***
Леонард стоял в коридоре перед дверью в каюту капитана и не находил в себе сил нажать на звонок. Это было уже какой-то особо дикой гранью нелепости – по крайней мере, так казалось ему самому. В конце концов, он был взрослым мужчиной, а происходящее было далеко не самым жутким, что ему довелось испытать только за последний год. Раздраженно рыкнув на самого себя, Маккой снова поднял руку к звонку двери…. внезапно отошедшей в сторону. - Добро пожаловать, доктор. Проходите, пожалуйста. - Конечно, мистер Спок, - Леонард надеялся, что ему удалось не выдать голосом своего раздражения. Которое в данный момент даже непонятно на кого было направлено – на него самого или на Спока. Едва дверь закрылась, как его тут же сгребли в охапку с таким пылом, что странно, как ребра уцелели. - Я это ценю, малыш, - простонал он, - но дышать мне иногда нужно. - Прости, Боунс, - Кирк чуть отступил, чтобы заглянуть Леонарду в лицо. Его собственное в этот момент сияло от улыбки, как рождественская ель. – У меня даже слов не найдется, чтоб сказать, как я счастлив, - взгляд ярко-голубых глаз метнулся к Споку, все также стоявшему рядом. – Как мы оба счастливы, - поправился он. - Совершенно верно, - альфа положил руку Маккою на пояс и мягко увлек дальше в комнату. Которая была на порядок больше, чем собственная «гостиная» Леонарда – что, впрочем, с учетом званий Джима и Спока было вполне логично. Здесь нашлось место для двух кресел и небольшой софы, а дальше – ближе к иллюминатору, полному черноты с мелкими блестками звезд, была видна зона для медитаций. Слева стоял стандартный письменный стол с монитором и стол обеденный, за которым вполне могли уместиться шестеро. Доктор снова задался вопросом, насколько и как давно была продумана данная обстановка? Как долго Спок планировал свой брак с Джимом? Пришла ли им мысль включить в свои отношения его только в самый последний момент? «Опять в голову лезет какая-то чушь». - Доктор, - тихий, успокаивающий голос Спока раздался почти у самого уха Маккоя, так что тот смог ощутить, как теплое дыхание коснулось его кожи. – Если вы не изменили своего решения, то мы с Джимом хотели бы сначала заключить с вами союз, прежде чем перейти к последующим действиям. - Боитесь, что сбегу? - пошутил Леонард. - Едва ли, доктор, - рука с его спины скользнула на бедро и крепко его обхватила. Не настолько сильно, чтобы причинить боль, но если бы Маккой задумал отойти, то не смог бы. - Теперь, когда вы пришли сюда, к нам, мы не позволим вам от нас сбежать. - Вот как? - Да, Боунси, - Кирк придвинулся ближе, вновь прижимаясь к другу всем телом. Доктор не смог сдержать охватившую его дрожь, когда эти невероятные голубые глаза впились взглядом в его собственные. – Даем слово. Спок подошел к доктору вплотную, вновь – но уже куда крепче – обнимая его за талию, а второй рукой обхватывая Джима за затылок. В глазах которого уже открыто плескалась такая страсть, что доктор не мог отвести от него своего взгляда и почти забыл как дышать. Когда он, наконец, понял, что дальше без кислорода не протянет, то хватанул немного воздуха ртом, отчего Кирк вперил взгляд уже в его губы. И до Маккоя только теперь в полной мере дошло, какие эмоции и желания он вызывает у младшего омеги. От стеснения Джим не страдал никогда, а потому откровенно потерся о доктора уже изрядно натянувшейся ширинкой. В этот момент Спок решил вмешаться и, все также удерживая капитана за шею, осторожно оттащил его от Леонарда. Голубые глаза почти с мольбой вскинулись на альфу, прежде чем их обладатель подчинился негласному приказу и отступил на шаг. Без столь тесно прижимающегося к нему Кирка, Маккой вновь смог нормально дышать. И опять оказался раздираем двумя противоречивыми желаниями – одна его часть хотела, чтобы Джим вернулся к нему, а вторая