Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть третья. Месть мага

Я провёл в больнице Святого Мунго ещё три дня, потом всё-таки удалось покинуть это гостеприимное учреждение, поэтому радости моей не было предела. Нет, меня не напрягали визиты родных и близких, хотя по ушам и спинному мозгу (поскольку Сев со свойственной ему добротой отрицал у меня наличие головного) мне поездили конкретно. Меня посетили все Блэки, включая крёстного и примкнувшего к нему Северуса, Невилл, который примчался из России, да так и остался, по официальной версии «помогать в обеспечении безопасности делегации школы Колдовстворец», Гермиона, которая не смогла присутствовать на открытии Турнира, но решила посмотреть на первое испытание и поддержать Луну, Люциус и Нарцисса вместе с малышкой Гаечкой, Дадли и Сурия, Сусанна, Джейми и Лорел с Вайолет, Конни, который, собственно говоря, явно решил остаться жить в больнице, пока я там пребываю, и на закуску Драко с Луной. В общем, я понял, что такого внимания я могу и не перенести и пора спасаться. Тем более, что я действительно восстановился на редкость быстро и начал дуть в уши уже Сметвику, что со мной всё хорошо и я занимаю койку, которая может понадобиться реальному больному. Сметвик из педагогических соображений поддался на уговоры не сразу, но видя моё «радостное» выражение лица, гору всяких сластей на тумбочке у кровати и стопку открыток высотой с половину моего роста с пожеланиями выздоровления от совершенно незнакомых людей, решил сжалиться. Кстати, решение Кубка осталось-таки в силе, то есть все четверо Чемпионов будут принимать участие в Турнире… Уж не знаю. Не знаю, на какие ухищрения пошли Амелия Боунс и приглашённый ею в качестве тяжёлой артиллерии Люциус, но историю с выходкой Ксено умудрились спустить на тормозах. Я, правда, считал, что дело ещё и в некоторой снисходительности иностранных гостей, давненько считавших, что у большинства британских магов крыша отправилась в свободный полёт, тихо шурша шифером, но предпочитал своё мнение держать при себе, ибо Люциус явно гордился своими достижениями на ниве дипломатии, а портить настроение Сиятельному Лорду зазря не хотелось. К тому же, к моему глубочайшему удивлению, я умудрился не спалиться. Дело в том, что зрители на трибунах не особо поняли, что я там нахимичил, а те, кто был вблизи, предпочитали молчать на эту тему, словно набравши в рот воды. Понятное дело, Макгонагалл слишком хорошо ко мне относится, Кащеев сам такой, Каркаров с его Пожирательским прошлым вообще предпочитал не встревать в скандалы, а вот с Аполлин Делакур побеседовал Старый Сигнус, вежливо посоветовавший не лезть во внутренние дела Магической Британии, дабы не пришлось отвечать по этой самой Британии законодательству. Так что дамочка тоже предпочла не отсвечивать и придерживаться общепринятой версии, выдвинутой в «Пророке»… Ну да, скандал, которым закончилось открытие Турнира Четырёх Волшебников, просто не мог не обойти своим вниманием «Ежедневный Пророк». Правда, редактор газеты, которого перед публикацией посетил Сири, ужасно огорчённый подорванным здоровьем любимого крестника, на сей раз завизировал в печать на редкость спокойную, без всяких передёргиваний статью. Удивительно, но факт, написала её Рита Скитер, получившая эксклюзивное право на освещение событий Турнира в обмен на лояльное отношение к… некоторым участникам и их родственникам — как настоящим, так и будущим. Рита, которая прекрасно помнила, что Блэки умеют быть благодарными, расстаралась вовсю. Поступок Ксено она объяснила «приступом магической разновидности редкой тропической болезни», которая вызывает помутнение рассудка и полную неспособность оценивать обстановку адекватно. Тем более, что Ксено недавно действительно летал в экваториальную Африку — изучать нетрадиционные практики тамошних шаманов. Те, кто считал, что этой «редкой тропической болезнью» Ксено страдает чуть ли не с рождения, благоразумно держали своё мнение при себе, вовремя припомнив, за