Рождённый Волком

Music: Epic Score – This Is Our Land Epic Score – Time Will Remember Us Жизнь ломает каждого, Но зато в местах переломов мы становимся крепче...

      Кайлин не мог сказать, что именно вывело его из того сна, в котором он был. Это был даже не Адэхи, его брат, он лишь послужил толчком к тому, чтобы Кай заговорил. Но сколько бы ни пытался волчонок понять самого себя, он не помнил, что с ним было. Словно всё вокруг было в тумане с того самого момента, как Аррен запер его в клетке.       Смутно Кай помнил боль — она преследовала его долгие дни и ночи. Помнил — как не хотел бороться и в него вливали горячую кровь. Волчонок даже помнил то, что знал, кому она принадлежит. Кровь растекалась по венам, разнося силу, заставляя тело бороться, хотя душа желала покоя — вечного покоя. Кайлин очнулся, но не хотел жить, а потому заперся в себе, спрятав боль души где-то глубоко в себе, как и разум.       В нём теперь жил волк, загнанный и уставший. А может, наоборот, остался лишь слабый человек, не способный справиться с болью в душе? Кайлин не мог сказать. Он не говорил, потому что нечего было сказать, а когда хотелось, он просто не мог выдавить из себя звуки, чтобы сложить в слова. Словно внезапно потерял дар речи, хотя глубоко в душе знал, что — нет, просто всё давно сказано поступками.       Кайлин особо не вслушивался в слова других, лишь в звуки голосов. Просящий или повелительный заставлял его повиноваться, злой — избегать, тихий и спокойный — искать в нём покой. Последний чаще приходил по вечерам, этот голос был родным и близким, но всё равно таившим в себе опасность. Вместе с ним приходили прикосновения — мягкие, нежные, вызывающие чувства, которых Кай никогда не испытывал. И несмотря на это, ему казалось мало, но просить большего он боялся. Потому как что-то изменилось: Аррен не пытался причинить ему боль, хотя волчонок каждый раз опасался, что в следующий миг муж снова станет собой, принося новые страдания.       И только благодаря приходу Адэхи он узнал, почему чёрный волк перестал его насиловать или нападать. Кайлин забеременел — вот в чём крылась разгадка. Любой альфа должен помогать своему омеге, если тот носит волчат, и вождь не исключение. Возможно, Аррен примет их сыновей, но не самого Кайлина: ему никогда не познать ответной любви.       Сначала омега никак не мог понять, как всё произошло. Верно, течка пришла неожиданно, но Кай даже не помышлял, что сможет понести. Он был тогда слишком слаб, да и тело его не было готово к вынашиванию. К тому же ему было лишь шестнадцать, и волки-омеги не всегда могли забеременеть в первую течку. Но нахмурившись и прижимая руки к животу, потерявшему былую упругость, вслушиваясь в себя, Кай понимал и всё больше пробуждался от своего сна. Внутри него росли волчата, в которых текла кровь его и Аррена.       Вернувшись после прогулки, он уснул, но ненадолго. Он устал спать, разум прояснился от холода снаружи, и волчонок встал, осматриваясь в одиночестве. Волосы его были распущены, и Кайлин поспешно их заплёл вновь, даже не задумавшись. Его мучил голод: впервые за долгое время омега хотел есть.       Он не помнил, кто готовил и был ли кто-то, но в глиняных горшках нашлось немного мяса, приготовленного накануне, и Кай принялся за него, иногда давясь большими кусками, когда торопился и не прожёвывал. Утолив голод, волчонок облизался и почувствовал, как сила медленно, но верно возвращается. Со стыдом Кайлин осознавал, насколько он обессилел, что за ним приходилось ухаживать. В голову пришли слова, сказанные чёрным волком в ночь их свадьбы: Кай слаб и в венах его мутная вода, а не кровь.       Послышался шорох, и в викава зашёл Аррен. Кай обеспокоенно обернулся и тут же почувствовал, как вся воля к жизни пропадает. Он неловко отошёл подальше, опустив глаза, и уже не видел, как в глазах чёрного волка появляется горечь. Аррен позвал его, и омега неохотно посмотрел на него, замерев в ожидании рядом с очагом.       — Ты уже поел? — спросил вождь, взгляд его скользнул по пустому горшку. Кайлин молча кивнул, вновь опуская глаза. — Ты ничего не хочешь мне сказать?       