всегда такой шумный и оживленный, теперь выглядел абсолютно мертвым. Впрочем, как и люди, жившие в нем. Вокруг не виднеется ни души: если кто и пережил резню в Королевской Гавани, то находится отнюдь не здесь, где можно встретиться с Королевой Драконов. «Мне бы сделать то же самое, уйдя из города как можно дальше». Приблизившись к тронному залу, он слышит голоса, и в одном из них узнает голос Тириона. — Ничего и никого не осталось, только пепел, — говорит младший брат, и голос его звучит глухо и с болью. Так может звучать голос человека, сердце которого разбито… — Зачем? Зачем вы сделали это? — Затем, что мне не оставили другого выбора, — отвечает ему королева, и Джейме стискивает зубы при натиске воспоминаний. Интонации Дейнерис Таргариен даже звучат по-отцовски. — И ты тоже. Где Цареубийца? Где твой брат? — Мёртв, как и все остальные в этом городе, — тихо продолжает Тирион, и на этот раз горечь в его голосе отчетливо переплетается с болью. — И скоро ты присоединишься к нему в аду, предназначенном для предателей и Ланнистеров. Отведи его в Темное подземелье, если оно все еще стоит, я позабочусь о его казни позже. Оставьте меня. Звучит топот удаляющихся шагов, а потом воцаряется тишина. Джейме оглядывается, мысленно прокладывая дорогу к Темному подземелью, куда не существует прохода прямо из тронного зала. «Может быть, по этой причине я до сих пор и живу, чтобы заплатить за все хорошее, что сделал для меня Тирион…» Совсем рядом с собой Джейме видит меч и осторожно наклоняется, чтобы поднять его. «Что ж… если встречу кого-нибудь на пути в подземелье, смогу, по крайней мере, дать бой». — Я хочу побыть одна, Серый Червь, — слышится голос Дейенерис, и Джейме останавливается. «Такого не должно произойти!» — ему никак не верится, что самый надежный страж Королевы Драконов может оставить ее в покое, но, в любом случае, ему нужно подождать и послушать, потому что если он не сделает этого сейчас, другого такого шанса не будет. — Миса, я не думаю... «Мать! Он называет эту женщину, которая только что убила десятки тысяч невинных людей, Мать… Монстр, вот чего она заслуживает!» — о, кажется, что теперь Джейме знает о монстрах все. — Со мной все будет в порядке, в крепости никого нет. Разведчики, которых я послала, сказали, что все проходы завалены. Узурпаторша вместе с Цареубийцей лежат где-то внизу, мертвые, а я хочу побыть одна… В зале, где был убит когда-то мой отец. — Как прикажешь, Миса. Раздается звук шагов, а потом… ничего. Джейме напрягается, пытаясь понять, идет ли она куда-то или же сидит на троне, но, кроме ровного дыхания, ничего не слышит. Он осторожно заглядывает: тронный зал темен, его освещают лишь несколько свечей, да свет, поступающий сквозь разломы в стенах. И пуст. Совершенно пуст. Он видит, что руки королевы лежат на подлокотниках трона, а ее белое платье постепенно окрашивается кровью от ран, нанесенных ей самим Железным троном. И Джейме совершенно не удивляется всему, ведь она совершенно не достойна этого трона после того, как сожгла город до основания. Он тихонько приближается, понимая, каким провалом может грозить ему каждый шаг, а затем внезапно размахивает мечом как раз в то время, когда Дейнерис поднимает голову и видит его. Ее глаза расширяются от удивления, но закричать она не успевает, потому что меч Джейме пронзает ей грудь, и только рот королевы раскрывается с еле слышным всхлипом. Тяжело дышащий Джейме наклоняется ближе и прижимает свою золотую руку к шее Дейнерис, выпуская меч, пока она судорожно хватается за нее. — Хочешь знать, почему я убил твоего отца? — шепчет он, пока та обессиленно хватается за золотую руку, и нажимает на шею чуть сильней. — Он так же, как и ты, хотел сжечь весь город… Потом видит, как свет исчезает из ее глаз, и, отпуская тело Драконьей Королевы, еле удерживается на ногах сам. Все это занимает у него всего пару минут, и хотя