кого замуж выходит Луна Лавгуд и кто является близкими друзьями семьи счастливого жениха. Так вот, «естественное волнение за дочь» спровоцировало «приступ редкой тропической болезни», и бедняга Ксено не владел собой, когда произносил роковые слова. То, что эти слова были полной чушью, подтвердил мощный магический откат, ибо Кубок Огня — это не тот артефакт, с которым можно шутки шутить. В итоге Ксено оказался «между жизнью и смертью» (самые правдивые слова во всей статье) и на помощь ему пришёл Герой и Избранный — то есть я, изучивший под руководством Сметвика «нетрадиционные методы применения Светлых Целительских заклятий». То есть, никаких упоминаний о заклятье Тёмного исцеления, за что Рите отдельное спасибо. Подоспевший Гиппократ Сметвик, всегда готовый нести свет исцеления, помог Герою спасти несчастного, и это им с блеском удалось. Правда, Избранный заработал «небольшое магическое истощение» и сейчас пребывает в Мунго, «окружённый заботой родных и близких». Об участии Кащеева в спасении меня и Лавгуда не упоминалось ни единой буквой, и я порадовался за Риту в том плане, что с инстинктом самосохранения у неё всё в порядке. Тем не менее, магическое сообщество вновь вспомнило о Герое и народ принялся посылать в Мунго самые разнообразные сласти и открытки с пожеланиями выздоровления. В итоге уже к концу первого дня посылок на сладкое не могла смотреть ни одна из медиведьм всех отделений обширной больницы. К тому же, среди подарков попадались и вещи по-настоящему неприятные — хорошо, хоть народ в Мунго привычный и, не проверив, не вскрывает ничего. Так вот, помимо действительно хороших вещей, вроде тортов и пирожных от Фортескью, горы шоколадных лягушек и перечных чёртиков, пары сотен коробок швейцарского шоколада и ещё пары сотен — шоколада других марок, а также огромного количества самых разнообразных сладостей, как маггловских, так и магических, проверяющие нашли: — письма с гноем бубонтюбера, присланные анонимно — три штуки; — письма с разными включениями вроде цепочек, медальонов и запонок, на которые были наложены весьма неприятные проклятия — восемь штук: — пироги, пирожки, торты и коробки с конфетами, пропитанными Амортенцией разной степени качества — девятнадцать штук; — анонимные громовещатели, называвшие меня Новым Тёмным Лордом и призывавшие на мою голову все кары земные и небесные — пять штук; — анонимные же письма, предлагавшие мне заплатить определённое количество полновесных галлеонов от тысячи до двадцати (губа у товарищей анонимов была безбожно раскатана) за информацию: что же в самом деле случилось с Ксено; — и, наконец, письма от влюблённых дурочек, страстно желавших стать моими невестами — девяносто три штуки. Меня это всё не расстроило, не огорчило и не заинтересовало. В конце концов, я не золотой галеон, чтобы всем нравиться, а мой гипотетический враг будет действовать тоньше. Всё было уничтожено, кроме трёх писем, обещавших информацию — а вдруг действительно анонимы знают что-то ценное? Увы, все трое анонимных авторов писем, которых быстро установили детективы из агентства «Глаз Одина», оказались пустышками. Двое, с более скромными запросами, оказались обитателями Лютного, решившими срубить деньжат по-лёгкому. Им предельно вежливо объяснили, что они неправы, беспокоя Лорда Поттера, и раскаяние их было глубоким и искренним. Третьей была жительница Хогсмида, престарелая вдова министерского чиновника, впавшая в полный маразм и вывалившая на ошалевших хлопцев Фенрира стройную теорию заговора магглорожденных против чистокровных магов. Всё бы ничего, но молодость дамы приходилась на начало девятнадцатого века, и заговор, который она столь живо описывала, существовал в действительности, но отнюдь не в Британии, а в Европе, и главным действующим лицом в нём был талантливый магглорожденный маг, известный и в маггловском мире как граф Калиостро. Выслушав детективов, я призадумался. Да, конечно, согласно сведениям, этот самый граф давно в могиле, так ведь и