Кайлин открыл было рот, но не смог выдавить ни звука. Потому он лишь махнул головой из стороны в сторону.       Он не знал, что может сказать мужу, даже если бы хотел.       Аррен подошёл ближе, и Кай насторожённо отступил, потом вспомнил: каждый вечер альфа укладывал его к себе. По-видимому, сегодня будет так же, хотя волчонок, придя немного в себя, не хотел, чтобы муж к нему притрагивался. И потому снова сделал шаг назад, тряхнув головой. В глазах Аррена что-то вспыхнуло, испугавшее Кая, и волчонок, оскалившись, негромко зарычал.       Это остановило вождя, и он, прищурившись, пристально взглянул на мужа. Кайлин упрямо держался подальше, опасаясь, что альфа снова его свяжет и накажет, но вместо этого Аррен довольно улыбнулся. Волчонок, ни разу не видевший, чтобы муж улыбался ему, потерял на мгновение осторожность и не заметил, как чёрный волк оказался рядом, прижав его к себе. Кай неуклюже дёрнулся, рыча, попытался ускользнуть или оттолкнуть, поднял голову, но губы его тут же накрыли поцелуем. Растерявшись и испугавшись этого прикосновения, омега в последний раз рванул прочь и, споткнувшись, повалил их обоих на лежанку: меха смягчили их падение. Кайлин оказался снизу, но Аррен тут же скатился в сторону, чтобы не давить своей тяжестью на живот волчонка, и замер. Тяжело дыша, омега затравленно смотрел на мужа, а тот на него. И если Кайлин боялся, что ему вновь сделают больно, то Аррен не хотел этого, но не представлял, как сказать об этом: волчонок ему не доверял и слова его не убедят.       Однако оживший от своего безразличия мальчишка был так желанен, что вождь понимал: он не сможет удержаться этой ночью, как бы ни хотел. Запах Кайлина стал сильнее, в нём чувствовалась беременность, ведь прошло уже немало времени, а ревность и постоянная злость держали альфу на тонкой грани между похотью и осторожностью.       Аррен навис сверху над омегой, но волчонок упёрся руками в его грудь и снова зарычал. Вождь стиснул зубы, после чего, собрав все остатки разума, скатился с желанного тела и, не оборачиваясь, вышел из викава. Он не мог заставлять его снова, не хотел причинять вред мужу или их детям, а потому у него не оставалось выбора. Этой ночью чёрный волк так и не вернулся.       А Кайлин перевёл дыхание и остался лежать, а потом, осознав, что Аррен ушёл, поднялся и некоторое время сидел, раздумывая над происходящим. Раньше альфа не останавливался, сколько бы волчонок ему ни говорил и как бы ни сопротивлялся, и это был первый раз, когда тот остановился, не совершив насилия. Не представляя себе, какого труда это потребовалось Аррену, омега посчитал, что всё это из-за беременности и скоро муж вернётся. Потому Кай ушёл к себе, прилёг в одежде и стал ждать, но вскоре глаза его стали закрываться, и он, утомлённый днём, заснул.       Проснувшись в одиночестве, волчонок потянулся и осмотрелся. В викава было холодно, но в очаге пылал огонь, словно его кто-то недавно развёл, а в котелке варилось мясо. Утром возвращался Аррен, но не тронул омегу и тут же ушёл, понял Кайлин. Он встал и потянул носом воздух: от запаха еды у него потекли слюнки и проснулся истинно волчий аппетит. Тряхнув головой, Кай снова обнаружил, что волосы распущены, и их пришлось заплетать. Он почти проглотил всё мясо и даже облизал котелок. Потом обошёл викава, задумчиво смотря на выход: он боялся и в то же время хотел выйти.       По коже прошли мурашки, когда Кай прислушался и где-то далеко расслышал бой барабанов: начался поединок. Волчонок забеспокоился, подойдя ближе, но не решаясь откинуть в сторону шкуры и выйти. Однако там бился его брат. Много лет и зим назад точно так же Кайлин ждал окончания поединка в Круге, где должна была решиться судьба двух племён. Тогда умер Хелейдхор и выжил Гэхэджин. А Кайлин в первый раз увидел своего будущего мужа.       