***
Утро начинается не с кофе, а пятого звонка Намджуна, который уже нервничает, сидя за рулём автомобиля. Время достаточно позднее для начала буднего дня, поэтому его беспокоит состояние друга. Юнги сонно бормочет, что выйдет через двадцать минут, хотя и лежит ещё какое-то время в постели, не шевелясь. Однако ждущий бесплатный водитель ожидает, когда Мин поднимет свою задницу, и они умчат на звукозаписывающую студию, где новички будут пробовать себя в записи вокала. Потому-то мужчина вылезает из-под тёплого одеяла в суровую прохладу квартиры. Сегодня пасмурно и ветер холодит длинные пальцы, когда Юнги открывает окно, чтобы проведать обстановку. Он смотрит вниз, где предположительно ждёт его друг, машет слегка ладонью в знак приветствия, на что ему отвечают сигнальным звуком машины. Мин торопливо моется, приводит себя в порядок, по пути выбирая тёмную рубашку и джинсы, в которых он выглядел ещё бледнее и худее, чем обычно. Вновь смотрит в зеркало ванной, отмечая, как опухло всё-таки лицо от алкоголя и долгого сна. Завершив свои приготовления, мужчина надевает на себя куртку, обувает любимые кроссовки и собирает необходимые вещи в сумку, накидывая ту через плечо. Выходит чуть быстрее, вложившись в свои обещанные другу минуты. По дороге они заезжают в кофейню, чтобы взбодриться, захватывая ещё и пончики, которые продавали сегодня по акции. Миловидная девушка, с россыпью веснушек по лицу и открытым по локоть рукам, за стойкой раздачи кокетливо подмигивает Юнги, отдавая кофе и упакованные пончики. Мужчина пару секунд осознает простой подкат в его сторону и хрипит что-то про удачный день, по-быстрому ретируясь вслед за уходящим Джуном. Тот тихо прыскает с подобной сцены. Всю поездку по большей части молчат, слушая радио с новинками этой недели, часть из которых создали они же. На подъезде к нужному зданию, Намджун оборачивается к Юнги, смотрит пару секунд, а потом всё же решается: — Что происходит между тобой и Чонгуком? Вопрос, казалось бы, без какого-то намёка или подвоха. Хотя и звучит, как в какой-то дораме — интрига так и висит в воздухе. Однако, зная Намджуна достаточно долгое время, Юнги понимает, что всё куда сложнее, чем мыльная опера, которая разыгралась сюжетом в мозгу старшего. Мужчина выжидающе смотрит, чтобы понять, будет ли что-то ещё, но друг молчит, ожидая, когда встречное авто вырулит на главную улицу, чтобы было удобно повернуть. — Ничего, — пожимает плечами. — К чему ты клонишь, Джун? Намджун хмурит брови, паркует машину, выключает зажигатель, вытаскивая ключи. Какое-то время висит напряжение, это видно по подбородку младшего — тот всегда более вытянутый, если того что-то беспокоит, или он сосредоточен на чём-то очень важном. — Вы странно себя ведёте в последнее время. Я это заметил ещё тогда, когда мы были в отъезде. Они выходят из машины. Намджун блокирует, зажимая кнопку на ключах. Мин некоторое время ещё сомневается во вменяемости младшего, но позже отвечает, что ничего необычного не происходит и тот зря беспокоит свою голову, забивая ненужными вещами. — Знаешь… первый вопрос, который спросил Гук у меня, когда проснулся вчера, был о тебе, — они зашли в здание звукозаписи, и Намджун стал говорить на тон тише, кивая каждому проходящему мимо, при этом смотря вокруг. — Накручиваешь, всё, вроде, отлично, — расслаблено отвечает Юнги. — Спросил и спросил, может, что-то вспомнил или нужно… — Понимаю, что нормально — спрашивать о том, где хён и прочее, но не с вами. Ты и Гук как два разных полюса, но в то же время вы так похожи. Большую часть времени даже друг друга не замечаете. А тут он спрашивает, где ты… Ещё и лицо такое испуганное было, это ли не странно? — Я думаю, что сам решу этот вопрос с мелким… лично, — резко прерывает Юнги, а позже, чуть мягче добавляет. — Разберусь. Это же просто Чонгук, наш маленький макнэ. Не переживай, Намджун, тебе итак хватает Джины и её тараканов, с которыми тебе ещё остаток жизни делить, — мужчина хихикает, подмигивая. «В последнее время Джун слишком мнителен,» — думает про себя Юнги, отмечая, как на шее друга красуется тёмное пятно, активно говорящее о том, как именно Намджун помирился с Джиной. Ким вздыхает и смеётся резко и нервно, подмечая, как старшему не идёт быть излишне придурковатым и смешным.***