собственное дыхание отзывается в ушах грохотом, Джейме знает: никто не мог его слышать. Он закрывает глаза, чувствуя, как боль от ран становится сильнее и на миг замирает, переводя дыхание. Потом отстегивает свою золотую руку, оставляя ее у ног королевы. И чувствует, как же это здорово, что оставленная рука выглядит личной печатью, и хочет, чтобы королевство узнало: это был он. Он хочет, чтобы Бриенна знала, что он совершил еще один достойный поступок. На пути к темницам ему удается избежать стражей и использовать элемент неожиданности, чтобы убить того единственного, что находится там: не нужно много охранников, когда ваш единственный заключенный — карлик, а большая часть города мертва после всего произошедшего. — Что, меня уже казнят? — спрашивает Тирион, когда дверь открывается, но по-прежнему сидит к нему спиной. — Не совсем, — отвечает Джейме, и, улыбаясь, пытается приподнять уголки рта. Тирион наконец-то разворачивается, и на лице его отражаются удивление и восторг. Джейме пытается сделать шаг внутрь и понимает, что сил совсем не осталось, голова его страшно кружится, а колени подкашиваются. — Так, все не так уж плохо, — говорит он себе, когда Тирион бросается вперед и ловит его, падающего и боящегося умереть прямо здесь. — Все не плохо. Хотя, боюсь, не могу сказать того же самого о твоей королеве… Ее время прошло. ______________________________________________________________________________ Он просыпается, снова удивляясь тому, что Неведомый уже в который раз не пришел за ним. У Джейме нет ответа на этот вопрос. «Неужели в том и крылась причина, почему я избежал могилы? Я должен был уничтожить безумную Королеву Таргариен?» — Джейме, — зовет его брат, и он поворачивает голову в сторону, чтобы увидеть, как тот сидит на стуле у кровати. Булавки Десницы у Тириона уже нет, и грудь выглядит странно голой без нее. — Тирион, — шепчет он, и Тирион наклоняется ближе, чтобы поднести к его губам чашку воды. Джейме жадно пьёт, сразу же осознавая, что горло пересохло. — Где мы? Он уже заметил какое-то небольшое покачивание и понял, что они находятся на каком-то корабле. И эта мысль имеет смысл, поэтому-то Джейме и не ставит ее под сомнение. — Мы плывем на контрабандистском корабле, — начинает Тирион, и тот догадывается, что к этому делу приложил руку сир Давос. — Ты был без сознания три дня, хотя теперь все уже знают, что именно ты убил Безумную Королеву. Не очень тонко, кстати, убил, оставив рядом свою золотую руку. — Я хотел, чтобы все поняли, что это я. — О, да, просто не ожидай, что теперь все полюбят тебя за это. Ты опоздал, чтобы спасти большинство из них. Джейме слабо пытается засмеяться, и при движении правая сторона тела загорается от боли. — Я не... — это правда, он сделал это не ради народной любви или уважения. Не для них. — Они не знали, что я убил Эйриса перед тем, как он решил сжечь город, и уж точно не полюбят меня за то, что я убил еще и его дочь. — Тебя ищут Безупречные, желая отомстить. На самом деле ищут нас обоих, так что нам очень повезло, что друг сира Давоса вовремя оказался здесь, — Тирион затаил дыхание, чтобы продолжить с мрачным выражением лица. — А вот Север не хочет, чтобы тебя казнили, хотя и не указал причину, почему именно. — Леди Санса? — спрашивает Джейме, чувствуя, что еще чуть-чуть и можно будет спросить о Бриенне. — Королева Санса — поправляет его Тирион, и в голосе его звучит гордость. И Джейме почти смеется над этим, хотя может ясно слышать ее. Серсея и Мизинец действительно хорошо обучили девочку, но он надеется, что в ней по-прежнему сохранились некие моральные принципы ее отца. — Сейчас она направляется на юг, и мы обмениваемся воронами. Я сказал ей, что подозреваю в своем освобождении тебя, но слукавил, что не видел, кто именно открыл камеру. А еще сказал, что видел кровавые следы, и ты, скорее всего, был ранен во время обвала в подземелье