Мерлин, если верить слухам, пребывал там же. И да, дама явно не в себе, но кто знает? Поэтому в домике миссис Брауншип появилась симпатичная сиделка, которую наняла обеспокоенная её состоянием дальняя родня. Излишне говорить, что милая девушка имела самое непосредственное отношение к агентству «Глаз Одина» и подлинную медицинскую квалификацию. Миссис Брауншип восприняла новую сиделку благосклонно, а соседи, которых уже давно беспокоило душевное состояние пожилой дамы, вздохнули с облегчением. Уж не знаю, на что я надеялся, но чувство близкой опасности заставляло делать хоть что-то, чтобы отыскать неведомого противника. А то, что противник появился — я не сомневался. Заклятие, которое сумело подчинить Ксено Лавгуда — это очень и очень серьёзно. Как бы кто ни относился к Ксено, а волшебник он один из сильнейших. Один защитный купол над домом, под которым царило вечное лето, потому что маленькая Луна не любила снега и холодов, чего стоит… И мощь заклятий, и устойчивость к Империусу — всё это говорило о силе выше среднего. Да и Луна — отнюдь не из слабых. А проблемы с головой… Так они в магической Британии у каждого первого. Так вот, после того, как я окончательно пришёл в себя, Лавгуд заявился в мою палату, встал на колени и громко и чётко принёс мне извинения за неподобающее поведение и признал Долг Жизни. Мне осталось только руками развести и принять — в случае моего непризнания Ксено снова поймал бы магический откат, а учитывая то, что он и так оправлялся от последствий заклятия, этот откат его бы точно добил. К тому же, на Лавгуда я не сердился. Умело наложенное заклятие в сотни раз усилило его тревогу за судьбу дочери, которая и так была для него после гибели жены единственным светом в окошке, оттого он и пошёл на эту авантюру с правом отмены. Мы поговорили, выяснили все шероховатости и вполне поняли друг друга. Кстати, когда я спросил, почему он не сообразил, что право отмены не сработает, потому что я уже не студент Хогвартса, Ксено ответил: — Если честно, я не знаю, Гарри… Я ведь прекрасно знал историю Кубка. Да, он мог выбрать любого потомка Поттеров или Гампов, но только с тем условием, что они являются студентами одной из школ, участвующих в Турнире. В противном случае, в прежние времена, когда Рода Поттеров и Гампов были весьма многочисленны, Кубок мог вообще выкинуть имя несмышлёного младенца или беременной женщины, если они обладали наиболее высоким потенциалом. Так что это ограничение действует без осечек. — Но всё-таки, ты прекрасно знал, что я не студент. — Но этого не знал тот, кто накладывал заклятье, — резонно ответил маг. — И не стал меня спрашивать о том, что полагал само собой разумеющимся. А я ему не сказал. Я ненавижу принуждение во всех формах, Гарри, и, вероятно, старался бороться с заклятьем. Жаль, что это не увенчалось успехом и закончилось полной глупостью. — Ему? — переспросил я, — Значит, ты всё-таки что-то помнишь? Лавгуд пожал плечами: — Увы, но нет. Просто по статистике с наибольшей вероятностью это мог быть мужчина. Но воспоминаний нет, даже Сметвик с Лордом Принцем сдались. Я хотел бы помочь тебе, да и сам не прочь отомстить этому… заклинателю… но не знаю, как. — Вообще-то есть у меня одна мысль, — заметил Гиппократ Сметвик, вошедший в палату и услышавший последнюю фразу Ксено. - Мне удалось установить, что заклятие было наложено не более месяца назад. Значит тебе, Ксено, нужно вспомнить этот месяц поминутно — где бывал, с кем встречался. А на месте встреч с этим… магом образуются лакуны. Вот их мы и будем заполнять. — А разве вы, когда проводили сеанс легилименции, этого не заметили? — поинтересовался я. — Гарри, если с Ксено поработал очень хороший окклюмент, уровнем выше нашего, мы ничего и не должны были заметить, — вздохнул Сметвик. — Поэтому искать придётся, опираясь на другие источники. Записи о встречах, дневники, деловые письма… — Дневников я не веду, — заметил Ксено. — Но записи о встречах и деловые письма… кхм… стоит поискать. Во всяком