11 месяцев назад. В золотой клетке два птенчика на перебой щебечут свои диалоги, заливисто распеваясь, их ярко-жёлтое оперение с отливом в зелёный и серый хорошо контрастирует на фоне всеобщей картины помещения. В огромном, по своим размерам, зале, где они находились, было множество людей, которые занимались какими-то приготовлениями: кто-то суетился, и всё падало из рук; кто-то старался быстрее доделать свои дела и уйти, явно чего-то опасаясь; кто-то долго и кропотливо расставлял блюда и расстилал небольшие тканевые скатерти на деревянных столах. Светлое помещение с деревянным и каменным обрамлением было обставлено несколькими столами на коротких ножках, на полу лежало множество разноцветных подушек для сидения. Всё это выглядело, словно подготовка к приёму высокопоставленного гостя. В дальнем углу, на небольшой кушетке сидели двое людей, поглядывая за происходящим. Один из них был немного ниже и моложе со светлыми волосами, отливающими серебром монет, которое сыпали беднякам в далёкие годы за хорошо проделанную работу в месяц. Второй же выглядел немногим старше, с рыжими волосами, словно только просыпающееся из-за горизонта солнце разлило свою оранжево-алую краску ему на голову. — Ты же помнишь, что остался ровно год? — спрашивает рыжеволосый мужчина. Ю Кихён. Так называли его местные. Он был единственным, кто одет, в более современном стиле: в тёмно-синий пиджак поверх белой майки вместе с зауженными к щиколотке брюками и классическим туфлями. Остальные же, словно из другой эпохи, ходили в ханбоках, в основном тёмного оттенка, изредка попадались в ярких. Чимин не понимал, почему так, но спрашивать лишний раз не хотел, что-то тормозило его любопытство. Так случилось когда-то давно. Однако закончилось всё печально для самого юноши. Но это было слишком много лет, а может и веков, назад, чтобы вообще точно помнить, что было. — Помню, — коротко отвечает парень, смотря прямо перед собой. — Год, Чимин. Это так мало и так много, одновременно. Если ты понимаешь, о чём я, — негромко проговаривает рыжеволосый, прищурившись. — Такого шанса больше не выпадет, даже если постараться… — мужчина выуживает из кармана брюк зажигалку и пачку новых сигарет. Медленно закуривает, выпуская пару колечек дыма. Чимин же морщит нос от едкого запаха никотина, распространяющегося по мере того, как рыжеволосый затягивается вновь. Неподалёку от них девушка в ярко-зеленых одеждах проносит на подносе очередные блюда на сегодняшний ужин. Чимин думает о том, что глупо и странно так готовиться ради того, чтобы кучка высших поели до отвала. Хотя парень был уверен, что серафимы не едят обычную еду, как люди. Но ему ли об этом рассуждать и упрекать кого-то? Правильно, это очередной вопрос, который лучше оставить лишь в собственных размышлениях, иначе привлечение внимания на свою сторону может быть достаточно опасным и губительным. Он много раз вспоминал, каково это было когда-то давно, но память постоянно подводит в нужный момент. Потому-то Чимин не хочет даже и пытаться, не надеется, что вспомнит вообще когда-нибудь о том самом дне. — Я знаю это, Кихён-хён, — вздыхает юноша, погрустнев. — Но… не могу же насильно заставить кого-то это сделать, — блондин кусает пухлую губу, находясь в раздумьях. — Я так хочу, чтобы ты стал нормальным, — рыжеволосый осматривается вокруг, будто опасаясь, что их подслушивают. Однако замечает вокруг только кучку суетящихся душ. — Это реальный шанс, и я могу помочь. Не отказывай мне. Моя задница будет полыхать, если не получится, — он вновь затягивается, распространяя вокруг противный запах. — Тебе всего лишь нужно… —… влюбить в себя смертного, — фыркает Чимин, поворачивая голову к собеседнику, и всплёскивает руками вверх, размахивая ими. — Как же это, блять, легко сделать! — Не матерись в божьем храме! — Кихён даёт свободной рукой слабый подзатыльник, выпуская очередные колечки дыма изо рта. — Мы все здесь не ангелы, — его даже веселит немного эта фраза, учитывая, кто они есть на самом деле, — но будь добр, не сквернословь. Начальство очень строго относится к этике. — Почему тогда вы ходите в костюме? — ехидно подмечает парень. — А как же традиционная одежда? — Я выше по статусу тебя, малявка, — щёлкает мужчина по носу Чимина, удивляясь, как кто-то вообще мог поднять руку на