А сейчас бились Маар и Адэхи. Кайлин лишь на мгновение замешкался, а потом вышел. Утро было облачным, и глаза так не болели, как в прошлый раз, однако первое время ему пришлось привыкнуть к свету и снегу. Мороз ударил по коже, ведь Кай не надел накидки и по пояс был обнажён. Но холод снимал остатки сонливости, и Кайлин ощутил себя словно в родной стихии. Мелькнуло детское желание вываляться в снегу, но бой барабанов так и манил его — и волчонок поспешил на звук.       Сейови обступили круг, в котором сражались омеги. Кайлин, прикусив губу, осмотрел ряды чёрных волков, но, кажется, его никто не замечал; вероятно, бой был слишком увлекателен. Осторожно, стараясь никого не задеть, волчонок стал пробираться поближе, и наконец его глазам предстала напряжённая картина схватки.       Два огромных оборотня кидались рыча друг на друга, до боли напоминая давний поединок в Круге. Кайлин зачарованно уставился на волков, переживая за обоих: Маар был ему другом, а Адэхи — братом, и он никому не желал смерти. Шерсть омег была сбита в клочья, но серьёзных ран не было. На другом краю круга бледный Шаарсан, не отрывая глаз, следил за каждым рывком и укусом Адэхи, а Френес что было мочи подбадривал Маара, но многие сейови разделились: кое-кто был и за чужака, отдавая дань уважения силе равного им.       Кайлин так увлёкся, что не сразу ощутил запах Аррена. Лишь когда совсем рядом почувствовал его присутствие, а вождь притянул к себе на грудь, закутывая в меха своей накидки, волчонок очнулся и вздрогнул. Но Аррен лишь шепнул:       — Следи за боем.       Волчонок даже не заметил, что совсем замёрз, но от альфы шло тепло, почти жар, и омега, хотя сперва и был напряжён, вскоре расслабился и даже поёрзал, устраиваясь поудобнее. Глаза неотрывно следили за происходящим, волки были изрядно потрёпаны, но ни один не сдавался и не казался проигравшим. Они были поистине равны друг другу, хотя уже устали и тяжело дышали.       Аррен позади него пошевелился, и Кайлин вздрогнул от шёпота Мурэта Моки рядом:       — Не кажется ли тебе, что победителя в этой схватке не будет, Куарренархе, сын Хелейдхора? — спросил шаман. Кай робко взглянул влево: кроме битвы и своего мужа, он никого не видел. Мурэта Моки не обратил внимания на волчонка, почти спрятавшегося на груди вождя.       — Да, победителя не будет, — эхом повторил Аррен, — но и проигравших тоже. — Вождь повернулся к омегам, сделавшим передышку и яростно смотрящим друг на друга, и повысив голос, произнёс, перекрывая бой барабанов и крики соплеменников. — Ничья!       Оба волка с недовольством посмотрели на вождя, но тут же подняли головы, заметив Кая. Адэхи было сделал шаг вперёд, но его обступили Шаарсан и сейови, поздравляя и желая помочь с ранами. Кайлин тоже хотел броситься к брату, но его удержал муж:       — Дай ему время подлечить раны, — бросил с раздражением Аррен и шагнул в сторону. Кайлин тут же ощутил, как холоден воздух без тепла альфы, но ему на плечи были накинуты меха, а голос вождя приказал возвращаться в викава и там его дожидаться. Волчонок кинул последний взгляд на брата и повиновался.       Но когда Кайлин уже вновь разжёг огонь в очаге и поел, пришёл не Аррен, а Адэхи. Слегка потрёпанный, с царапинами на лице, но живой и слегка злой тем, что битва закончилась ничьей. Однако стоило Кайлину броситься ему на шею, как он улыбнулся и погладил брата по голове.       — Твой муж наконец позволил мне с тобой поговорить, — произнёс Адэхи. Кайлин улыбнулся ему, утягивая с собой вглубь викава. Усадив рядом брата, волчонок сглотнул и с трудом выговорил:       — К-как ты здесь оказался? — спросил он, нахмурившись. — Что с от-цом?       Адэхи потрепал брата по волосам и, тяжело вздохнув, принялся рассказывать всё, что с ним произошло: от встречи с Белым Волком и предчувствия беды до поединка у сейови. Кайлин жадно вслушивался в его историю, почти не прерывая. Закончив, они недолго помолчали, потом чевейо с презрением добавил:       — Я ведь знал, что не будет тебе счастья с ним, но ты никого не слушал.       Кайлин лишь печально покачал головой. Даже если бы он знал, насколько сильна ненависть чёрного волка, он всё равно пошёл бы за ним. Хотя бы ради мира между племенами.       — Неужели ты его ещё любишь? — поразился Адэхи. — После всего, что мне рассказали, он достоин только того, чтобы с позором умереть в самых страшных муках. Он едва не убил тебя!       Кайлин опустил глаза. Он не мог ненавидеть Аррена, как бы он того ни заслуживал.       — Пойдём со мной, Кай! — Адэхи положил руки на плечи волчонка и несильно встряхнул. — Уйдём, я уверен, Шаарсан знает дороги и места, где нас не отыщут! Уйдём, пока чёрный волк окончательно не испортил тебе жизнь! Можно даже на Север, к вихо: они рады любому и не смотрят на цвет шерсти. Вспомни, ведь ты теперь не один, ты носишь волчат!       Адэхи приложил ладонь к животу омеги, вслушиваясь в свои ощущения. И даже Кайлин затаил дыхание, словно ждал, что кто-то там толкнётся, только было ещё рано.       — Представь, как Ней удивится, что ты и волчат родишь раньше него, — усмехнулся чевейо, вызвав улыбку на лице Кая.       Именно так застал их Аррен, вернувшись в викава с хворостом на руках. Светящийся от счастья Кайлин со своим братом, держащим на его животе свою ладонь. Вождь скинул хворост в углу и воззрился на омег: Адэхи гневно смотрел, а белый волчонок отводил взгляд.       — Тебя ищет твой муж, — прорычал Аррен. Адэхи встал, но Кай дёрнул его за руку, обращая на себя внимание. Чевейо посмотрел, нахмурился, но волчонок лишь покачал головой: он не хотел, чтобы тот ставил свою жизнь под угрозу, если муж разгневается.       — Белый Волк не зря меня послал к тебе, чтобы помочь, и я исполню его волю, — в конце концов произнёс Адэхи, и Кай отпустил его руку. Аррен посторонился, выпуская чужака, перед уходом они обменялись взглядами. Один предупреждал, чтобы не трогал Кайлина, другой — чтобы не лез не в своё дело. Адэхи ушёл, и вождь с волчонком остались одни.       Аррен подкинул дрова и выпрямился, смотря на погрустневшего мужа: кажется, с возвращением альфы радость его ушла. И вождь не сомневался, что с братом Кай говорил, а ему не ответит, сколько бы он ни требовал.       — Пойдём, — бросил Аррен, кинув мальчишке накидку. Кайлин не поймал, и на лице его появилось недовольство своей неловкостью. Дождавшись, пока Кайлин оденется, Аррен повёл его за собой туда же, куда и в прошлый раз. Осознав, что они уходят из селения в лес, Кайлин немного взбодрился, осматриваясь по сторонам, а альфа замедлил шаг, чтобы тот успевал.       На той же поляне Аррен перекинулся, но уже не вёл его, а присел, ожидая, куда двинется омега. Кайлин потоптался на месте, потом осторожно прошёл вперёд, а чёрный волк за ним. Осмелев, омега стал блуждать по лесу, сначала бессмысленно, потом, учуяв след, стал выискивать добычу. Аррен не спешил, больше приглядывая.       Кай насторожился и замер на месте, когда заяц оказался совсем рядом. Аррен отошёл подальше: он очень надеялся, что инстинкт охотника заставит омегу обратиться, чтобы поймать добычу. Кайлин сделал шаг вперёд, и под его ногой слишком громко хрустнула ветка. Он отступил, но уже было поздно, и мимо проскочил чёрный волк, стремительно настигая бросившегося наутёк одного из двух белоснежных зайцев. Вскоре Аррен вернулся и положил перед Каем добычу, а сам отошёл в сторону, отряхиваясь. Омега поднял придушенного зайца и повернул обратно, печально в мыслях сравнивая себя с ним: от чёрного волка просто так не убежать.       В викава Кайлин позволил себя растереть, почти не сопротивляясь: он устал за день, хоть и не так сильно, как ранее. Аррен же видел это и, уложив его, стал втирать мази в почти затянувшиеся раны. Но он не мог сдержаться, и руки его двинулись дальше, по бедру вверх и легли на живот. Кайлин, не шевелился, расслабившись и ровно дыша, глаза его были закрыты.       Во сне волчонок казался совсем ещё ребёнком, которого следовало бы защищать, подумал Аррен. Слегка приоткрытый рот так и манил, и вождь, подавшись порыву, склонился ниже, накрывая податливые губы поцелуем. Он уже не мог себя сдерживать, когда волчонок становится желаннее с каждым днём. И если сейчас он не попытается взять своего мужа, когда тот спокоен и беззащитен, то возьмёт позже, но силой.       