Бумеранг

Пытался звонить на её выключенный — не знаю, чего ожидал. Выходил на улицу, заходил в дом. По сто раз перепроверил комнаты — пооткрывал шкафы — здесь никого нет, кроме меня одного. Одного. Я один. Она ушла. Ушла. Ушла. Пытался вдолбить эту мысль в свою голову, но места для такой крошечной информации, казалось, не хватало. Водкой залил раздолбленную рану — кровь сочится, мясо снаружи — только коснись — потеряю сознание. Водка не помогла. Снова набрал её номер — безрезультатно. Себя не оправдать, но и винить не хочется. Просто так вышло и всё. Так вышло и точка. Полупьяный сел за руль — плевал я на эти ПДД. Для имбицилов придумали. Включил её песню — просто, чтобы слышать голос — очередную дурацкую песню, звучащую на всю машину. Кричащую. Плачущую. Думаешь, спрячешься от меня? Растворишься в моем воздухе, но будешь рядом, сука, будешь рядом, ясно? Подъехал к её квартире, словно вернулся в прошлое — когда-то приезжал сюда в тайне от всех. Холодный пот подступил к моему лицу. Сухость во рту, будто засыпали песок в гортань. Вышел на улицу. Есть шанс вернуться — есть шанс дать ей остыть. Она не простит, но может перечеркнуть, раньше ведь перечёркивала. Раньше ведь позволяла меня делить. Поднялся к нужной квартире — к знакомой квартире, от которой так и веяло одиночеством. Тяжёлая, будто сделанная из камня, рука с трудом поднялась, зажав звонок. Палец приклеился. Секунды, рвущие на части, казалось, текли медленнее обычного. Отодвинул ладонь. За дверью послышался звук. — Альбина! Открой дверь, нам нужно поговорить! Громко. Колко. Плевать на соседей, плевать на других. — Альбина! — кулаком по двери, — Я знаю, что ты не спишь! Открой! Снова на звонок. Снова стучу. — Я нахуй выломаю эту дверь сейчас, если ты не откроешь! Шорох за стенкой. Она там. Наверное, старается не дышать — боится. Несмотря на старания, биение сердца выдавало её целиком — продавало. — Да, я изменил тебе! — не выдержав, прокричал я, — Сегодня! Прямо у неё в ванной! Ты это услышать хочешь?! А теперь открой! Довела своим молчанием, стянув мое крупное тело в свои тугие сети. Привязанный. Прикованный. Замок издал характерный звук. Дверь приоткрылась. Стало больно. Жутко. Бросило в дрожь, в пот, а после в холод. Знобило. Она показалась такая маленькая — лицо заплаканное, помятое. Дрожала. Не могла сказать и слова, просто дрожала, трясясь. Я сделал пару стремительных шагов, сцепив её в своих руках. Обессиленная, не смогла меня оттолкнуть. — Прости меня… Прости… Прости, — проговаривал, не останавливаясь, — Прости меня, слышишь? Прости… Маленькое мягкое тело, как пластилин, плавилось в моих тёплых руках. Заплакала. — Прости меня, прости... Я тебя люблю, — приблизился к ней, как вдруг ладонь сцепила мои губы. Не дала сказать и слова. Сжала мой рот с такой силой, что не смог издать ни единого звук. — Уходи, — хрип её голоса расцарапал уши. Во рту горечь. Хотелось плюнуть. — Уходи, пожалуйста, — выдвинув руки, попыталась оттолкнуть, — Уходи, слышишь меня? Смотрел на это еле живое тело, изможденное, израненное. Подстреленный зверёк. — Я не оставлю тебя. Мы семья. Ты моя жена. — Не смей! — вдруг закричала, влепив мне пощёчину, — Помнил бы об этом, когда любовью с ней занимался! — Альбина, — вцепился в ее голову, вдыхая запах волос. Готов был сдохнуть прямо на той точке: — Альбин, я клянусь, я больше… — Валера, — снова оттолкнула, вновь ударила, — Больше слышать тебя не хочу! Выталкивая за дверь своими тонкими ручками, думала, что справится. Не справлялась. Я почти что не сдвинулся с места. От бессилия теряла контроль, рыча и крича. — Да уйди ты наконец! Уйди! Прислонился к стене, оглядев. Дрожала. Смотрела на меня размытыми мокрыми глазами. Полуоткрытые губы никак не могли сомкнуться, потрясываясь то ли от шока, то ли от боли. — Я тебя люблю… — Пошёл ты нахуй с такой любовью. Развернувшись, вышла из коридора, зайдя в комнату. У меня был выбор — остаться или уйти. У меня был выбор ещё пару дней назад, но не здесь. Не сейчас.