нуждалась, чтобы ему дали хоть немного свободы – чтобы просто подумать. Спок и Джим были двумя разными воплощениями страсти. Но если в Джиме она полыхала открыто, как лесной пожар на ветру, то в Споке ее мощь до срока была скрыта. Проявления испытываемого им желания походили на первый, узкий еще поток воды, пробившийся из готовой обрушиться плотины. Вулканец не выказывал больше того, к чему, по его мнению, человек был бы готов, но Маккой уже знал, что скрывается за этой каменной насыпью. - Джим, - голос вулканца был негромким и мягким, но не оставлял и единого места для возражений. – Сначала мы должны заключить вулканские узы. - Хорошо, - согласился тот. Вновь ослепительно улыбнулся и, отпущенный Споком, направился к окну, к зоне для медитаций, где принялся раскладывать по кругу несколько подушек прямо на полу. Тогда только Маккой заметил, что в какой-то момент сам крепко обхватил Спока за пояс. Причем, настолько крепко, что будь тот человеком – то точно оставил бы синяки. - Для беспокойства нет поводов, доктор. - Я знаю, Спок, просто... я притерпелся к одиночеству, а теперь вся моя жизнь переворачивается с ног на голову, – он положил руку себе на живот, в котором росла новая жизнь, и слабо улыбнулся. – И даже не один раз. Но в хорошем смысле. Какое-то время альфа внимательно его разглядывал, после чего кивнул. Он выпустил доктора из рук, но не отступил – и к лучшему, наверное, так как ног под собой Маккой все еще не чувствовал. Старпом приглашающе повел рукой туда, где Джим взбивал и все еще перекладывал с места на место подушки. - Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, доктор. Маккой направился к Джиму. Сначала Спок следовал за ним, но в самый последний момент отошел в сторону, чтобы зажечь какие-то расположенные на специальной подставке благовония и слегка ударить в небольшой колокольчик. Звук оказался неожиданно низким и глубоким, так, что Леонарду показалось, что тот отозвался даже в его костях. Туманное кольцо дыма на миг повисло в воздухе и развеялось от движения альфы, спиной к окну опустившегося на колени на одну из подушек. Спок сделал жест рукой в сторону Джима и тот встал на колени рядом с ним. Маккою же вулканец указал на место напротив них – так, чтобы они трое образовали своего рода треугольник, вершиной которого оказался Леонард. - Леонард Гораций Маккой, вступаешь ли ты в эту связь по собственной воле? - Да. - Тогда я объединяю нас воедино – наши умы, наши жизни и наши судьбы. Мы всегда будем друг друга чувствовать и поддерживать в трудную минуту. Каждый из нас будет вечно хранить в себе небольшую частицу друг друга. Спок протянул омегам руки с вытянутыми вперед указательным и средним пальцами. Джим ответил на этот жест аналогичным, вторую руку протянув Леонарду, который и замкнул это кольцо. Как и в прошлый раз, при установлении уз дружбы, что Маккой разделил со Споком, их обступило видение. Все трое они оказались в бесконечной пустыне, по-прежнему соприкасаясь кончиками пальцев. Время от времени над ними взвивались волны песчаной бури, заслоняя собой солнце. Мир вокруг постоянно менял цвет - от оттенков коричневого до ярко-красного. Но свирепый ураган не тронул ни на одном из них и волоска. Маккой скорее почувствовал, чем увидел, как золотистый сгусток света, что он по-прежнему разделял со Споком, потяжелел и ушел куда-то глубже – проникая в самую глубь его сознания. Но это не было похоже на вторжение или насилие – скорее на укоренение. Леонард закрыл глаза и попытался сосредоточиться на этом огоньке. И у него перехватило дыхание, когда он почувствовал, как через эту частичку Спока на него хлынула просто волна любви и преданности. Он старательно собрал в своей памяти воспоминания о Споке – обо всех их прошлых спорах, которыми он тайно наслаждался, о тех