Мягко, но настойчиво он принялся ласкать губы Кайлина, ловя каждый его вздох, проникая в горячий и влажный рот, ощущая, как остры зубы мужа. Волчонок пошевелился под ним, не открывая глаз, руки легли на плечи альфы, но не оттолкнули. Аррена захлестнула волна желания, и он крепче прижал к себе обнажённое тело мужа, пальцы его обхватили затылок, удерживая на месте голову, а потом пальцы быстро отыскали конец косы и распустили волосы. Белые пряди рассыпались по плечам, и Аррен, оторвавшись от опухших губ уже задыхавшегося от напора волчонка, зарылся в них лицом, вдыхая сладкий запах. Он пытался успокоить свои чувства, дико бьющееся сердце, чтобы проявить нежность, а не жестокость.       Но Кайлин всё же проснулся. Он медленно открыл глаза, моргнул и ощутил крепкие объятья чёрного волка. Сонливость слетела, словно её и не было, и Кай попытался освободиться, упираясь ладонями в плечи, но Аррен лишь поднял голову и взглянул ему в лицо. Зелёные глаза альфы горели от страсти; волчонок судорожно выдохнул и задрожал, осознавая, что у него не хватит сил сопротивляться возбуждённому мужу. Он помнил слова, высеченные огнём в его душе, что чёрные волки обладают хорошим аппетитом. А вождь слишком долго терпел, пока Кай был слаб. Рано или поздно, но ему придётся лечь под мужа, чтобы снова стерпеть насилие. И ведь он смирился, это его долг, только душа волка в нём рычала и скалилась, требуя сражаться.       Однако Аррен не дал ему выбора, вновь впиваясь в чувствительные губы, уже отведавшие удовольствие от поцелуев альфы. Кайлин сжал кулаки и закрыл глаза, пытаясь отгородиться от происходящего. Но не дрожь страха пронзила его, когда пальцы мужа, спустившись к жёсткой поросли серых волос, обхватили плоть омеги. Это чувство было знакомо: с ним он засыпал каждый вечер, когда его сонного ласкал муж, только сейчас Каю хотелось чего-то большего. С рычанием Аррен оторвался от его губ, и Кай, вцепившись в плечи альфы, выгнулся, открывая рот в беззвучном крике: ему не хватало воздуха. Кайлин беспомощно таял от ранее неведомых ему чувств в руках своего мужа.       Но этого словно было мало, волчонку отчаянно чего-то не хватало. И ощутив, как липкие от масел пальцы проникают в него, Кайлин осознал со стыдом: он хочет, чтобы муж вошёл в него. И Аррен сам этого желал, но было слишком рано, и он лишь осторожно и нежно растягивал тугие мышцы, чтобы не причинить боль. А волчонок, словно добавляя масла в огонь, извивался и неловко пытался двигать бёдрами, не находя общий ритм. Каждый его вздох становился беззвучным криком.       И Аррен не выдержал. Развёл колени и, приподняв ягодицы, медленно стал входить в мужа.       Кайлин боялся этого и желал, и сжавшись, он пытался вытолкнуть чужую плоть. Волчонок ожидал, что его вновь встретит боль, и она была, но не такая, как раньше. Наоборот, она, казалось, лишь усиливала наслаждение, захлестнувшее Кая, когда Аррен наконец заполнил его до предела. Замерев, альфа вгляделся в лицо волчонка, но тот только тяжело дышал, закрыв глаза, живот его поддрагивал.       Так же медленно, ловя каждый вздох омеги, Аррен подался назад, а потом вернулся. Не толкаясь, не делая резких движений, а скользя, дожидаясь, пока Кай расслабится. И ощутив, что тело омеги перестало сопротивляться, не выталкивая его, но принимая, чёрный волк позволил немного прорваться своей страсти, увеличив ритм.       Долго же никто из них не мог продержаться: слишком давно ждал один и слишком юн был другой. Ощутив, как Кайлин вздрогнул и негромко вскрикнул, сжимаясь и ослабевая в его объятьях, Аррен излился внутри мужа и замер. Он не хотел, чтобы произошла сцепка, но не успел вовремя выйти. Он посмотрел на лицо волчонка: тот пытался отдышаться, и его белые пряди прилипли к влажной коже.       Почувствовав взгляд чёрного волка, Кай распахнул свои аметистовые глаза, он был явно ошеломлён тем, что случилось. Аррен улыбнулся, перевернулся на спину и, устроив мужа поудобнее на груди, велел ему спать.       Кайлин так ничего и не ответил, обречённо закрыв глаза.       Под щекой размеренно билось сердце чёрного волка — когда-то он об этом мечтал.       Но сейчас ему хотелось побыть в одиночестве.