случае, я уверен в одном — в мой дом имеет доступ весьма ограниченный круг лиц, значит, это произошло вне дома. — Но на всякий случай тебе стоит подумать, кому ты мог открыть доступ и в дом, — настаивал Сметвик. — Легилименты такого уровня могут быть весьма… убедительными. На том и порешили. Мне не нравилось, что наш неведомый противник оказался столь силён, но, честно говоря, я радовался, что Ксено совершил свой поступок под влиянием чужой воли, да ещё и пытался с ней бороться. Не хотелось думать плохо об этом маге… А ещё меня неожиданно зашёл навестить Владимир Кащеев. Он весьма нелестно отозвался о моей способности искать приключения на свою филейную часть, но куда более благосклонно — о Даре Тёмного Целителя. — Девять из десяти придурков твоего уровня подготовки точно отдали бы концы даже с моей и твоего учителя помощью, — мрачно буравя меня взглядом заявил он. — Но тебе повезло, ты оказался десятым. Магия тебя щедро одарила, так что будь достоин её Даров. И научись сопротивляться инстинкту целителя и верно оценивать ситуацию. А то выгоришь сдуру — а меня или твоего достойного учителя может рядом не оказаться, понял? — Понял, — вздохнул я. — Признаю за собой Долг Жизни, господин Кащеев… — Я не для этого тебя вытаскивал, — проворчал некромант. — Мне этого не нужно. — Мне нужно, господин Кащеев, — отрезал я. — Хорошо, — согласился Кащеев. — Тогда Владимир. — Что? — удивился я. — Глупым мальчишкам, которые вешают на себя Долг Жизни передо мной, да ещё могут стать моими потенциальными учениками, я позволяю звать себя по имени, — хмыкнул Кащеев, и, на моей памяти, впервые улыбнулся. Кстати, улыбка его удивительно красила, делая куда моложе. — Возьми, — неожиданно сказал Кащеев и протянул мне выточенный из кости ключ. — Клянусь, что этот подарок сделан от чистого сердца и не несёт вреда ни тебе, ни твоим близким. — Это что? — удивился я. — Мне бы триста лет назад такая штучка пригодилась, — проворчал некромант. — Когда будет совсем плохо — ну просто край — ты её оземь брось. Появятся варианты… — А уточнить нельзя? — спросил я, бережно принимая дар. Я что — идиот, отказываться от подарка сильнейшего некроманта? — А тогда будет неинтересно, — ехидно отозвался Кащеев и отправился на поиски Сметвика, как он сказал, чтобы пообщаться с тем, кто сумел привить мне зачатки знаний. Но что-то мне подсказывало, что это только предлог… Я спрятал костяной ключ в своём поясном кошеле, который лежал на тумбочке, встал с кровати и принялся одеваться. Пора было срочно сматываться домой, пока Сметвик не передумал, а то зелья ректально — это такая гадость… Аппарировал домой я с помощью Конни — мне такое счастье не светило ещё пару недель. Сметвик, хоть и говорил, что я восстановился, советовал поберечь себя и не применять энергозатратных заклинаний и не прибегать к аппарации. Зато советовал чаще прибегать к анимагии — хоть это превращение и сложное, но во второй ипостаси мне хотя бы час в день бывать необходимо — типа, магические потоки лучше стабилизируются… А дома меня ждал вкусный обед, радостные друзья и близкие и ужасно соскучившиеся по мне фамильяры. Паше и Лео великолепно жилось в Поттер-мэноре. Лео носился по лесу со стаей книззлов и пользовался благосклонностью сразу двух подросших дочерей мисс Хохолок — Красотки и Искорки. Первая — белая, с более тёмными ушами и хвостом, выглядела немного похожей на кошку сиамской породы, но была куда крупнее и, как ни странно, изящнее… Вторая — лохматая и огненно-рыжая — отличалась повышенной проказливостью. Но обе хвостатые дамы явно предпочитали Лео другим книззлам из стаи и даже успели принести ему четверых котят — на редкость толстолапых и умилительно пушистых, с еле заметными кисточками. Котят сразу разобрали жившие в мэноре вассалы, и сейчас они вполне себе благоденствуют и не желают вольной жизни, хотя поноситься по лесу со всеми не отказываются. Что же касается Паши, то он обожает ползать по всему мэнору, а возвращаясь — дремать у камина на специально