такое прелестное создание. — Мда, даже тут, как и у людей, — фыркает Чимин, подставляя ладонь под щеку, опираясь локтем на колено. Ему как-то даже обидно, что этот мир ничем не отличался от того, в котором он родился и умер. — Ты забыл, что тут девяносто процентов населения это бывшие люди? — Ю тихо хихикает, наблюдая за подопечным и его эмоциями, которые одна за другой бегали по миловидному личику, придавая больше умиления со стороны. — И всё же, разве этот мир не должен быть идеальным, хён? — Как посмотреть, — задумчиво пожимает плечами Кихён. Он настолько стар, что даже не помнит того, как первая душа человека тут появилась, как их стало больше… Пока мужчина был в раздумьях, то заметил, как эмоции Чимина стали более густыми и блёклыми, потому решил, что нужно исправлять ситуацию. — Кстати, как тренировки? — Я научился у Хёну-хёна различать нити связи и их цвет, — незамедлительно отвечает Чимин, приободрившись. — И даже посмотрел на свою! Кихён знал, как вывести юношу из негативного состояния и отвлечь от ненужных мыслей. Внутренне мужчина радовался, что нашёл подход к младшему гораздо легче, чем к другим своим подопечным за столь долгий срок жизни. Большинство душ, перерожденных или совсем молодых, прибывало и убывало настолько часто и быстро, что Кихён перестал запоминать их. Да и большая часть могла не вернуться вновь, завершив цикл рождения и смерти сразу же. Их мир был весьма нестабилен, но об этом знали только высшие и наставники, иные и души мало догадывались вообще о связи мира людей и бессмертных. Поэтому в практике было мало вопросов по этому поводу. Но с Чимином было иначе. Парень хотел обучаться, становится лучше с каждым разом — чем и зацепил внимание старейшего наставника. — Кстати, хён, я почувствовал на днях кое-что знакомое, — скромно проговорил Чимин. «Вот оно, — промелькнула мысль в голове Кихёна. — Возможно ли, что он вспомнил?» — И что же? — Я не уверен, но… это была энергия, эм… — юноша задумался, кусая пухлую губу. — Точно не знаю, как описать, но это было что-то знакомое… — Знакомое, — повторяет. — Насколько? — Я будто бы уже ощущал её раньше, — юноша задумывается, морща лоб от сложности процесса, — но не могу вспомнить, всё так сложно… не могу. — Ничего, — тихо вздыхает старший. — Тебе нужно больше концентрироваться на чём-то одном, когда вспоминаешь. Но, помни, не увлекайся, иначе… — мужчина прерывается, чтобы убедительно смотреть прямо на Чимина. — Ты сам знаешь, к чему может всё привести. — Да, знаю, — чуть грустно отвечает. — Как то, что случилось с Джиу… Каждый раз вижу Диану… Чёрт, она много плачет сейчас, а мне так жаль её, и даже помочь ничем не могу. — Ты бы всё равно ничего не смог сделать. Не кори себя за то, что не в твоих полномочиях, — просто отвечает наставник. Какое-то время они молчат, каждый думает о своём. Вокруг всё так же суетятся души умерших, подготавливаясь к ужину. Солнечные блики отражаются на кафельном полу, а тёплый ветер добавляет каменным стенам уюта и ещё больше света. Мужчина описал бы эту залу, как сосредоточение света прямо в центре всего огромного комплекса зданий. Тут всегда было спокойно, даже если рядом кто-то бегал или прибирался. Всё же это было прекрасное место, чтобы побыть со своими мыслями или с хорошим собеседником на несколько часов времени. — Оу, я совсем забыл, мне нужно идти, — Кихён смотрит на наручные часы и подхватывается резко с насиженного места. — Ты со мной? — Да, конечно, — Чимин встаёт следом, направляясь за наставником через проходные коридоры, увешанные зелёными растениями с белыми мелкими цветами. Внезапно в голове Кихёна происходит бурный всплеск, где размытой картинкой предстаёт будущее, которое он предпочёл, чтобы никогда не наступило. Если этот светлый и прекрасный юноша не переродится вновь, то Ю не сможет больше поддерживать хотя бы ту часть Чимина, которая осталась спустя двести лет существования его в мире душ. Нет, мужчина просто не может допустить того, чтобы всё пошло не по плану. «Кто же этот парень, Чимин, — размышляет Кихён, пока они идут в направлении восточных золотых ворот. Он посматривает на юношу весьма отстраненно, но внутренне заинтересован больше, чем когда-либо. — Кто этот парень с грустным взглядом? — мысленно спрашивает. — Не тот ли, кого ты так любил?»