или во время схватки с Дейенерис. Прости, я позволил себе взять твою одежду, мы найдем похожий на тебя труп, оденем в нее, благо, в городе полно трупов и, думаю, тот не будет возражать, если его лишат правой кисти. К тому времени, когда Санса прибудет в Королевскую гавань, будет невозможно различить твое это тело или не твое. Джейме чувствует, как к горлу поднимается желчь. Тирион озвучил блестящий план, если только удастся осуществить его, но есть одна вещь, беспокоящая его сильней... — Не позволяй Бриенне увидеть это. Брат пристально смотрит на него, сузив глаза. — Я думал, ты забыл о ней. Мне показалось, что тогда ты приехал на юг ради нашей милой сестрицы. Джейме устало закрывает глаза. Он пытается не думать об этом, и уж совсем не собирается озвучивать истинные причины брату. Но Тирион либо сможет убедить всех, что Джейме мертв, либо потерпит неудачу, и тогда он действительно умрет. В любом случае, у него никак не будет возможности объяснить это Бриенне. — Нет, я не забыл Бриенну, не смог, — почти шепотом признается он, и Тирион наклоняется вперед, чтобы услышать. — Я хочу, чтобы ты сказал ей: мне жаль было уходить от нее вот так вот и очень жаль своих слов, я… вообще о многом жалею. Оленна Тирелл была права, Серсея — это болезнь, и я не смог контролировать ее. Пытался, но не смог, — душа Джейме разрывалась еще тогда, находясь рядом с Бриенной, любя ее и ощущая ее особой частью своей души и сердца, всегда принадлежавшего Серсее. Бриенна заслуживала лучшего, чем ненавистный человек, который мог отдать ей лишь половину сердца. И он до сих пор продолжает слышать голос Серсеи в своем сознании, напоминавший ему, что никто не сможет полюбить его так, как она. Никто не сможет понять его так, как она. Потому что они всегда были частями целого. Это же самое, что и говорила ему в молодости, те же самые напоминания о том, что они всегда принадлежали друг другу. Кто еще будет любить его после всего, что он сделал, и всего, чем он стал? — Пожалуйста, скажи Бриенне, что те недели в Винтерфелле с ней были самыми счастливыми, которые я помнил с детства, еще до того, как вступил в Королевскую гвардию. И что Серсея всегда была там же, в глубине моего сознания, как зуд в обрубке моей руки, который никогда не исчезнет, потому что нет руки, чтобы почесать ее, и поэтому я не мог избавиться от этого. Скажи Бриенне, что все, чему она должна верить обо мне, это то, что я любил ее, потому что действительно любил и люблю до сих пор, хотя и понимаю, что никогда не заслуживал ее. И прошу у нее прощения… Когда он заканчивал, выражение лица Тириона стало совсем печальным. — Тебе не следовало уезжать из Винтерфелла. — Знаю. Я пытался. Некоторое время между ними царит тишина, пока Джейме не начинает чувствовать, как глаза его снова закрываются. — Что теперь будет? — почти бессвязно спрашивает он. — Теперь ты будешь выздоравливать на этом корабле, пока он направляется в Пентос, а я возвращусь в Королевскую гавань, чтобы дождаться Старков и постараться не попасть в лапы Безупречных. Я принес тебе мешок золота и одежду, все, что смог найти за такое короткое время, но, надеюсь, пока тебе должно хватить, — Джейме с благодарностью думает, что брат всегда был предусмотрительным. — А завтра или послезавтра мы найдем твое тело, и, надеюсь, Цареубийце Джейме Ланнистеру, убийце короля и королевы, наконец-то придет конец. Тот фыркает. — Как раз то, что мне было нужно, еще одно прозвище… Тирион встает со стула и кладет руку на плечо Джейме, слегка сжимая его. — Надеюсь, когда-нибудь увидимся, брат. — Надеюсь. Береги себя, Тирион. Мы уже слишком много раз прощались, — он кладет руку на ладошку Тириона и тоже сжимает ее в ответ. — Прощай. Удачи тебе! — И тебе, Джейме. Тоже береги себя. Джейме закрывает глаза, чтобы не пришлось видеть, как брат выходит в дверь, и позволяет легкому покачиванию волн усыпить себя.