постеленной для него медвежьей шкуре. И Лео, и Паша частенько становятся объектами для игр мелких бандитов — Джейми, Бетти и изредка бывающей у меня в гостях Гаечки. Единственное, что удручает Пашу — разлука с Никовой Нагайной, к которой он, похоже, питает самые нежные чувства. Увы, Ник сейчас занят по уши своим мэнором и ко мне в гости выбирается крайне редко, но по сквозным зеркалам мы общаемся часто, так что бывший Тёмный Лорд вполне себе в курсе всей ситуации. И в больницу ко мне он примчался, бросив все дела. Когда мы с Конни аппарировали в Поттер-мэнор, я вздохнул с облегчением. В больнице Святого Мунго я предпочитал бывать в качестве целителя и личного ученика Сметвика, а вот побывать в шкуре пациента… Полезный опыт, конечно, но мне не понравилось. Болеть я терпеть не мог ещё с прошлой жизни, да и канонный Гарри, хоть и часто оказывался в Больничном крыле, тоже не слишком обращал внимание на своё здоровье. Меня, кстати, всегда удивляло наплевательское отношение со стороны взрослых к здоровью Избранного. До Хогвартса всему персоналу школы словно глаза занавесили, хотя я на собственном опыте убедился, что присмотр за детишками там серьёзный. А уж в Хогвартсе… Да, когда Герой попадал в Больничное крыло — его вроде бы лечили… Но почему та же самая мадам Помфри при осмотре не видела, что ребёнок слишком маленький, слишком худой для своего возраста… да со зрением у него серьёзные нелады? И ещё — после эпичного боя с василиском Гарри, которого цапнула змеюка размером с трамвайную сцепку, в Больничное крыло даже не отправили. Типа Фоукс на рану порыдал, и Герой снова в строю. А хотя бы диагностику детальную провести — нет, товарищи, это же Избранный, на нём всё как на собаке заживает… Как тут не поверить, что злобный Дамби не подпускал к Герою серьёзных целителей намеренно — не дай бог крестраж обнаружат и озаботятся удалить. И пошла прахом вся красивая комбинация… Как же мне всё-таки повезло, что Ник оказался вменяемым… Да и то, что он покинул мою голову и зажил собственной жизнью, тоже сыграло свою роль. Во всяком случае, пусть я сейчас не такой лосяра, как Рон, но определённо выше Конни и Драко и не вызываю впечатления дитятки из сиротского дома, которую нормальным людям хочется пожалеть и накормить. — Гарри, с тобой всё в порядке? — осторожно дотронулся до моего плеча Конни. — Что-то ты опять завис… Я обнял Конни и притянул к себе, уткнувшись носом в белокурую макушку. — Ты же знаешь, со мной бывает иногда… Я так соскучился, Конни… — Я тоже, — фыркнул Конни мне в грудь. — Но если ещё раз такую штуку отмочишь — я тебя с Грани достану. Когда ты потерял сознание — там, на Турнире — я чуть не поседел. — Уверен, что ты хорошо держался, — улыбнулся я. — Само собой, — отрезал Конни. — Я же Малфой! Мы умеем держать лицо. И вообще — пошли в дом, а? Там тебя ждут не дождутся, домовики целый пир приготовили, расстарались… Запахи по всему дому… умопомрачительные, а я — голодный. — Хм… — я тихонько сжал пальцы Конни и мы, рука об руку отправились по дорожке к дому. — А кто там меня ждёт? — А все, — беспечально отозвался любимый. — Уже ведь понятно, что грядут большие неприятности. Так что после обеда будем думать, как быть дальше. А то ведь первое испытание Турнира уже завтра. И будет лучше, если мы на нём будем присутствовать. Оба. Вместе с рара, Драко и Герми. — Логично, — согласился я. — Я так думаю, что и Северус с Сириусом тоже подтянутся. — Я тебе больше скажу, — усмехнулся Конни. — Первое испытание хотят посетить и Сигнус с Вальпургой. Дабы продемонстрировать нерушимый союз Поттеров, Блэков и Малфоев. А то некоторые совсем страх потеряли… расслабились… — Нам сейчас важнее найти того, кто пытался пропихнуть меня в турнир и бросил имя Луны в Кубок, — заметил я. — И это важно, — отозвался Конни. — Но ты не беспокойся, кое-какие результаты уже есть. Не могу сказать, что они совсем уж обнадёживают, но… — Понятно, — я поцеловал Конни в висок, и мы вдвоём шагнули в открытую дверь родного дома.