случаях, когда мог лишь восхищаться вулканцем, его самоконтролем и силой характера. А также о своей любви, что стала медленно разгораться после того, как они сбежали от Кролла. Внутренне дрожа от возбуждения и тревоги, он направил все эти воспоминания через золотую нить. И накатывающее на него через эту связь чувство любви и заботы увеличилось стократ. Маккою показалось, что с его плеч свалился огромный груз, а кружащаяся вокруг них буря стала стихать. Вскоре внимание альфы сосредоточилось на Джиме. «Приглядевшись», Леонард увидел протянутую между ними золотую нить – она была намного крупнее той, что связывала со Споком его самого. Свидетельствуя, видимо, о более долгой и полноценно сформированной связи. На мгновение она вспыхнула ярче, а потом из одного из ее концов потянулась вторая нить, связывающая Кирка уже с Маккоем. Голубые глаза, в этом видении кажущиеся еще более огромными и яркими, остановились на докторе, и тот вновь был поражен, ощутив прилив страсти, а главное – нежности, которую он даже не предполагал, что Джим к нему испытывает. В отношении некоторого спектра чувств опыта у Леонарда было меньше, чем даже у Спока. К тому же Джим не владел даже подобием вулканского контроля, а потому щедро и искренне накрыл Маккоя настоящим шквалом. Все они действительно уравновешивали друг друга идеально. Ветер вокруг стал стихать, а песок неспешно опускаться на землю. Всё встало на те места, на которых должно было быть, и это отразилось даже на этом призрачном мире. Трое стали одним целым. - Узы установлены, - голос Спока раздался прямо у Маккоя в голове. Это было странно, но не неприятно. Просто иначе. – Теперь мы едины. И жизни, что мы сотворили вместе, будут расти и набираться сил из этой связи. Спок слегка «подтолкнул» разумы и Джима, и Леонарда, чтобы они заглянули внутрь себя. Последовав за ним, Маккой увидел внутри своего тела крохотный сгусток энергии, напоминавший переплетение золотистого и голубоватого языков пламени. Который трепетал и мерцал, будто на сильном ветру, но, упрямо цепляясь за жизнь, гаснуть не собирался. Бросив «взгляд» на Джима, он увидел похожий и внутри него. Только там золото перемешалось со страстно-алым, и выглядел этот огонек чуть крупнее. Но таким же прекрасным и беззащитным. Кажется, по щекам Леонарда потекли слезы – непонятно в этом ли мире, или в реальном – но на этот раз они точно были от счастья. А изумленное потрясение, что он испытывал, отразилось и в глазах Джима. Мир грез исчез, и они снова оказались в каюте капитана, уже не соприкасаясь кончиками пальцев, а крепко держась за руки. Внезапно Маккой ощутил острое возбуждение, которого сам он явно не испытывал. Он понял, что это желание шло от Джима, причем, тот изливал его не только без стеснения, но и вполне намеренно. Обернувшись к нему, Маккой одарил второго омегу легкой, чуть кривоватой улыбкой, едва заметно кивнул, и уже в следующий момент оказался в объятиях своего лучшего друга, а теперь еще и мужа. Их губы слились в жадном поцелуе, а объятия вскоре превратились в подобие шутливой борьбы за право вести в этом «танце». Чувствуя, что проигрывает и задыхается, Маккой бы уступил, если бы за спиной у него внезапно не оказался Спок. От прикосновений которого с тела Лео вновь будто искры посыпались, заставляя его буквально растаять в руках обоих своих возлюбленных. Беспрекословно позволить стянуть с него всю одежду, а затем - лишь беспомощно трепетать, когда по его шее заскользили губы Спока, а Кирк, легко сжав зубами его сосок, принялся с ним играть кончиком языка. Леонард открыл глаза – не в силах вспомнить, когда их закрыл. И не зная, когда оба его супруга тоже успели раздеться. Крепкое тело Спока по-прежнему прижималось сзади, тогда как Джим скользил губами и языком по его груди и животу, оставляя на коже