Четыре кусочка, чтобы найти любовь

— Я вас прошу! — бившись об стены кричал мальчик, срывая и так осевший голос, слезы падали дождем, как и кровь из носа. — Please let me out. I beg. — сил ломиться дальше в дверь не было, да и смысла особого тоже. — Release me. — все равно ему не откроют, облокотившись спиной к двери, он начал постепенно скатываться. Его истерики и крики не помог, это было понятно с самого начала, хотя его упертости не занимать. Не каждый сможет признать, кто он такой, и почему заперт в этой комнате, которая будто нарочно выходила на переплет всех коридоров, будто специально для того, чтобы он слышал все действия за преградой. Даже визг девочки, которую тащили за волосы, пока она брыкалась. — Росси! — резко прислушавшись, мальчик будто случайно услышал свое имя. — Америка, пожалуйста. Я не хочу! — к его двери привели ее, хотя скорее она сама подбежала, случайно ударившись. — Помоги! — Я не знаю, как. — отойдя подальше мальчик сжался, он и правда не знал, что он может сделать. — Прости.       Почему-то именно этот момент жизни крутился на потолке воспоминанием, будто видео на повторе. Только это все было видно лишь для него и пропустить было нельзя. Только рычать на самого себя, сжимая под собой простыни. Сейчас он такой же беспомощный, как тогда и от этого чувства становилось отвратительно на душе. — Долго еще лежать будешь? — отложив книгу, спросил он же сам у себя. — Или еще парочку воспоминаний? — Я беспомощен, что я могу сделать. — тихо ответил парень, закрывая глаза руками. Эту пытку он терпит пару дней, именно от самого себя. — Россия. — Америка коснулся свой щеки, его подруга пропала несколько недель назад и никто, да и ничто не знает где она. Хотя ответ лежал на поверхности, хотя кто его будет слушать. Его имя ничего не значит. подумаешь страна. Элита, игрушка верхушки. Только от этого становилось тошно. — Потому Руслана и стала хранителем. — фыркнул на него его дух. Ему нельзя вмешиваться в эту проблему, но намекнуть, что его владелец полный идиот, даже не так конкретный идиот, можно было. — Ты слаб Сша. — Решил по оскорблять? Валяй, я привык. — отмахнувшись, ответил Америка. Поднявшись со своей кровати, парень потянулся. Ожидая еще одного писка ошейника, он прошелся по комнате открывая окно. Одно различие между ним тогда и сейчас. это чертово окно. Можно хотя бы дышать чистым воздухом, не боясь, что очередная псина на обходе попробует откусить ему голову. — Я жалок, знаю без тебя. — Поэтому ее сейчас трахает кореец, Уильям, ты даже здесь лузер. — усмехнувшись произнес Вильям, реакция американца не заждала себя ждать. Вот почему им нельзя говорить прямым текстом. Это было бы куда легче, чем вести таких идиотов по запутанным дорогам, лишь за каким-то другим. К нему подошел парень. сжимая кулаки.Вот так бы было куда легче. — Уф, мальчик разозлился. А мальчик будет плакать? Пускать слезки и проситься к мамочке. Ав. — дух потер глаза, изображая плач. А что еще можно было ожидать от него. Ласки и похвалы, хвалить зато что, ты молодец сиди дальше в безопасности и показывай свою свободолюбивость стене. Раньше, пока он смотрел на него. Парень был куда резче и смелее, даже не смелее, а слеп, страха он не видел, язык был куда острее. А сейчас перед ним ничтожный, слабый игрок, который быстрее пойдет и упадет в ноги своему хозяину. На кого только надеяться. — Ой, слезы побежали. Несите мальчику платочек. Хнык-хнык. Мамочку позвать? — Позвать. — проговорил Америка. парень перед ним цыкнул и исчез, а сам он сел на его место хватая книгу. — Правда, что он сказал? — страницы быстро пролистались, значит с ним пытаются поговорить, И лучше бы ему врали в лицо. — И какой из? — книга захлопнулась. Настораживая, разговор окончательно пришёл к концу. Хотя он не начинался толком. — Да вы издеваетесь.       Две недели, ровно четырнадцать дней. Он просто сидит и ничего не делает. Абсолютно ничего. Может там походить, здесь порычать. Но ничего более. Стоит ему лишь чуть задуматься, или изменить свое действие. Как в проёме его комнаты появляются они, его новые няньки. Ничего. Абсолютно все, что его окружало стало невыносимым. Ещё больше раздражающе. И все только из-за своей никчемности, просто потому что он, именно он, ничего не сможет сделать. Что тогда, что сейчас. Ему только и остаётся, сидеть и ждать.