влажный след, быстро остывающий, отчего по ней расползались мурашки. Спок втянул в рот и принялся посасывать тот участок кожи на шее Леонарда, под которой находилась «брачная» железа. Она тоже была лишь оставшимся от предков рудиментом, так как самый ее смысл – изменить запах омеги под воздействием феромонов альфы – был утрачен человечеством вместе с прежней остротой нюха, когда-то позволявшим различать тончайшие оттенки запахов половых секретов. Сохранилась лишь реакция тела омеги на установление метки. Когда железа удалялась – точнее, уходила вглубь тела, оставляя на коже выемку или пятно характерной миндалевидной формы, она запускала процесс выделения целого ряда гормонов, погружающих омегу в состояние просто исступленной эйфории. В прошлом этот гормональный всплеск и вел к выделению омегами ударной порции феромонов, погружающих в сходное состояние уже альфу, и за время вязки смешивая их запахи. Сейчас метка стала лишь традицией, символом брачной связи (и то лишь между альфой и омегой), но внезапно Маккой понял, что рад – рад тому, что его бывшая жена была бетой. И тому, что Спок – не человек, точнее – лишь наполовину, что его обоняние на порядок острее, а значит, он сможет уловить выделенные Леонардом феромоны. Одна лишь мысль о том, что он всегда будет носить на теле напоминание о разделенном ими наслаждении, давно уже недоступном никому в этом мире, послала через его тело сладкую дрожь. - О, боже, Джим! – Маккой захлебнулся криком, когда тот достиг искомого им приза и одним плавным быстрым движением умело заглотил член Леонарда до основания. Пальцы старшего омеги запутались в золотистых прядях, одновременно желая оттолкнуть младшего или еще сильнее втолкнуться в этот упругую умелую глотку. - Боже, детка! Его кисти накрыли сверху чужие – куда более сильные, - заставляя ослабить хватку в волосах капитана, а затем и вовсе их отпустить. Спок поднял его руки выше, прижимая их к груди Леонарда, и для верности обхватывая одной рукой. Удерживая его, позволяя лишь смотреть, как Джим ловко обращается с его членом, а вскоре и яичками, которые он оглаживал одной рукой, второй надрачивая сам себе. Маккой почувствовал, что «потек» - анус несколько раз рефлекторно сжался, чтобы после этого раскрыться еще шире и выдавить из себя порцию вязкой, терпко пахнущей смазки – всячески давая понять, что хотел бы, чтобы его растянули, как в прошлый раз. И знание того, что Спок – возбужденный и желающий его, Леонарда, взять – находится сейчас прямо за спиной, вызывало какой-то безумный восторг и нетерпение. Он хотел пережить это снова. Хотел этот член и этот узел больше, чем сам готов был признать. Вулканец обнял его еще крепче и слегка подтолкнул вперед, заставляя склониться над Джимом. Второй он раздвинул ему колени, а затем и ягодицы, раскрывая раскрасневшееся, пульсирующее и влажное отверстие. - Аааа!! Спок! Джим! – Лео чуть не захлебнулся своими криками и своей же слюной, когда Спок, на этот раз безо всяких игр, толкнулся в него, медленно – чтобы он ощутил каждый дюйм, каждую складку и каждую венку – насаживая на свой член. Его тело разрывалось между двумя источниками удовольствия, и Лео тонул в этом сладком мареве, как муха в меде. По-прежнему одной рукой удерживая его руки, Спок положил свободную Маккою на бедро – так, чтобы тот оставался на месте, даже когда он начнет двигаться, не мешая Джиму поддерживать в ласках свой ритм. И вскоре Леонарда накрыло в первый раз – до ряби в глазах, до поджавшихся и сведенных судорогой пальцев на ногах. Растянутый вокруг члена зад несколько раз жадно стиснул его в себе, но Спок и не думал останавливаться. И правильно - разрядка умерила в омеге первый пыл, но не само желание. Джим выпустил изо рта уже смягчающийся член Леонарда, облизнулся, как кот, и вновь набросился на Маккоя с отчаянием утопающего – целуя его губы и потираясь всем телом. Отпустив бедро Лео, Спок протянул руку и коснулся ануса Джима – такого же влажного и раскрытого. Капитан всхлипнул, запрокидывая голову, открывая беззащитное белое горло. Маккою тоже остро захотелось до Джимми хотя бы дотронуться, но Спок по-прежнему крепко удерживал его руки. Он был полностью во власти этих двоих, и теперь это не пугало, а сносило крышу. Несколько придя в себя, младший омега вновь припал к его рту, пробежался пальцами по внутренней стороне бедра Леонарда, скользнул между ними, и принялся оглаживать влажную горячую кожу его натянутой на член Спока дырки. В том самом ритме, с которым в него самого толкались пальцы их альфы. Они продолжали целоваться, невольно прерываясь при каждом толчке. - Он охрененный, правда, Боунс? - выдохнул Джим. - Да… - единственное, что мог ответить Маккой, прежде чем окончательно лишиться способности связно говорить. А затем сорваться на крик. Когда ощутил, как внутри него начал увеличиваться узел. Было больно - почти также, как и в первый раз, но он желал испытать это снова. Растущий узел широко растянул его нутро, но на место – в маточный канал - толком еще не встал. Вскоре Леонард понял, что пытается прогнуться в пояснице и еще шире раздвинуть ноги, чтобы лучше приноровиться к пытающемуся закрепиться в нем для вязки члену. - Боже, Спок! Черт побери, сделай это! – Маккой скрипел зубами каждый раз, как увеличившая головка выскальзывала вон. - Черт возьми! Наконец, это свершилось. Альфа еще раз слегка двинул бедрами, вталкивая головку во внутренний канал, и полностью раскрыл узел. Маккой задергался, чувствуя, как тянет и распирает внутри – растягивая его так сильно, что еще чуть и он бы орал не от удовольствия, а от боли. Его собственный член вновь окреп и Лео уже приготовился ко второму оргазму, когда ощутил на своей шее горячий рот. Все произошло мгновенно – через их узы он ощутил, как безумно хорошо сейчас кончающему на пальцах Спока Джиму, и сразу же – сладкие сокращения его собственной матки, заставившие альфу излить в него семя, а Леонарда - кончить еще раз от ощущения этой наполненности. А затем острой болью вспыхнула железа на шее. Но эта краткая боль тут же сгорела в пламени такого наслаждения, которого Леонарду не доводилось испытывать еще никогда. От гормонального выброса сотряслось все тело. До Лео донесся чей-то крик и лишь спустя какое-то время он понял, что это кричит он сам. Мир вокруг почернел.***
Маккой просыпался медленно - чтобы подольше сохранить окутавшую его сладкую негу. На животе чувствовался приятный груз, сзади по-прежнему прижималось горячее сильное тело, а сам он полулежал на боку, все еще насаженный на член альфы и растянутый на его узле. Но от недавно испепелявшей их всех страсти сейчас остались лишь искры и нежность – как и должно быть при хорошей вязке. Наконец, доктор открыл глаза. Он почти полностью лежал на Споке, который явно выдерживал вес его тела без малейшего труда и рассеянно смотрел на проплывающие за окном звезды. Кирк мирно спал рядом, положив голову Леонарду на живот. Вулканец мягко огладил руку Маккоя, скользнув от плеча к ладони, и переплел их пальцы, заставляя блаженно вздохнуть. Воспользовавшись моментом, доктор коснулся созданной вулканцем брачной связи: от Спока исходило ровное удовольствие и какая-то даже хищническая сытость, а Джим был одуряюще и светло счастлив, даже во сне. Заглянув в самого себя, Леонард снова ощутил жизненную силу своего ребенка и улыбнулся, чувствуя, как затрепетало в груди сердце. - Спасибо, Спок, - прошептал доктор. Единственным ответом стал мягкий поцелуй в темя. Протянув руку вниз, Леонард погладил взъерошенные золотистые вихры спящего Джима. Впервые в жизни он чувствовал себя по-настоящему счастливым.